Проходит еще несколько дней. Я уже встаю с кровати. Дамир приходит ко мне каждый день. Также как и мама. К счастью, они никогда не пересекаются. Обычно Дамир садится ко мне на кровать и рассказывает, как он ждет меня у себя дома. Что скучает и что больше не отпустит меня никуда от себя. Это все так непривычно слышать от него. И видеть его этот взгляд. Такой новый для меня. В нем больше нет злости и ненависти. Но все еще есть грусть. Несколько раз я пыталась начать разговор о Ренате, но Дамир всякий раз обрывал меня, говоря, что не здесь и не сейчас. Но мы должны это проговорить. Между нами не должно быть недомолвок. В один из дней в палату ко мне приходит врач, Сергей Геннадиевич. — Ну что, Милана, я смотрю, ты уже совсем хорошо? — с улыбкой спрашивает он. — Да, спасибо Вам. И извините… — За что? — недоуменно спрашивает врач. — То, что я сделала… Это неправильно… Глупо… — Ну-ну, не надо. Главное, что ты поняла это. Поверь, ни одна проблема не стоит этого. У тебя любящие родители. Мужчина. У тебя вся жизнь впереди! — Да, — киваю. — А еще у меня для тебя новость. Надеюсь, что хорошая. Удивленно смотрю на него. — Ты беременна, Милана. Я не сразу понимаю смысл только что услышанного. Хмурюсь, трясу головой. Это сон? — Что такое? Тебе нехорошо? — спрашивает врач. — Нет-нет, все нормально. Что Вы только что сказали? — Анализы подтвердили твою беременность. Срок очень маленький. Так что, если это плохая новость, то… — Нет! — восклицаю я, догадываясь, о чем он. — Молодец, — улыбается врач, — хорошо. Ты явно поправилась. — Кто еще знает? — спрашиваю я. — Отец ребенка. Ну, он так представился. Мужчина, который привез тебя сюда. И приходил каждый день. Дамир, кажется. Закрываю глаза. — Милана, — врач как будто пытается разбудить меня, — все будет хорошо, слышишь? Ребенок — это замечательно. И с ним все в порядке. Это главное. Киваю. Конечно, это главное. Я бы не смогла пережить известие о том, что сама погубила своего ребенка. От одной мысли мурашки по телу. — Ну, вот и славно, — произносит врач, — на днях выпишем тебя. И больше к нам не попадай! С улыбкой грозит мне пальцем. В день выписки за мной приезжает Дамир. — А мама? Папа? — спрашиваю его уже в машине. — Позвонишь и скажешь им, что заедешь к ним позже, — Дамир говорит это так, что я понимаю, что спорить бесполезно. — Нам надо поговорить. При этом он смотрит не на меня, а в лобовое стекло, хотя мы стоит на светофоре. Его суровое, даже немного жесткое лицо, напоминает мне сейчас его прежнего. Неужели у меня есть повод опять опасаться чего-то? Ребенок… Он ему не нужен… Как я сразу не догадалась… ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ 87. Дамир Я не знаю, с чего начать этот нелегкий разговор. Просто не знаю. Понимаю лишь, что он необходим. Нам обоим. Между нами не должно остаться ни слова тайны. Я надеялся, что то, что произошло в тот вечер, никогда не всплывет в нашей жизни. Но так не бывает. Все тайное становится явным. И лучше было бы, если бы она узнала это все от меня. Я бы смог успокоить ее. Защитить. От самой себя. И сейчас я готов признаться ей. Готов признаться, но не готов потерять вновь. И я знаю, что это возможно. Но верю, что она сможет простить. Она сможет. — Проходи, — говорю я, приглашая ее войти в мой дом. Дом, в котором ей выпало слишком много испытаний, но который должен стать ее родным домом. Должен. И станет. Даже если это случится против ее воли. Милана робко заходит и не решается идти дальше. Я беру ее за руку и веду в гостиную. Сажаю на диван. Сам сажусь на пол у нее между ног и беру обе ее руки в свои руки. — Милана, посмотри на меня, — прошу я, потому что сама она сидит, опустив голову. Она поднимает взгляд. То, что я читаю в ее глазах, мне не нравится. — Тебя что-то беспокоит? — спрашиваю как можно мягче. Кивает. И опять опускает взгляд. — Что? Молчит. — Милана, нам надо поговорить. Если мы хотим быть вместе. Мы же хотим? Поднимаю ее голову за подбородок. — Милана? Ты хочешь быть со мной? — А ты? — спрашивает она. Ну, что за вопросы?! Она иногда бывает такой несносной! Целую ее руки. — Ты помнишь, что я сказал тебе в больнице? Не отвечает. Лишь смотрит, ища ответ во мне. Хорошо. — Я люблю тебя, Милана. Ты хочешь, чтобы я повторял это каждый день? Едва заметно улыбается. — Так что тебя беспокоит? О чем ты думаешь? — продолжаю я, пока она опять не закрылась окончательно. Она отвечает не сразу. Руками чувствую, как она трет пальцы друг о друга. Волнуется. Даю ей время решиться. Не тороплю. — Ты же уже знаешь? — спрашивает, наконец. — О чем? — я хочу, чтобы она сама все сказала, а не заставляла меня угадывать. — О ребенке, — едва слышно произносит Милана. — Это наш ребенок. Твой. Говорит так, как будто я давал ей повод думать, что я сомневаюсь в своем отцовстве. Я же знаю, что был единственным ее мужчиной. Нет. Не был, а есть и буду. И почему-то от этой мысли приятное тепло растекается в груди. Я испытываю рядом с ней все новые и новые ощущения. Мне хочется прижать ее к себе и сделать то, чего я был лишен все эти дни. Но нет. Разговор только начат. Единственное, в чем я уверен, — что точно не отпущу ее. Какой бы не была ее реакция. — Знаю, — отвечаю я на ее вопрос. — Я узнал раньше тебя. Смотрит удивленно. Ждет. И я жду. — Почему ты молчишь? — наконец, не выдерживает она и закусывает губу.