Я налил ей чашку и предупредил: — Горячий! — Какая заботливость. Два часа назад готов был меня убить за какие-то паршивые железки. — Вы не будете возражать, если я привалюсь головой к вашим ногам и посплю? Вы меня разбудили в критический момент — я купался в море. — Приваливайтесь и продолжайте купаться, я не возражаю, — милостиво согласилась она. Я лежал и не мог уснуть, близкое соседство женщины, которое я чувствовал головой, напрочь лишило меня сна. Какая она: молодая, старая, красивая, безобразная. При слабом отсвете фар я ее не рассмотрел. Мне почему-то очень хотелось увидеть утром молодую и интересную женщину, хотя это было совсем ни к чему. Но все же было бы приятно. На какое-то мгновение я задремал. Меня разбудил сильный треск раздираемой палатки. Луч света от фонаря ударил мне в глаза. В следующую секунду закричала женщина, но ей зажали рот. В палатку ввалились двое, в руке одного блеснуло лезвие ножа. — Ты, козел, не рыпайся! — прорычал хрипатый голос из темноты. — Рыпнешься, твоей сучонке полосну по глотке. Я не рыпнулся, потому что понял, с кем имею дело: они полоснут по горлу женщину. Палатка снова затрещала, ее кромсали ножом до тех пор, пока она не отлетела в сторону и мы оказались снаружи. Тут я разглядел темную фигуру третьего бандита. Он сразу же приказал нас связать: — Солитер, скрути козлу ноги и руки, потом бабу. Я лежал на спине и уже все прикинул: первый, кто окажется в зоне досягаемости моих ног, будет мгновенно брошен на землю и выведен из этой жестокой игры. Но бандиты уже поняли мое уязвимое место. Хрипатый голос добавил, но уже мне: — Ты, козел, не рыпайся, твоя баба на ноже. Солитер наклонился надо мной, рывком развел мои руки за спину и стал их скручивать полоской, оторванной от палатки. Я напряг мышцы так, что, когда ослабил их, узел не получился крепким, и почувствовал, что смогу двигать кистями. Потом он захлестнул мои ноги, не заметив, что я слегка вывернул стопы внутрь и тем самым ослабил узел и на ногах. — Румба, ты только посмотри, какие на нем мокасы! Они мне подойдут. — И он мгновенно стащил с меня французские туфли. — Солитер, у тебя номер не тот, — грозно заметил Румба. — Я померяю. — Ты что, не понял? У тебя не тот номер! Дай сюда! Пока бандиты препирались из-за моих мокасин, я шевельнул кистями и, к своей радости, почувствовал, что смогу раскачать путы на руках. При свете фонаря один из бандитов связал руки и ноги женщине и сказал: — Солитер, пойдем пригоним сюда мотоциклы, потом займемся этими. Двое пошли к дороге в сторону автомашин. Значит, они специально не подъехали близко, чтобы не разбудить нас и тихо подкрасться к палатке. Что с успехом им и удалось. Положение было критическим, они, чего доброго, и прирежут меня. Не то чтобы мне стало страшно, просто я испугался, что меня убьют, как на бойне, связанного по рукам и ногам. Состояние было такое, что хотелось завыть от бессилия. «Неужели это конец! — подумал я и почувствовал на спине холодный пот. — Надо что-то делать и не показывать, что я их боюсь». — Послушай, парень, что вы хотите от нас? Зачем эта жестокость? Мы ведь можем договориться. Мы же люди, значит, договоримся. Румба молча подошел и дал мне сильного пинка в бок. «Моими туфлями, сволочь, по моим же ребрам, — подумал я. — Надо срочно развязаться, пока не подъехали те двое». Я начал шевелить кистями, натягивать путы, все больше и больше расслабляя их на руках. Наконец мне удалось развязаться, и я стал разминать кисти. Теперь меня уже не взять. Нож у горла женщины не держат, она тихо всхлипывала, видно, с трудом сдерживала рвущиеся истерические рыдания. Я хорошо ее понимал: для нее это первое испытание, когда жизнь висит на кончике ножа. То, что они уголовники, я не сомневался: клички, блатной язык, ясно, что договориться с ними не удастся. Они просто-напросто прирежут нас, машины ограбят, затолкают их за посадки, сунут наши трупы в салоны и сожгут. Потом ищи ветра в поле, по крайней мере, меня еще долго не хватятся: из Москвы я уехал, имея в кармане предписание. В