Тут меня посетила догадка. Маяк отцеплен, расчёт почти закончен. Это значит, что наше судно может совершить скачок, тогда и на ракету, и на корабль тагеронов будет уже плевать. Вот только мы с Флюгером сейчас снаружи. Прижаться к обшивке – значит повысить свои шансы телепортироваться вместе с кораблём. Повысить, но не гарантировать. Скорее всего, мы останемся болтаться здесь, посреди космоса. Нет-нет-нет! Я согласен на планету-тюрьму, но только не к тагеронам! В людскую, человеческую каталажку, ради всего святого! Эти инопланетные гады выловят меня и запытают до смерти – они же сумасшедшие от рождения! Лучше сдохнуть! Движимый именно такими мыслями, я попытался оттолкнуться и прыгнуть в сторону шлюза, но именно в этот момент включились ракетные движки и корабль сместился в пространстве. Я забарахтался и стал притягиваться обратно с помощью троса. Флюгер тоже прыгнул к шлюзу, но тут раздался взрыв. Увидев, где взорвалась ракета, меня посетило озарение – самое настоящее, а не ложное, как до этого. Капитан не собирался бежать. Он вычислил траекторию полёта ракеты, трупов из шлюза, маяка и сместил корабль так, чтобы преградить путь тагеронскому подарку. Он, кстати, таки долетел до нас, но уже в виде осколков. Обломки забили по корпусу, но в меня ни один не попал. Флюгеру повезло меньше. Первый осколок закрутил его в пространстве, а второй безапелляционно отсёк страховочный трос. Человек в скафандре, размахивая руками, полетел прочь от корабля. Я зацепился за неровности на месте отсутствующей турбины и уже хотел прыгнуть за Флюгером, но остановился. А мой трос точно не пострадал? Если его разрубило так же, как и флюгеровский, мы вместе отправимся прямо навстречу кровожадным карликам. Мне этого не хотелось. А может, это карма? Это же худший человек в нашей команде! Я даже не представляю, что он творил в свободное время на Амтруно. Наверное, детям руки вырывал и женщин ел. Заживо. К чёрту! Трос? Да плевать, не время думать! Прыгнув так, что все шрамы отозвались рвущейся болью, я полетел за Флюгером. До него десять метров, пять, два. Трос внезапно заканчивается за метр до того, как я успеваю схватить Флюгера, и меня одёргивает, переворачивая в пространстве. Чудом Флюгер цепляется за мои вытянутые ноги. Всё это происходит на фоне уже хорошо различимого корабля, который подбирается всё ближе и ближе. Схватившись друг за друга, мы дёргаем за трос и летим к шлюзу, с разгона бьёмся об него, я отсоединяю свой трос, Флюгер остатки своего. Мы входим, мы вернулись, мы на корабле. В уши сразу же ударил звук интеркома. – Минута до прыжка! «Не успевают», – ругнулся Флюгер и куда-то пропал. – Пятьдесят секунд. Не буду снимать скафандр. Вдруг они пробьют обшивку. – Сорок. Господи, лишь бы в нас не успел врезаться их корабль. – Тридцать. Сжимаю в руках взятый тут же автомат. Он из трофейных – весь перепачкан кровью. Надеюсь, не подведёт. – Двадцать! Кто, фра, слинял с корабля, песьи дети?! Что? Оглядываю присутствующих. Двадцатка, Гнидой здесь. Доржи, наверное, убрался в каюту. А где Флюгер? – Десять! Нет, отмени перерасчёт! Прыгаем так, плевать! Слинял – слово понятное. Слинять отсюда можно только на спас-капсуле. А это – масса корабля. И значит… – Пять! …Что расчёты опять сбились. – Прыжок! Если сейчас в нас врежутся, то один кусок нашего корабля телепортируется, а другой нет. Интересно, в каком куске окажусь я? И вновь космос заполняет меня, я хочу перестать быть, больше никогда не существовать в этом мире. Но миг прошёл и всё закончилось. Осматриваюсь. Корабль, кажется, был на месте со всеми своими кусками, а главное, я был на этом корабле. Оставшихся душевных сил хватило только на то, чтобы сесть на пол, прислониться к стене и тихонько застонать. В грузовой отсек спустился капитан и сразу обратился к Гнидому, который как раз закончил сползать по стене. – Слышь, спирт есть? – хрипло спросил Бубнов. – Есть, – с готовностью ответил Гнидой. – В медотсеке. – Пошли. – Пошли. Глава сорок пятая. Незапланированные встречи – Сраные керамические карлики! – Коновал с чувством рыгнул и вновь отпил из стакана. Я хотел внести уточнение, что карлики не керамические, а кремниевые, но незапланированной минутке просвещения помешали ещё до её начала. – Одной из спас-капсул нет, Флюгера тоже, – сказал Доржи, заходя в столовую. Здесь собрались все, кроме Сэнду, который всё ещё лежал в отключке. Посреди стола стояло шесть полулитровых бутылочек семидесятипроцентного спирта, и первая уже опустела. Каждый сам выбирал, в какой пропорции разбавлять пойло. Пакс, например, взяв из холодильника фруктовый концентрат, сделала себе слабоалкогольный коктейль. Бубнов мешал спирт с водой в пропорции один к одному. Я просто пытался не нажраться. Гнидой же достал откуда-то тёмную пластиковую бутылку, которая явно не входила в базовую комплектацию корабельного холодильника. – Квас, – ответил он на вопросительный взгляд Пакс, после чего начал разбавлять коричневой жидкостью спирт в своём стакане. Менее вопросительным её взгляд от этого не стал. – Хлебное безалкогольное пиво, – ответил я ей, стараясь подобрать самую близкую аналогию. Гнидой от такого сравнения