Смотрит мне прямо в глаза. — Пожалуйста, скажи что-нибудь, Милана. Не молчи. Я скоро приеду и мы договорим. Хорошо? Я могу рассчитывать на твое благоразумие? Теперь есть не только ты и я, а еще и ребенок. Ты помнишь? Киваю. Он улыбается. Опять прижимает меня к себе. — Ты подождешь меня здесь. Мне так будет спокойнее. — Но я… — Нет, Милана, здесь, — твердо говорит он. — Ты запрешь меня? Опять? — спрашиваю я. — Нет. Я больше не буду тебя запирать. Ты останешься сама. Потому что так надо. Так будет лучше. Поверь. Я скоро приеду и тогда… — Что тогда? — Вот тогда и узнаешь. Целует меня в макушку. — Все, мне пора. Самолет через пару часов. Опять берет мое лицо в руки. — Милана, помни: я люблю тебя. Поняла? Просто знай это. Потом целует в губы. Теперь уже по-настоящему. Долго. Страстно. Отрывается с рыком и, схватив телефон, уходит. Какое-то время я сижу одна, в гостиной. Да, Дамир говорил красивые слова. Очень. Я хотела их услышать. Раньше. Но сейчас все эти слова просто меркнут перед воспоминанием о том самом видео. И перед осознанием, что ОН был там. Был! И не остановил! Позволил… Отгоняю от себя продолжение этой фразы. Нет. Не надо. Не хочу. Не могу оставаться в этом доме. Не могу. Вскакиваю с дивана и бегу к двери. Он сказал, что я свободна. Что он не запер меня. Открываю дверь и выхожу. И, действительно, никто меня не останавливает. Я свободно покидаю дом Дамира. Хочу домой. Закрыться в комнате и, наконец, поплакать. Одна. Дома меня встречает мама. — Миланочка, — мама обнимает и целует меня, — как? Ты сама добралась? Почему не позвонила, чтобы встретили? Как ты себя чувствуешь? — Хорошо, мам, я пойду отдохну у себя. Ладно? — Конечно-конечно. Если что-то надо, скажи. В своей комнате я падаю на кровать и, наконец, даю волю слезам. Почему все так? Почему моя жизнь идет таким вот путем? За что? Слезы так и катятся по щекам, но я решаю не доводить себя до истерики. Ради малыша. Он-то ни в чем не виноват. Боже! Во мне ребенок человека, которого я не могу простить. Раздается стук в дверь. — Милана, можно? — в комнату заходит мама. — Да, мам, конечно, — быстро вытираю слезы, но глаза все равно выдают меня. — Ты плакала? — маму не проведешь. — Что случилось, Милана? У тебя что-то болит? Что произошло? — Все хорошо, мам. У меня ничего не болит. — Но ты плачешь. Милана, не скрывай от меня. Я ведь мама. Что случилось? И я не знаю, сказать ей или нет. Она же все равно узнает. Рано или поздно. Может, пусть это случится раньше? — Мам, понимаешь, — начинаю я издалека, — когда вот я в больнице была… Там выяснилось… Замолкаю. Не решаюсь произнести главное. — Что Милана? — беспокоится мама. — Что выяснили? Говори! Что-то со здоровьем? Пожалуйста, Милана, не заставляй меня нервничать. — Выяснили… В общем, я беременна, мам, — признаюсь, наконец, я и внимательно смотрю в глаза мамы. Они становятся круглыми. Мама смотрит на меня, не моргая. — Как? Милана, как? — мама хмурится. — Подожди. Это точно? Киваю. — Но кто он? Кто отец ребенка? ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ 89. Дамир Я знаю, что сейчас, как никогда, Милана нуждается во мне. Я должен помочь ей. И я готов ждать, когда она простит и примет меня опять в свою душу. Ждать и быть рядом с ней. Забыв о работе. Обо всем. Но не получается. Я успеваю сказать главное, как раздается телефонный звонок. Эльдар. Уверен, что звонит не просто так. У него, наверняка, есть веский повод. И, все-таки, сбрасываю звонок. Но когда телефон звонит уже третий раз подряд, отвечаю. Нашли Стаса. Оказалось, он скрывался в каком-то маленьком городке. И, наверное, так ему и дальше удавалось бы с успехом избегать встречи со мной, если бы не страшная авария, виновником которой он стал. Из-за его неудачного маневра на дороге грузовик врезался в автобус. Пострадало много людей. История получила широкую известность. А данные Стаса попали в сводки происшествий. И оказались в руках моей службы безопасности. Стас сильно пострадал в аварии. Он был нетранспортабелен. Поэтому мне самому надо было лететь, чтобы увидеться с ним. И тянуть было нельзя. По прогнозам врачей жить ему оставалось недолго. Поэтому я должен вылететь сразу же, как только получаю долгожданные новости. Этот вопрос надо тоже закрыть. Ради нашего с Миланой будущего. Я вижу в ее глазах то, что дает мне надежду. Надежду на прощение и искупление. Каким бы ни было ее решение, она останется со мной. Я знаю это. Я не отпущу ни ее, ни ребенка. Я могу запереть ее. Заставить ждать меня в моем доме. Но не хочу. Не хочу, чтобы она опять воспринимала этот дом как свою тюрьму. Она тоже должна хотеть остаться здесь. Ведь этот дом станет и ее тоже. Так будет. В аэропорту меня уже ждет Эльдар. Он вкратце рассказывает мне все, что пока известно о Стасе. Мы прилетаем в этот городок, аэродром которого по размеру напоминает мне мой фитнес-клуб. Сразу же едем в больницу. Первое, что я делаю, — иду к врачу. В последнее время общение с ними стало для меня обычным делом. Стас в реанимации. В сознании, но состояние нестабильное. Врач не дает никаких гарантий. Кое-как я уговариваю его дать мне возможность увидеться с больным. Мне это нужно. Даже если Стас умрет. Этот вопрос будет закрыт, только если я услышу от него все, что он может мне сказать. Чтобы не думалось. Чтобы знать из первых рук. В палату к Стасу я захожу один. Он лежит в повязках, но дышит сам. Может, и выживет. Врач не был однозначен в своих выводах. Хочу ли я его смерти? Не знаю. Раньше я мечтал увидеть его, корчащимся от боли и умирающим у меня на глазах. Сейчас — нет. С меня хватит, если он получит свое и за поджог, и за попытку убийства. Миланы! Сжимаю кулаки. Сколько раз я представлял себе, как прохожусь по его физиономии. Но видно, не судьба. Ему и так досталось нехило. — Ну, здравствуй, Стас, — говорю я и он резко поворачивается ко мне и пытается приподняться на кровати. — Смотрю, не ожидал?