– Полторы тысячи километров. Верно, не корабль. Что это? – Не знаю. Минута до расчёта. – Я поняла! Поняла! Это же станция наблюдения! Неповоротливая махина, она нам ничего не сделает! На ней даже вооружения нет! – У нас тоже нет. Не отвлекайся. Казалось, что Пакс расслабилась, а вот Бубнов стал ещё напряжённее. – Тридцать секунд! Кэп! Тепловой датчик! Они выстрелили! Объект приближается! Чёрт! На таких станциях не должно быть оружия! – Это не оружие, – ответил капитан и активировал интерком. – Команда! Приготовиться к прыжку! – Двадцать секунд! – Девятьсот километров до столкновения. На ракетных идёт. – Пятнадцать! – Семьсот. – Десять! Не успеваем! – Пятьсот. Замедляется. – Пять! – Триста пятьдесят. – Расчёт закончен! – Двести. Загудели энергоячейки. Прыжок сверхкороткий, так что расстояние исчисляется не световыми годами, а миллионами километров. Вот-вот корабль должен был телепортироваться. Проблема заключается в том, что это происходит не мгновенно. – Сто! – Прыжок! Удар! Пока я задерживал дыхание, чтобы минимизировать даже такое незначительное движение тела, нас всё же настиг федеральный подарок. И тут корабль телепортировался. Всё скрутило, я распался на мириады атомов, мозг погрузился в бездну безграничного космического пространства, неподвластного жалкому разуму человека, невыразимое безумие затопило каждую частичку, каждый кварк моего естества, но лишь на один миг, который слишком мал, чтобы его можно было как-то исчислить. Телепортация прошла успешно. Мне кажется, что если когда-то такое перемещение займёт не один неисчислимо малый промежуток времени, а два, то я сойду с ума. Уверен, что все, кто хоть раз переживал телепортационный прыжок, думали о чём-то подобном. Когда я прочувствовал его в первый раз, то не хотел больше существовать в этом мире и тем более не хотел ещё хоть раз испытывать подобное. Вот только тогда до цели было ещё три прыжка, а оборвать собственную жизнь у меня не хватило духу, поэтому пришлось привыкнуть. – Меня как будто космос изнасиловал, – сказал Гнидой, заходя на мостик. – Ну что там? – Кэп! По всем каналам какой-то сигнал! Абсолютно по всем! Но где источник? – На камеры посмотри. Пакс послушалась и начала переключать изображения с камер. – Вижу. Что это? – Маяк. – А что такой большой? – Маяк класса «Фарос». Мне это ничего не сказало, а вот Гнидой застонал. – Эй, что это такое? – спросил я у эскулапа. – Это самый мощный сигнальный маяк. Его далеко видно, а сейчас… Тут на мониторе я увидел, как часть маяка отсоединяется от корабля и попросту исчезает. – …Он разделится на телепортирующиеся части, которые возвестят ещё большему количеству разумных существ, где мы находимся. Кстати, Бубнов. Где мы? – Чёрт его знает. Прыгали примерно, ещё и маяк сбил наводку. – Кэп, мы телепортировали с собой маяк, верно? Значит, масса корабля изменилась в момент телепортации. А если маяк здесь, то что осталось там? – Турбины сосчитай. Пакс вновь уставилась на мониторы и спустя какое-то время протянула печальное «а-а-а». Турбин осталось три. Учитывая, что задняя вряд ли начала функционировать, то работающих было только две. – И что делать? Гнидой уже хотел крайне остроумно и в рифму ответить Пакс, но капитан не дал ему этого сделать. – Рассчитываем второй прыжок, пока нас не нашли. Эй! Что с Сэнду? – В норме, греет койку в медотсеке. Скоро оклемается. – Угу. Ян! Бери Флюгера и отдолби маяк. Аккуратно! Гнидой, трофейные стволы оставь в грузовом, под рукой. Хлам выкинь через боковой шлюз. Поняли? – Понял, – ответил я. – Шлюз-то мелкий, пикап туда не влезет. Да и верт тоже. – Их оставь. Всё, свалите. Итак, определяем, где мы. Пакс? – Если делать всё нормально… – У нас нет времени, чтобы делать нормально. Мы оставили этих двоих выяснять, куда нас закинуло, и пошли в грузовой отсек. Тут бурлила жизнь. Флюгер обыскивал трупы и, как я догадываюсь, уже пополнил своё благосостояние. Доржи изучал документы покойников. Двадцатка откручивала что-то от роботов. Предположу, что, перестав шевелиться, они утратили своё сатанинское начало в её глазах, но всё равно она прикасалась к ним с какой-то брезгливостью. На мой призыв вылезти наружу Флюгер отреагировал с большой неохотой, но всё же поднялся и пошёл за скафандром. Я же начал искать среди раскиданных по полу вещей плазморез. Через минут десять мы были готовы. Плазморезу в заварушке тоже досталось, но он всё ещё работал. Флюгер, взяв с собой один из входящих в комплектацию корабля контейнеров с инструментами, отправился