– Его адекватность закончилась тогда, когда он ширанулся промышленными транквилизаторами. Он же наглухо отбитый. – Не знал, что ты в курсе этой истории. – Капитан рассказал. – Видимо, не всё рассказал, или ты не так понял. Короче говоря, слушай. Это случилось ещё до того, как он попал в команду. Флюгер изначально работал в какой-то столовке, но подсел на наркоту. Денег стало не хватать – начались кражи, грабежи, прочее. В какой-то момент его совсем перекосило, и он вообще ничего не смог делать – а был он один-одинёшенек, даже помочь некому. В разгар болезни обострилась ломка. Наркоты нет, в долг дозу не дают – вот он и пробрался на какую-то скотоферму и там себе вколол чёрт знает что. Самое забавное то, что это помогло. У него после этого умерла какая-та часть мозга, прихватив с собой психологическую зависимость и подарив проблемы с эмоциями. – В плане их сдерживания? – В целом. Вот, например, семью в соседней квартире он вырезал на эмоциях. – Что?! – Звучит хуже, чем есть на самом деле. Вообще история мерзкая и совсем не из-за Флюгера. В общем, с самого начала из-за стены доносились охи-ахи, всхлипы-вздохи. Я решил, что там какой-то притон. Но когда из-за стука, как выяснилось позже, кровати по стене, Флюгер не расслышал, что прошептал беззубым ртом пытаемый, а разговорить его было ну очень трудно, он сильно разозлился. А после того как несчастный в следующую минуту двинул кони, так и не сказав больше вообще ничего, Флюгер захотел крови. Он просто выпинал хлипкую соседскую дверь, после чего открутил голову единственному мужику в квартире, которого нашёл. А потом, когда я разобрался, что там вообще происходило, прикончил вообще всех. Внимай же сей истории, чудесной, как вся эта планетёнка. Она была получена от женщины, что в слезах отчаяния поведала её мне перед кончиной. Эта прошма… гхм, мои манеры. Сия особь женского пола когда-то имела двух детишек – девочку и мальчика. После того как тело шестилетнего сына нашли на дне заполненного до краёв септика, она не нашла ничего лучше, чем крепко подсесть на наркоту. И поскольку ломка, как ты знаешь, штука липкая и настойчивая, а на работу наркоманов не берут, в её голове родилась схема заработка, для которой даже из дома выходить не надо. Дочь то ли одиннадцати, то ли двенадцати лет пичкали наркотиками, после чего мать отдавала её своему сожителю. Утехи подробно фиксировались на камеру и продавались в Сеть. Подобную схему они осуществляли в течение по меньшей мере трёх месяцев. Доржи прервался и налил себе ещё чая. Отхлебнул, подумал, немного вылил и разбавил, после чего перешёл к заключительной части повествования. – Так что проблемы с эмоциями могут привести и к чему-то хорошему, в этом случае – обострённому чувству справедливости. – Ты в курсе, какую чушь сейчас сморозил? – А что, хочешь сказать, что их смерть была не заслужена? – Ну девочку-то за что? – Ян, молчи лучше, за умного прокатишь. Ну вот куда пойдёт сирота с наркотической зависимостью на этой планете? А смерть, она избавляет от всех проблем. – Говоришь, как капитан. – Его и цитирую. Он вообще часто умные вещи говорит, когда не занят проклинанием рода людского. Кстати, чуть не забыл! Доржи отошёл в комнату, после чего вернулся с оперативной кожаной кобурой, из которой торчал блестящий длинный револьвер. – Надень под пиджак. Перед выходом возьмёшь кейс с деньгами. – Что это ещё за бандура? – Револьвер. Огнестрельный. – На черта он мне? – Для подчёркивания образа и только. Револьверами пользуются те, кто любит понты, – тут Доржи поймал мой взгляд, – и наш славный капитан, конечно же. Только попробуй передать ему мои слова! – Не бойся, не передам. Но по такому случаю ответь на вопрос. – В этот раз я сделал ставку на внезапность. Сейчас Доржи совершенно не думает об интересующих меня темах, и, возможно, резкая смена направления разговора принесёт свои плоды. – Слушаю. – С каким уровнем правительства Бубнов ведёт дела? Во взгляде Доржи будто бы промелькнула обида, словно я его грязно обманул. Или денег в долг попросил. – Не знаю. Но, кажется, с самым-самым верхом, в рамках этой планеты. Из того, что мне известно – а известно мне немного, – можно не сомневаться, что эти люди могут тупо списать космический корабль и подогнать его нам. – В каком смысле знаешь не много? Ты же переговорщик. Дипломат. – А вот так вот. Капитан опять устроил всё сам. У него было время. – В смысле было время? – Да что ты заладил: «В смысле? В смысле?» Других вопросов не знаешь? В таком, мать его смысле, что он прилетел на планету намного раньше нас и успел вообще всё устроить. – Насколько раньше? – Не знаю. Минимум на месяц-полтора. Или больше. Об остальном догадывайся сам, но лучше даже не думай. И вообще больше об этом не говори. Эта информация не для моего и уж точно не для твоего уровня. – Доржи отвлёкся на БПК. – Входи в роль, машина приехала. Пора. Я пошёл за Доржи, прогоняя предательские мысли о том, что если Бубнов действительно попал на планету так давно, то добирался он не в спас-капсуле. Глава