Я стоял и не знал, как ему объяснить. Сказать, что в моём сознании всё поменялось. Поменялись приоритеты, поменялись цели, поменялось… нет, не мировоззрение, но я не хочу оставаться в стороне, когда наши парни гибнут на войне при выполнении воинского долга, что виню себя в смерти Кота — Кости и не имею морального права сидеть и ждать, когда наш курс выпустят и отправят в действующую воинскую часть. Ничего не отвечая, молча, протянул написанный рапорт. — Что это? — взял лист бумаги подполковник, мельком взглянул и передал начальнику училища, — на ваше имя, товарищ генерал. Генерал взял рапорт, видно было, что он несколько раз прочитал написанный текст: глаза бегали по тексту, возвращаясь к началу. — Ты уверен, товарищ курсант? — вот чего-чего, а такого вопроса не ожидал. Предполагал, что меня вновь выставят за дверь, дадут дополнительное время подумать или просто порвут рапорт и отравят в расположение. — Так точно! — ответил, как можно увереннее. — Хорошо, рассмотрим. Свободен. Уже развернулся на сто восемьдесят градусов, как услышал: — Товарищ курсант, подождите меня в приёмной. Есть несколько вопросов, — резанул холодный тон Кузнецова. Вновь вышел. Адъютант уставился на меня. — Сказали подождать, — пояснил, почему не ухожу. Через пару минут вышел Кузнецов: — За мной! Подхватил оставленную в приёмной сумку. Думал, подполковник начнёт ругать за неуставное снаряжение, но обошлось. По коридору шли молча. Я следовал за ним. Предполагал, что идём в расположение, к начальнику курса, но нет. Завернули в другое административное крыло и возле кабинета с надписью: «подполковник Кузнецов С. А.» остановились. — Входи, — подполковник открыл дверь и пропустил меня внутрь, — присаживайся. Разговор долгий. Уселся за приставной столик. Если честно очень сильно гудели ноги. — Знаю, что винишь себя за гибель товарища. Но такое случается и неизвестно сколько раз ещё случится. Не смотри на меня так. Я твоё личное дело не один раз прочёл и хранится оно отдельно ото всех. Помнишь Петра Ивановича? Да, это тот, кто советовал тебе поступать именно в общевойсковое училище. Так вот, он и советовал обратить на тебя внимание. У тебя высокие морально-этические нормы, а твой психотип… Ладно. Знаю, что переубеждать тебя смысла нет, а «ломать» — поздно. Я это генералу и сказал. И он согласился с моими доводами. Так что твой рапорт удовлетворят, но позже. И отправят тебя не в боевую часть, — на этих словах я встрепенулся, попытался встать, но услышал, — успокойся! Присядь! Через пять дней из училища отбывает первая партия отчисленных за неуспеваемость, их четверо. Всех их переводят из высшего военного училища в среднее, для прохождения сержантских курсов. После курсов попадёте в действующую армию. Удовлетворён? Я кивнул. — Вот и хорошо. Завтра приказом начальника училища тебе присвоят звание младший сержант, но афишировать об этом не будут. Не будет ни построения, ни зачитывания приказа… да, чуть не забыл. Всё время до отправки ты будешь находиться в санчасти в карантине. Это не моя прихоть, на этом настоял товарищ полковник, чтобы не разлагать личный состав курса. Как понимаю, и ты не особо горишь желанием встречаться с сокурсниками. Но это твоё дело. Так, вроде всё. Вопросы? Подполковник излагал грамотно, по делу и у меня вопросов не возникло. — Если нет вопросов, пойдём в санчасть… Как же долго тянется время! Когда занят, не замечаешь, что день прошёл, а здесь, сидя практически взаперти и заняться было нечем. Сидел, читал, что приносили из библиотеки. Ел, спал. Несколько раз ко мне пытались прорваться Мышь и Серый, но после отбоя карантинный блок закрывали, а в дневное время в санчасти постоянно кто-то находится из офицеров и пройти незамеченным невозможно. Как-то ночью, после отбоя мы стояли, смотрели друг на друга через оконное стекло. Они говорили, задавали вопросы, интересовались моим здоровьем, а я только пожимал плечами, делая вид, что не понимаю. Сожаления, что поступил так, как поступил, не появилось. Только ещё больше утвердился в принятом решении… — Товарищи курсан… — осёкся на полуслове лейтенант, что сопровождал нас к новому месту службы. Именно службы, а не учёбы. Приказом