Одессу не приехал, там меня и не ждали. Найти меня будет нелегко. Вот насчет женщины — тут не все ясно: кто-то же знал, что она уехала ночью, где-то ее ждут, начнутся поиски и найдут машину. Пройдет мало времени, розыск все равно будет в затруднении — они сядут на мотоциклы и уедут за сотни километров. Либо в Одессу, либо в сторону Киева. Нам же от всего этого не легче. Надо подманить этого Румбу к себе поближе, а там — я ему перегрызу глотку. Но планы мои не осуществились: с дороги, прыгая по кочкам и рыская лучами фар, свернули два мотоцикла. Один остановился прямо у моих ног, второй заехал с другой стороны. Свет погас, образовалась тьма. Я сразу же сунул руки к узлам на ногах, рванул их пару раз, путы ослабли, еще немного, и я высвобожу ноги. Но тут тьма стала отступать, и я решил не рисковать. Во всяком случае, при свободных руках я уже им не дамся. Женщина продолжала всхлипывать. — Замолчишь, ты, сука! — выругался Солитер. — Послушай, ты, козел, — начал свою богатую эмоциями речь Румба. — Выложи нам твои бабки, останетесь живыми. Иначе мы с тобой хорошо позабавимся, вон Дылда любит таких, как ты, он в зоне харил новичков. Дылда так тебе отвесит — сам снимешь штаны. — Они дружно захохотали. — Давай мани, крыса! — заорал Солитер. — Нет у меня денег. Я военный и еду на службу. — Врешь ты, падла! — воскликнул он. — Сейчас мы хором будем харить твою сучонку. А тебе Дылда вывернет зад, у него, как у молодого жеребца. Лучше отдай бабки! Они сидели на земле, недосягаемые для меня. Румба засунул руку под кофточку женщине и сопел в предвкушении удовольствия. Мне надо было их разделить, и я решил сообщить им, где у меня деньги, хотя у меня их не было. — Развяжи и освободи женщину, — сказал я главарю, а им был, как я догадался, Румба. — Отпусти женщину, и я отдам вам деньги. — Пожалуйста! Какой рыцарь, мать перемать! — воскликнул Дылда. Румба резанул ножом по узлам на руках у женщины, потом на ногах и толкнул ее так, что она откатилась, цыкнув на нее: — Лежи так, пока не возьмем деньги. Потом побежишь в степь. Мне показалось, она хихикнула, но это было дико для данной ситуации. Скорее всего она всхлипнула. — Под ковриком правого сиденья, — сказал я негромко и снова подвигал ногами, еще больше освобождая их от пут. — Ты, сука, иди сюда! — приказал женщине Румба. — Дылда, хорошенько покопайся в машине. Если он трекнул, я ему моргалы выдавлю! А сейчас пусть посмотрит, как я буду его сучонку харить, — засмеялся он. Меня удивило поведение женщины: она безропотно подошла к бандиту, вместо того чтобы броситься бежать. Так же безропотно легла на спальный мешок и стала снимать трусики. А Дылда побежал к машине. Румба впился в губы женщины, и она застонала, потом обхватила его руками за шею, задрала ноги, и я вдруг прозрел. Это же одна банда! Бабу запустили вперед, как подсадную утку, и я клюнул. Боже! Какой же я идиот! Она и аварию организовала, чтобы меня задержать здесь на ночь. И в палатку влезла, чтобы помочь своим подельщикам. Они ее использовали и разоружили меня, заставили отказаться от сопротивления. Угрожая расправой над ней, подчинили меня своим гнусным планам. А тем временем Румба факался с ней, Солитер стоял рядом, очевидно, возбужденный, ждал своей очереди. Наконец я высвободил ноги. Момент для нападения идеальный. Один факается, другой пускает слюни, наблюдая этот процесс, Дылда роется в машине. Возле моих ног стояла десятилитровая канистра с бензином, что подтверждало мои подозрения. Только замысел был лишь в отношении меня одного. — Сволочи! — заорал я. — Дешевки! Дырку вам от бублика, а не деньги. Поносная тварь! Козлы вонючие! — Заткни ему глотку! — прорычал сквозь зубы Румба, не прерывая своего занятия. — Забей пасть ему дерьмом! Солитер повернулся ко мне, находясь еще во власти сексуальных эмоций, и сделал пару шагов, намереваясь учинить надо мной расправу в стиле своего бандитского кодекса. Я, словно подброшенный мощной пружиной, вскочил на ноги, ухватил канистру и плашмя нанес ему сильный удар по гнусной