девятнадцатая. Напряжённое зырканье Мы с Доржи спустились вниз и двинули к тому месту, где нас должна была ждать машина. Мой «деловой партнёр» совершенно не хотел, чтобы водитель видел, откуда именно мы придём, и поэтому чёрный джип – показатель статуса в таких местах – ждал нас на другой улице. Когда мы подходили, водитель разговаривал с прохожим. – Крышка? А что крышка там? Нет, это, наверное, сделано, чтобы машина не рванула к гениталиям. А что крышка, то кочан, в гениталии запихать туда и нормально. – Увидев нас, водитель прекратил свой разговор, с переводом которого уж очень явно не справлялся мой наушник. – Здравствуйте, многоуважаемые, машина готова, прошу вовнутрь. Мы сели. Доржи назвал адрес и начал отыгрывать свою роль. – Как вам город, Бадам? – Так себе, я думал, встреча будет в нормальном районе, а не в дыре. Доржи немного наиграно рассмеялся. – Ну что вы, должны же мы соблюдать хоть какие-то предосторожности. Такие дела делаются на окраинах – меньше, кхе-кхе, нежелательных лиц. Ведя разговор в таком ключе, мы километров через пять подъехали к какому-то двухэтажному каменному зданию в сравнительно сносном квартале, о состоянии которого я тут же высказался вслух. Пока Доржи что-то говорил водителю, я осматривал здание, на котором светилась вывеска на всеобщем. То ли бар, то ли клуб «Синий фрегат» имел два этажа и округлые очертания. Соседние здания находились на некотором отдалении, проходы между ними были широкими. Пути отхода и укрытия при необходимости найдутся. Плохо было только то, что всё это находилось на некотором расстоянии от клуба, увешанного неоном. Водитель остался ждать, мы же вошли в затемнённое помещение. Играла безвкусная музыка. На проходной стояли амбалы. – Нам необходимо вас обыскать. Мы с Доржи не сопротивлялись. У него проверили какие-то мелочи, а я расстался с револьвером. Затем один из амбалов привёл нас на второй этаж за один из столов, обставленный креслами, за ним – две фигуры. Мы сели. Я внезапно понял, что не в курсе, распространены ли тут рукопожатия. К счастью, стол был достаточно широк, чтобы сидящий на другой стороне человек не мог протянуть руку. Поставив кейс подле себя, я начал разговор. – Я Бадам, рад знакомству. На мою реплику кивнул тот, что сидел справа. Левый ответил: – Меня зовут Прамод, моего товарища Лакшит. Как добрались? – Нормально, если не обращать внимания на вонищу. В будущем рассчитываю на более приемлемые места для встречи. – Я распознал на лице Прамода неудовольствие, вызванное моими словами. – Приступим к делу? – Если угодно. Но нужно соблюдать приличия, ведь так? Судя по всему, вы предпочитаете алкоголь. Что будете пить? – Без разницы, то же, что и вы. На самом деле я предпочёл бы не рисковать сейчас и взять что-то проверенное, но вдруг у них тут есть какая-то культура распития? Прамод сделал жест официанту. Лакшит пока никак не проявил себя. Их лица напоминали мне рожу Сэнду, вот только наш драгоценный чиновник, как я понял, придерживался федеральных, можно даже сказать, традиционных предпочтений в одежде и внешнем виде. На этих двух, одетых почти так же, как и я, было заметно именно местное культурное влияние, в том числе и в причёсках, и в элементах макияжа на лице. – В таком случае, мистер, перейдём к делу. Как нам сообщил Аюб, – Прамод обменялся кивками с Доржи, – вы хотите наладить сотрудничество с нашей организацией. – Если меня удовлетворит товар… мистер. – Я вас понял, значит, поговорим о сделке. На лице оппонента отобразилось лёгкая брезгливость. Кажется, я смог подобрать достаточно неприятную для собеседника манеру общения, тем не менее не переходя черту. Это меня развеселило, и на мгновение на моём лице промелькнула улыбка. Осознав это, я допустил ещё одну ошибку – бросил быстрый взгляд на Лакшита, который, как оказалось, неотрывно буравил меня своими глазёнками. – Поговорим, мне есть, что сказать, – ответил я несколько напряжённо. – Кхе-кхе. Мы лишь обговариваем формальности, – примирительно произнёс Доржи. Актёром он был неплохим. Каждое его движение и каждое слово соответствовало образу. Обо мне, к сожалению, нельзя было сказать то же самое. Явился официант с выпивкой. Он разлил по широким стопкам алкоголь и, к моему ужасу, это оказалась та мерзкая зелёная псевдотекила местного производства. Наши оппоненты одновременно одним глотком осушили свои стопки. Мы с Доржи, ориентируясь на действия «партнёров», практически синхронно опрокинули в себя пойло, но если я знал, чего ожидать и подготовился к вкусу варёной травы и гумуса, то для Доржи это оказалось неожиданностью. На миг его лицо скривилось и тут же вернулось к своему стандартно-вежливому выражению. – Давайте уже покончим с прелюдиями и перейдём непосредственно к нашей сделке, – я сделал нарочито торопливый голос, после чего будто бы спохватился, – при всём уважении, конечно же. – О, извиняться не нужно, это ваше право. – Прамод переглянулся с Лакшитом и достал записную книжку, в которой, стал что-то обводить ручкой. Ну и позер, он бы ещё папирус притащил.