начальника училища мы были отчислены из училища и как военнообязанные призывного возраста призваны, точнее направлены для прохождения курсов младшего сержантского состава в военное училище среднего профессионального образования. И рано утром стояли за пределами училища у КПП с вещами и ждали, когда подадут транспорт. — В училище проследуем на автобусе. Оно расположено в соседнем городе, к вечеру доберёмся. Все подписали обходной лист? Сухпаёк получили? — смотря как каждый из стоявших кивнул, продолжил лейтенант, — хорошо, следующее… Со мной в строю пятеро. Я стоял на правом фланге шеренги, так как на моих погонах красовались две лычки младшего сержанта. Все собратья по несчастью выглядели понурыми, и я не отличался от них. Стоял, потупив взгляд и внимательно слушал лейтенанта. Нам предстояло преодолеть примерно восемьсот километров, и я надеялся, что подадут нормальное транспортное средство, которое не сломается в пути и что на всех хватит сидячих мест. И к счастью мои ожидания оправдались. Мест хватило на всех и даже второй, подменный водитель в штате имелся. Ехали долго. В пути старался не общаться с бывшими курсантами, коим являлся и я. На вопросы отвечал односложно, но всем видом показывал, что не горю желанием общаться. До меня долетали обрывки фраз: мол, что тут делает младший сержант. Почему меня никто не помнит, откуда я взялся и всё в таком духе. Отвечать или пояснять я ничего не стал, а когда понял, что со мной хотят если не познакомиться, то по крайней мере поговорить, притворился спящим. — Подъём!!! — разбудил голос лейтенанта. Оказалось, я проспал последнюю треть пути и не заметил, как доехали. Автобус только что проехал КПП и остановился возле одноэтажного здания. — Выходим! Вещи не забываем! До моего уха долетело бурчание какого-то офицера, что нас встречал. Мол почему так долго, ждали на три часа раньше, а сейчас в школе кроме дежурного офицера и ответственного никого нет. Вот на этих словах я напрягся. Как это так⁈ Насколько помнил усиление до сих пор не снято. Все офицеры и солдаты-курсанты должны находиться на территории учебного заведения, а тут такая расхлябанность. Но всё оказалось намного сложнее. Почти весь офицерский состав с большей частью слушателей отбыли на полигон, где и остались до утра. — Значит так, товарищи солдаты… и сержанты, — пояснял прибывший нас встречать дежурный офицер. — Я — майор Лескин, дежурный по школе. Сегодня размещаемся в комнате для командировочных. Как раз на всех места хватит. А с завтрашнего утра, как прибудут офицеры, вас распределят по учебным взводам. Я распоряжусь, чтобы вам приготовили ужин. По всем вопросам к старшине Самойлову он вас там встретит. Всё. Посыльный! Проводи солдат. Товарищ лейтенант… — офицеры остались, а мы в сопровождении молодого парня пошли по плохо убранной дорожке к другому зданию. — Что-то тут территорию совсем не убирают, — произнёс кто-то из нас. Я шёл впереди как старший по званию и по голосу не понял, кто это сказал. Но сам обратил внимание, что территория школы не подметена, кругом упавшие листья, хотя могло и нападать, но будучи в училище нас приучили следить за закреплённой территорией и убирать её вне зависимости от времени года и суток. — Некогда убирать. Всё время на полигоне. Гоняют так, что только и приползаешь в расположение и офицеры это понимают. Тут за радость в наряд по школе или по роте попасть, можно хоть немного отоспаться. Устав никто не отменял: бодрствующая смена, отдыхающая, — на ходу говорил солдат. — А вас откуда таких красивых привезли? — Из высшего военного общевойскового командного училища, — ответил один из нас. — А-а-а, — протянул солдат, — значит бывшие будущие офицеры. Ладно, мы пришли. Товарищ старшина! — закричал солдат, открыв входную дверь в двухэтажное здание. — Что кричишь? Здесь я, — послышалось из темноты. Потом включился свет, — заходи, кто там? — Новобранцев привёл. Майор приказал на ночь разместить в комнатах для командировочных. — Разместим, если приказал. Ещё какие приказания были? — Никак нет!!! — Тогда круу-гом! К месту несения службы, бего-ом, мма-арш!!! — и солдат бодро потрусил обратно к КПП. — Вас пятеро? — Нет. С