роже. Может быть, она была и не гнусная, я так никого из них и не смог толком рассмотреть: косой луч фонаря, полумрак открывали лишь общие черты. Но после удара канистрой по роже Солитера я знал, что сровнял ее, вдавив внутрь и нос и зубы. Рожа его теперь превратилась в сплошное плоское кровавое месиво. Он даже не ойкнул, откинувшись назад, рухнул со всего маха на спину. Этого я выключил надолго. Сексуальная парочка даже не заметила, что ситуация резко изменилась. Она в экстазе стонала и лепетала: — Я люблю тебя, Рафик! Я прыгнул вперед, мне надо было спешить, от машины бежал Дылда и орал: — Он, сука, обманул! Нет там бабок! Румба, зажарь его живьем! Выколи глаза! Открыв канистру, я обильно полил Румбу и его любовницу бензином. Он было попытался вскочить на ноги, но я сильно стукнул его сверху канистрой по голове, и он завалился на женщину без сознания. Бензин попал ей в глаза, она дико закричала. Я выхватил из кармана коробок спичек и приготовился чиркнуть. — Еще шаг, и я подожгу твоих бандитских дружков! — пригрозил я Дылде. Он сразу замедлил шаг и остановился метрах в десяти. — Иди сюда и ложись рядом с ними, — прикрикнул я на него. Но Дылда вдруг, вместо того чтобы выполнить мою команду, бросился бежать в степь. Ему было наплевать на дружков, он заботился о себе. Впереди замаячила зона на долгие годы, поэтому он бежал как сумасшедший и вскоре скрылся в предрассветном тумане. Я стащил с Румбы свои мокасины, обулся и подошел к женщине, которая перестала выть от боли и теперь, замерев, лежала под бесчувственным телом своего любовника. — Ну, чего лежишь, поганка? Провалилась ваша затея. Сколько раз вы это проделывали? — Первый раз! — прошептала она. — Не признаешься, сожгу вас всех! — пригрозил я решительно. — Два раза. Прошлую ночь захватили одного из Свердловска. — Убили? Она промолчала. Закипая злостью, я прикрикнул на нее: — Убили? — Румба утопил его в пруду, — еле слышно прошептала она. Я стащил с нее безжизненное тело бандита, рывком поднял с земли, связал позади руки. Повалил оба мотоцикла и облил их остатками бензина. Но благоразумие остановило меня — при чем тут мотоциклы. Они, может быть, тоже угнанные у кого-нибудь. Подталкивая бандитку, я вывел ее на дорогу и остановил проходящую мимо «Волгу». — Передай на ближайшем посту ГАИ, я задержал банду, — сказал я водителю, который с любопытством осматривал связанную женщину. Еще два часа было потеряно, пока составляли протокол. Уже рассвело, и я имел возможность разглядеть женщину и ее подельников. Она была молода и довольно привлекательна — поэтому и использовали ее как приманку для мужиков. Дылду поймали в ближайшем совхозе, он спрятался на птицеферме, но испуганные куры подняли такой шум, что птичница обнаружила его и, угрожая вилами, заставила лежать на земле, пока не прибыла подмога. Только после обеда меня отпустили, и я помчался в Одессу. Была вечерняя суббота — ни одной собаки в пехотном училище не было, только дежурный лейтенант Власенко, который ничего не решал и виновато пожимал плечами. Но что в нем было достойным и вызывало уважение — это внешний вид: подтянутый, надраенный до блеска, наученный красиво вскидывать ладонь к козырьку — он являл собой образец настоящего строевого офицера. Мой внешний вид — одет я был в заграничное тряпье — вначале покоробил его, но узнав, что у меня звание майора, он даже не решался сесть в моем присутствие и все время был в готовности чем-то мне услужить. Вот она, армия! — Позвони начальнику училища! — сказал я лейтенанту. — Доложи, что прибыл из Генерального штаба майор Головин для прохождения дальнейшей службы с иностранным контингентом. Глупо, конечно, выпендриваться и ставить лейтенанта в неловкое положение: у него до генерала, начальника училища, еще три инстанции, и прыгать через них он не будет — лейтенант знает субординацию. Власенко колебался в растерянности и не знал, как ему поступить. Тогда я принял другое решение: — Ладно, лейтенант, пусть генерал отдыхает. Скажи, где я могу поставить машину, умыться и отдохнуть?