презрительно фыркнул, не отвлекаясь от создания пойла. Избавившись от экзоскелета, он теперь напоминал сдувшийся, покрывшийся морщинами воздушный шарик. – Кто вообще придумал настолько стрёмное сочетание? – спросил я. – Практиканты, – неопределённо махнул рукой эскулап и пояснил: – Когда стажировался в инфекционке, квас вместе с пайком выдавали. И спирт мы регулярно воровали. Вот и сложилось. – Кэп, кстати, а чего твоя каюта открыта? Мне казалось, ты её всегда закрываешь, – вдруг спросил Доржи. Рука Бубнова замерла, не донеся стакан до рта. Он аккуратно поставил его и быстрым шагом покинул комнату. Спустя минуту до нас донёсся крик ненависти и очень много непереводимой ругани, включающей по крайней мере пять раз слово «фра» и производные от него. Из всего богатого потока нефильтрованной брани я выделил пожелание, чтобы некий слиток оказался у Флюгера в прямой кишке. Вернулся тяжело дышащий багровый Бубнов. Он сразу подошёл к столу, взял две бутылки спирта и, ничего не говоря, пошёл обратно. Только перед дверью он остановился, постоял, переводя дыхание и, не поворачиваясь, выдавил из себя несколько слов. – На мостик не заходить. Пакс, найди себе каюту. Капитан ушёл. Переглянувшись с Доржи, я, прочитав выражение его лица, удостоверился, что мы думаем об одном и том же. Кажется, наша огромная надбавка к кушу растворилась как утренний туман. Потянулись часы и дни пребывания на бороздящем космос судне. Никто не знал, сколько нам осталось прыжков до цели, так как капитан заперся на мостике и не был в духе с кем-либо говорить, а навязываться Бубнову – занятие опасное. Тем не менее он хотя бы предупреждал о прыжках и по необходимости вёл отсчёт полупьяным голосом. Первая телепортация случилась всего через полтора часа – видимо, Бубнов пока только выходил на маршрут. После очередной порции межпространственного ужаса я отправился спать. Второй скачок настиг меня во сне. Точнее, настиг бы, если бы интерком не предупредил всех страдающим от похмелья голосом Бубнова. Я посмотрел на время. Оказалось, что сон продолжался почти пятнадцать часов. – Пятьдесят секунд. Я постарался разбудить себя как можно быстрее. Главное – не заснуть снова. Для процесса телепортации, может, и хорошо, что тело во сне двигается и не так активно, как при бодрствовании, но один раз в своей жизни я пережил прыжок в состоянии сна, не послушав советы более опытных коллег. Таких кошмаров, наверное, ни одна дурь подарить не может. Я их даже не запомнил, их и запомнить-то невозможно – настолько они аморфные, первобытные и невыразимые. Но воспоминание о самом существовании этого бредового ужаса я хранил и сейчас искренне сочувствовал Сэнду, который находился в отключке. Трудно даже представить, какая дьявольщина сейчас обсасывает его разум. Пока капитан вёл отсчёт, я сел на пол своей каюты и огляделся. Мала, но чего можно было ожидать от федерального судна. Койка, шкаф, прикроватная тумбочка, стол, стул. Большего желать было бы наглостью, но вообще-то я бы не отказался от холодильной камеры. И пусть тут из алкоголя только спирт Гнидого, никто не помешает захватить мне с дюжину бутылок на следующей планете. Наверное. – Десять. Морально готовлюсь к предстоящему. Вот и прыжок. Всё прошло так же, как и обычно, но легче от этого не было. Послышался истошный крик. Это проснулся Сэнду. Я начал одеваться – сон остался далеко отсюда, за много световых лет. От одежды уже порядком воняло – нужно постирать. Займусь этим, как только наш чиновник перестанет орать. Выхожу из каюты, иду в медотсек, на крики. Там меня встречает достаточно забавная картина. Главное действующее лицо – Сэнду – размахивает медицинскими ножницами, которые, видимо, стащил у Гнидого. Эскулап и капитан обступили его и постепенно приближались, остальные с интересом наблюдали за развитием событий. Сэнду был гол, да к тому же не в лучшей форме, он всё-таки только из отключки вышел. Его противники особой поспешности не проявляли, и на то были причины. У Гнидого таковой был сочащийся кровью порез на ладони, а у Бубнова – похмелье, придававшее его лицу измождённый вид. – Подонки! Ублюдки! – вопил Сэнду, размахивая ножницами. Он сделал выпад, надеясь достать капитана, но тот исхитрился выбить ножницы из рук нагого пижона, на которого сразу накинулся Гнидой. – Не вырубай его! Нет! – рявкнул Бубнов, видя, что в бледных пальцах коновала мелькнул шприц. Вдвоём они скрутили его, и эскулап таки сделал пациенту укол, но другим шприцом. Сэнду ещё немного побрыкался и расслабился. – Мрази, сдали меня, паскуды, федеральные подстилки… – лепетал он заплетающимся от дозы успокоительного языком. – Федерал мёртв. – Мёртв?! Они же найдут нас, найдут нас всех… – Успокойся ты! – твёрдо сказал Бубнов. – Пока они твоих боссов достанут… – Достанут, всех достанут! – не переставал причитать Сэнду, теряя в моих глазах остатки уважения к своей напыщенной персоне. – Их будут трясти, пока не вытрясут всё, вообще всё!.. – Сэнду, фра! – Бубнов встряхнул его так, что отчётливо хрустнули встающие на место позвонки. – Мы сделаем дело, получим деньги, и вы все свалите на другую планету! Никакие федералы вас там не найдут!