нами офицер и два водителя, — ответил, как старший по званию. — Понятно, комнат на всех хватит. Пойдёмте, распределю по комнатам, оставите вещи и в столовую. Я уже знаю, что сейчас вам ужин разогревают. Сегодня с дороги отдохнёте, а с утра… Что было с утра я и представить себе не мог, расслабился в училище. А тут, как говорится, не здесь. Школа, она и есть школа. Утро началось с подъёма и не в шесть утра, а в пять. Нас подняли ещё заспанными и погнали на зарядку… Глава 19 — Товарищ полковник, — утром докладывал начальнику сержантской школы майор Лескин, — за время дежурства происшествий не случилось. В сопровождении офицера в расположение прибыли пятеро новобранцев из высшего командного училища. На ночь размещены в гостинице. В настоящее время личный состав занимается по распорядку. — С полигона вернулись? — уточнил полковник. — Так точно, без происшествий. В приёмной ответственный за выход — подполковник Курасов. — Понятно. Пригласи Курасова и Пушкова, а сам можешь быть свободен… — Разрешите, товарищ полковник? — Входи, Леонид Сергеевич. Как прошли занятия на полигоне? — Без происшествий, Алексей Викторович. Проведены ночные боевые стрельбы, отработано взаимодействие в составе взводов… — Не повторяйся, товарищ подполковник, план мероприятий я знаю. — Тогда у меня всё, — подполковник хотел выйти, но полковник его остановил. — Подожди, сейчас прибудет Пушков, есть разговор, присядь. — Разрешите? — дверь кабинета открылась. — Да, входи, Виктор Степанович, — и когда оба офицера расселись, полковник продолжил, — сегодня к нам прибыла первая партия отчисленных из вышки. Вижу, Виктор Степанович, что в курсе, но напомню. Это приказ министра: всех отчисленных из высших учебных заведений направлять в средние. В действующей армии нехватка сержантов. И разнарядку необходимо выполнять. Так что, Виктор Степанович, займись новобранцами. Распредели по взводам, чтоб как можно быстрее втянулись в рабочий режим. — Рекомендую новобранцев распределить по разным взводам, — высказал предложение подполковник. — Согласен. Так быстрее освоятся. Тем более, до выпуска осталось всего два месяца… * * * — Я столько не бегал с КМБ… — жаловался один из нас. Мы сидели отдельно в столовой, завтракали. Нас пока не распределили по взводам, но предполагал, что неопределённость скоро закончится. Прибывший с полигона личный состав школы на нас смотрел с удивлением, подозрением, так как на нас была не полевая форма, как у всех, а повседневная с курсантскими погонами. — Товарищи новобранцы, — после завтрака, не успев выйти из столовой, к нам подошёл старшина, — не расходитесь, вас вызывает товарищ капитан, наш ротный. Ожидания оправдались. О нас не забыли, хотя это было понятно и после того, как подняли на зарядку. Командиром оказался средних лет капитан, на груди его заметил несколько боевых наград и знак о полученном тяжёлом ранении. — Значит так, товарищи слушатели, — говорил капитан, — забудьте о тёплых постелях. Теперь вы не курсанты, а слушатели сержантской школы. Мне всё равно, за что вас отчислили, но имейте ввиду, нарушение устава я не потерплю. Любое неповиновение старшему по званию, нарушение дисциплины и вы в первый раз окажитесь на гауптвахте, а при повторном нарушении, предстанете перед военно-полевым судом… Суровый голос капитана звучал, отдаваясь в висках. Он прохаживался вдоль шеренги, заглядывая каждому в глаза. Как заметил, я единственный не отвернул взгляд, выдержал его пристальный взор. В финале своего монолога, капитан поставил нас перед фактом: — Вас зачислят в разные взводы. Кто в какой, доведу позднее… Смирно! Слушай мою команду! Поступаете в распоряжение старшины, получаете форму, приводите себя в порядок и чтоб на обеде были в подобающей слушателю форме одежды. Вольно, разойдись! Опять всё заново: пойти на склад, сдать, получить форму. Подшить, подгладить и перед разводом на обед я стоял перед взводными. — Младший сержант Провоторов, прибыл для дальнейшего прохождения службы! — доложился конкретно ни к кому не обращаясь. Я стоял в канцелярии, где располагалась офицерская комната. Точно к кому, в какой взвод меня определили я не знал и представился по форме всем сразу.