Я взглянула на племянницу, которая сидела, сложив руки на коленях, и смотрела прямо перед собой. Место она выбрала, как нарочно, в другом конце столовой. Или просто решила сесть рядом с доктором Пэйном? Да нет же. Готова поклясться, Роуз все утро меня избегала. Хотела бы я знать: почему? Несколько утешало, что Родерика она избегала тоже. – Думаю, мистер Хьюз, торжество справедливости куда важнее ваших планов, – заметил инспектор с холодком. Родерик скривил губы. – Кому это нужно? Мертвых не вернуть. – Закон смотрит на это иначе, мистер Хьюз. – Инспектор повернулся к констеблю Греггсону, который замер у двери с таким видом, будто стоял на часах у входа в королевский дворец. Даже живот как мог втянул. – Констебль, пригласите леди Присциллу. – Да, сэр! – рявкнул он так, что леди Сибил поморщилась, и утопал в коридор. Второй констебль, худой и нескладный юноша в чуть великоватой форме, торопливо затачивал карандаш. Блокнот он уже держал под рукой, готовясь стенографировать. Очевидно, к инспектору прибыло подкрепление. Леди Присцилла потрясала воображение: босая, простоволосая, в каком-то немыслимом балахоне из дерюги, подпоясанном обычной веревкой. Седые волосы спадали волнами почти до колен, глаза поблескивали колдовской зеленью. – Ах, какой типаж! – воскликнула Леона и захлопала в ладоши. – Мисс Фаулер, прошу вас, – сказал инспектор с упреком. – Извините, – тонким голоском повинилась она, опуская лукавые глаза. – Я больше не буду. Леди Присцилла дважды стукнула тростью об пол, заставляя зрителей умолкнуть. – Вы готовы, викарий? – обратилась она к бледному пастору. Он выглядел как великомученик, которого тащат на съедение львам. К тому же бедняге пришлось отслужить воскресную службу пораньше, чтобы успеть вернуться. – Д-да, – выдавил он, заикаясь, и схватился за Библию, словно утопающий за соломинку. Потом часто заморгал и испуганно воззрился на старую ведьму. – Ох. Простите, кажется, я забыл слова… Инспектор прикрыл лицо рукой. Леди Присцилла возвела очи горе и пообещала суфлировать. Викарию оставалось лишь повторять за ней. – Я, Джеймс Миллер, викарий прихода Дорсвуда, дозволяю и повелеваю ведьме Присцилле Поуп магические действия, потребные для вызова души покойной Хелен Хэлкетт-Хьюз. Старая формула, бывшая в ходу уже лет сто. С тех пор, как ведьмам официально разрешили колдовать (разумеется, в рамках закона). Констебль пальцем приподнял сползающий на нос шлем и принялся торопливо строчить в блокноте. Ведьма усмехнулась и ответила столь же традиционным: – Внимаю и повинуюсь. От неприкрытой насмешки щеки викария запунцовели. Он закусил губу и отвернулся, а леди Присцилла обратилась к зрителям: – Мне нужна помощь. – Я готов, – тут же вызвался мистер Гилмор. – Увы, вы не подходите. – Ведьма развела руками, чуть не угодив посохом в глаз бедняге-викарию, и мне отчего-то не верилось, что нечаянно. – Нужно четыре человека, которых Хелен любила. Взгляд ее остановился на сыне и муже покойной. – Четыре человека? – Леона невоспитанно фыркнула, разглядывая свой безупречный маникюр. – Вряд ли вы найдете хотя бы двух. Видно же было, что леди любит только себя. Ну, может, еще сына. – Мисс Фаулер. – Инспектор нахмурился. – Я, конечно, ценю вашу непосредственность, но попрошу не мешать. – Я ведь могу и чары наложить, – заметила леди Присцилла в пространство. – Жаль только, что «печать безмолвия» такая капризная. Может сработать на час, а может на неделю