И правда сомневается. — А что говорить? — за шею наклоняю ее к себе и целую. — Обними меня. Она послушно кладет руки мне на плечи. — Я очень счастлив, Милана, — шепчу ей в губы. — Очень. Это наш ребенок. Мой. И твой. Она тяжело выдыхает. — Я думала… — Ты ошибалась, — не даю договорить ей. Улыбается и прижимается ко мне сильнее. А я не могу пока быть полностью счастливым. Есть еще одна тема. И знаю наперед, что разрушу сейчас мимолетное и такое коротенькое счастье Миланы. — Милана, — начинаю я, немного отстраняясь от нее и опять беря ее ладони в свои. Смотрю на них. — Нам надо поговорить о том, что случилось. Почему ты оказалась в больнице. — Не надо, Дамир, — шепчет она. — Пусть это будет в прошлом. Прости меня. Я не должна была… — Подожди, Милана, — останавливаю ее. — Подожди. Пауза. Я все еще не уверен. Но нет. Должен. — Я хотел бы поговорить о причине, почему ты попала в больницу. — Мне больно, Дамир. И стыдно. Я не хочу вспоминать об этом. Пожалуйста. — Но это нужно, Милана, — целую ее руки. — Нужно. Пойми, прошу. Один раз мы уже пустили все на самотек. Хватит. Если мы не проговорим это, оно так и будет висеть над нами. Над нашими отношениями. Я не могу смотреть ей в глаза, когда буду говорить самое главное. И самое мерзкое. Поэтому встаю и отхожу к окну. Вижу, что она чувствует плохое. Не хочет отпускать мои руки. — Милана, — говорю, глядя в окно, — то, что я скажу сейчас, будет больно. Очень больно. Но я должен. Между нами не должно быть больше тайн. Ради общего будущего. Будет ли оно? Будет! Даже если для этого мне придется применить силу! — Я знаю, почему ты попала в больницу. Про Рената знаю. И про видео. — Ты видел? — вскрикивает она. — Видел, Дамир? — Да, — поворачиваюсь к ней. Милана закрывает лицо руками и мотает головой. — Видел, Милана, — говорю я. Это больно. Я знаю. Но я должен причинить ей эту боль. Последнюю боль от меня. — Не только видел. Я там был. Она резко убирает руки от лица и вскидывает на меня свой взгляд. Опять мотает головой. Ногтями скребет по обшивке дивана, пытаясь ухватить хоть что-то. — Да, Милана, — не отвожу глаз, — я там был. — Нет, Дамир, нет! Нет! Нет! — кричит она и опять закрывает лицо. — За что?! Почему?! Зачем ты сказал мне?! — Ты должна узнать это от меня, — я все еще не решаюсь подойти к ней. — Дамир, — слабо произносит она, — я не смогу… Я не знаю… Нет… Делаю шаг. — Не подходи! — кричит она. — Не подходи ко мне! Ты не лучше его! Я все равно подхожу и пытаюсь обнять. Она со злостью вырывается. — Нет, Дамир! Нет! Не трогай меня! Я не хочу! Я прижимаю ее к себе, не отпускаю. Жду, пока она хоть немного утихнет. — Отпусти меня! Я хочу уйти! — Я не отпущу тебя, — спокойно говорю я. — Не отпущу. — Я не буду с тобой, Дамир! Не буду! Как ты мог?! — Прости, Милана. Прости, — шепчу ей в волосы. — Тогда все было иначе. Все было по-другому. Я ненавижу себя. Но я должен был сказать тебе. Должен. Прости. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Она обмякает и безвольно позволяет мне обнимать себя. — Нет, Дамир, нет — говорит спокойно и это пугает еще больше, чем ее крики, — я не смогу. Не смогу. Дай мне уйти. — Нет, Милана. Ты останешься здесь. Ты переживешь эту боль со мной. Только со мной. Я не отпущу тебя. 88. Милана Мне больно. Очень больно. Эта боль концентрируется где-то в сердце и расходится по всему телу. Дамир крепко прижимает меня к себе и я чувствую, как часто бьется его сердце. Он что-то шепчет мне на ухо. Пытается успокоить. Но я не слышу его. Я простила ему многое. Почти все. И, вот, когда я уже думала, что все, предел достигнут, оказывается, что нет. Есть то, что просто выходит за грань моего понимания. И моего прощения. Удивительно, но я не плачу в этот момент. Слезы — это своего рода освобождение. Освобождение от мук и страданий. А я его не получаю. Прислушиваюсь к тому, что шепчет мне Дамир. — Ничего не было, Милана. Тогда ничего не было. Помнишь, ты на утро проснулась в моем доме? Здесь? Я забрал тебя. Я бы не допустил… Не смог… Даже тогда не смог… Он замолкает, а потом опят обжигает меня горячим дыханием: — Я ненавижу себя за это. Это самое ужасное, что я совершил. Прости меня. Но знай: ничего не было. Все, что сказал Ренат, ложь. Ты только моя. Я все еще молчу. Слова сейчас бесполезны. Что бы я не сказала, все будет напрасно. — Милана, я люблю тебя, — шепчет Дамир. — Пожалуйста, не закрывайся от меня. Не надо. Давай переживем это вместе. Он берет мое лицо руками и целует. Глаза, щеки, лоб, губы. Быстрыми поцелуями. Потом опять прижимает меня к себе. Но тут раздается телефонный звонок. Дамир достает телефон, смотрит на экран и сбрасывает звонок. Но телефон опять звонит. Так продолжается три раза. Кто-то настойчиво хочет поговорить с ним. Наконец, Дамир отвечает недовольным тоном и я слышу лишь обрывки ничего не значащих для меня фраз. — Да! Когда? Где? Да, все правильно. Я понял. Так, везите его! Как? Почему? Сколько? Тяжелый вздох. — Хорошо, я выезжаю. Да, встречаемся в аэропорту. Все. Дамир кладет трубку и кидает телефон на диван. Берет меня за плечи. — Милана, мне надо уехать. Ненадолго. Это очень важно. Для нашего общего будущего. Понимаешь? Я не могу пока тебе рассказать. Но ты должна мне верить.