вслед за мной в малый боковой шлюз. С нами было ещё семеро желающих посетить космос – Зафар, Вертухай, Вентиль, Рябой-Меченый, пара пилотов из вертолёта и срочник со свёрнутой моим компаньоном шеей. – Через час прыжок. Маршрут сбит, прыжков будет больше, – донеслось из приёмника внутри скафандра. Слова капитана меня успокоили и огорчили одновременно. Обычно требовалось от четырёх до семи прыжков из пункта А в пункт Б. Так происходило потому, что нельзя просто взять и телепортироваться с одного конца галактики на другой. Расстояние прыжка высчитывается по какой-то сложной формуле, которую я и прочитать-то не могу, знаю только, что там всё завязано на квадратах и прогрессиях. И точных расчётах, которым очень мешают всякие штуки, что летают по космосу и врезаются в корабли. Радовало, что капитан разобрался, где мы, но печалила перспектива пережить ещё больше прыжков, чем предполагалось вначале. Разгерметизация шлюза. Мы с Флюгером выталкиваем тела в открытый космос. Что ж, пусть безграничная чернота станет им могилой. Большего они не заслужили. Кроме срочника, он, быть может, даже ни в чём не виноват. Окромя выбора маршрута бегства. Мы с Флюгером, барахтаясь в малоудобных скафандрах государственного образца, подобрались к восьминогому маяку. Он был размером с мусоровоз, а на его вершине мигала огроменная, яркая, как взрыв сверхновой, лампа. Первым делом я попытался разбить её, но у меня ничего не вышло, поэтому я взялся за плазморез. После первого же тычка плазмой лампа взорвалась, и я полетел в открытый космос, беспомощно размахивая руками под презрительным взглядом Флюгера. Ладно, за визором шлема не было видно лица, но на его месте я бы смотрел очень презрительно. Лететь пришлось недалеко – моему сольному путешествию в глубокий космос помешал натянувшийся страховочный трос. Я почти уверен, что эта череда действий придала импульс кораблю и вызвала недовольство людей на капитанском мостике. После возвращения на рабочее место я начал искать источник энергии маяка, чтобы отключить гипотетические электромагниты, но увидел, что Флюгер с помощью дрели и дисковой пилы из набора инструментов уже расправился с первым магнитом и принялся за второй. Его продуктивность меня задела и я, отбросив хитрости, принялся резать крепёж. Это оказались действительно электромагниты, и достаточно было повредить проводку, чтобы захват отцепился от корабля. Так что главное – добраться до заветных проводков сквозь металл обшивки. Во время подобной работы, обладающей низкой интеллектуальной вовлечённостью и высокой медитативностью, в голову приходят разные мысли. Бывает их трудно заглушить. И мысль о том, что уйти вместе с Инес больше не выйдет, не получалось заглушить никак. От раздражения даже появилось желание прожечь дырку в скафандре Флюгера, но оно было подавлено. Вообще день получился какой-то излишне насыщенный на события. От адреналина и обезболивающего теперь остались лишь воспоминания да удар по организму, который скажется на мне через несколько лет. Ещё никогда в меня не кололи столько регенераторов, как на Амтруно. Спать хочется. – У нас проблемы. Вы там долго? – внутри шлема раздался голос капитана в тот момент, когда мы принялись за последнюю пару магнитов. – Нет, скоро закончим. Что там? – Корабль. С вашей стороны. Я и Флюгер вгляделись в черноту, после чего начали ещё активнее отделять магниты маяка. Конечно, это мог быть случайный грузовой корабль, экипаж которого всей душой хотел нам помочь, но что-то мне в это не верилось. – Быстрее, расчёт прыжка практически закончен… Они запустили ракету! Это тагероны! В отличие от корабля, её я увидел. К нам нёсся огненный шар, который пока представлял собой лишь далёкое пятнышко, напоминающее светлячка. От биолюминесценции выхлоп ракеты отличался тем, что не производил и капли успокаивающего эффекта. Я расплавил очередной провод и крепление отсоединилось. Ракета приближалась. Флюгер пока не справился со своим, я уже двинулся к нему, но тут последний магнит отключился, и мы вместе оттолкнули маяк, о чём тут же сообщили капитану. Вращаясь, он улетел вслед за трупами, которые уже, наверное, оледенели до состояния камня. Проводив его взглядом, мы с лёгким испугом обнаружили, что ракета подлетела так близко, что я мог различить её серебристый корпус. – Мы не успеваем! – орём мы с Флюгером, надеясь, что капитан нас слушает или хотя бы слышит. – Держитесь, – коротко ответил он. За что держаться? За обшивку что ли? Так она же гладкая! Да и зачем?