или даже месяц… Мистер Гилмор хмыкнул, а инспектор отвернулся, скрывая улыбку. – Сдаюсь, – подняла руки Леона. – Я больше не буду. Леди Присцилла изогнула бровь, явно в этом сомневаясь. – Родерик, – позвала она. – Бартоломью. Родди с обычной скучающей миной поднялся с места, а полковник Хьюз вздрогнул, словно только-только очнувшись ото сна. Выглядел он неважно, будто маялся несварением желудка. Ну, или укорами совести – симптомы схожи. – Леди Сибил, – продолжила ведьма, обведя взглядом гостей. Выбор и впрямь был небогатый. Та ответила со смешком: – Какая честь! Боюсь, милый Родерик, тебе придется меня нести. И выразительно приподняла изящную щиколотку, перевязанную бинтом. – Какой стыд… – пробормотал викарий, заливаясь краской. – Роуз, милая, – закончила леди Присцилла, и Леона, не удержавшись, прыснула. Ведьма, наградив ее длинным взглядом, пояснила: – Ненависть тоже подойдет. Главное – сильные чувства. Роуз поежилась, как от озноба, поднялась с места и заявила храбро: – Я готова. – Какая драма, – не удержалась Леона Фаулер. – Убийца и жертва лицом к лицу. Леди Присцилла сверкнула глазами. – Милочка, вы мне надоели. Она прищелкнула пальцами – и смех Леоны резко оборвался. Актриса беззвучно разевала рот, потом веселье в ее глазах сменилось ужасом. Она поднесла руку к горлу и смертельно побледнела. Доктор вздохнул и полез в саквояж за микстурой. Профессор взвился: – Что вы себе позволяете?! Светловолосый и сложенный, как эллинский бог, в гневе он выглядел так, что я невольно залюбовалась. – Значительно меньше, чем могла бы, – с учетом обстоятельств, – отрезала старая ведьма. – Надеюсь, мне простят такую вольность. Викарий, инспектор… Представители властей – светской и церковной – дружно кивнули. – Продолжайте, пожалуйста, – попросил инспектор, потирая губы, чтобы скрыть усмешку. Ведьма расставила четверых помощников в лучах звезды (леди Сибил сидела) и сама встала пятой. Горели свечи. Леди Присцилла говорила нараспев. Мерный речитатив заклинаний падал в тишину комнаты, словно камни в озерную гладь. Магия баламутила мертвенно-спокойную воду потустороннего мира, поднимала со дна ил… Наконец в пентаграмме заклубилась сизая воронка, в которой проглядывали то черепа, то чьи-то призрачные руки. Сильно запахло воском и ладаном. Рут Миллер охнула, викарий Миллер схватился за сердце, инспектор подался вперед, а мистер Гилмор, напротив, откинулся на стуле. Остальные будто оцепенели. Глаза Роуз были расширены, Родерик криво улыбался, полковник Хьюз дрожащими губами читал молитву (никогда бы не подумала, что он столь набожен), а леди Сибил теребила сережку. – …Хелен Хэлкетт-Хьюз! – громко и отчетливо завершила тираду ведьма. И с облегчением перевела дух. Нелегко, должно быть, столько говорить на одном дыхании. Воронка недовольно дернулась – и в перекрестье лучей из дыма соткалась призрачная фигура. – Хелен! – выдохнул полковник Хьюз. Она не удостоила его и взглядом. – Родди! – Дух простер руки к сыну. – О, Родди. Голос леди ХХХ звучал узнаваемо, но со странным пришепетыванием, как будто смерть испортила ей прикус. – Здравствуй, мама! – бестактно брякнул Родерик. Что-что, а здравствовать она уже никак не могла. – Леди, – вмешался инспектор, обходясь без имен и расшаркиваний. И то дело, пока всякий раз выговоришь это «леди Хэлкетт-Хьюз», дух умчится в горние выси. – Вы знаете, кто вас убил? – Нет, – отмахнулась она, поедая взглядом сына. – Какая разница?