Во-первых, Стас. Его поведение было крайне странным. Я отказывалась верить, что это он поджёг сауну. Зачем ему это надо было бы? Да, и глупо: папа же знал, что он поехал со мной. Он был бы первым подозреваемым. Но главный вопрос: зачем? У нас не было с ним проблем, из-за которых он желал бы моей смерти. Это, наверняка, не он. А кто тогда? И куда делся Стас? Может, с ним что-то случилось? Следователь сказал, что его уже ищут. Надеюсь, найдут в ближайшее время и с ним все будет в порядке. Во-вторых, Дамир. Жестокий и беспощадный, который привил мне отвращение ко всем мужчинам и к их прикосновениям. Но который спас меня… Что было бы, если бы он не оказался тогда на даче? Я почувствовала, как мурашки побежали волной по телу. Я хотела умереть тогда, когда Дамир навалился на меня и яростно, с непонятной мне злостью растерзал мое тело. Но мысль о вполне реальной смерти в горящей сауне одним махом обесценила такие желания. Я боялась смерти. Значит, я должна испытывать благодарность к своему спасителю? Даже если им оказался подонок? Но больнее всего было осознавать, что сейчас этого же самого человека обвиняют в преступлении, которое он совершил, опять спасая меня. Сжимаю голову руками. Боже! Дай мне сил. Сделать трудный выбор. Он был бы гораздо легче, если бы я не встретилась сегодня взглядом с ним. С тем, чья судьба теперь в моих руках. Мы поменялись местами. Но почему мне от этого только ещё больнее и тяжелее? Если я помогу ему выйти из тюрьмы, то кошмар, наверняка, продолжится. А если не помогу? Как я с этим буду жить дальше? Зная, что где-то сидит человек, спасший меня. Незаслуженно сидит. Я готова расплакаться. Закрываю глаза и сразу же из памяти всплывает взгляд. Черных холодных глаз. Но не тот взгляд, который убивал меня каждый раз, заставляя становиться меньше и слабее, а сегодняшний взгляд. Взгляд обреченного, равнодушного к жизни человека. Мне показалось или на самом деле, но в его глазах промелькнула одна короткая вспышка, когда наши взгляды встретились. А потом опять холод и равнодушие. Равнодушие, которое убивает и которое толкает на фатальные поступки. Почему он не рассказал обо мне следователю? Ведь это могло бы спасти его. И сегодня он ни одним движением или словом не показал, что чего-то ждёт от меня. Наверное, потому что не ждёт. Уверен, что у меня на душе лишь радость от вида его в наручниках. А ее нет. Нисколечко. Потому что я знаю, что он не виновен. И я должна рассказать об этом. Пусть дальше будет, что будет. Я не прощу себе равнодушного молчания. С таким решительным настроем я отправляюсь домой. Погруженная в свои мысли, вздрагиваю, услышав знакомый голос: — Милана! Оборачиваюсь. Ренат. Только его мне не хватало. Он сам подходит ко мне, как всегда с улыбкой на лице. — Как поживаешь, Милана? Слышал, ты в больнице была? Что-то случилось? С тобой все в порядке? — Да, все хорошо, — отвечаю вежливо. — Спасибо. Ренат, у меня совсем нет времени. — Хорошо-хорошо, — соглашается он. — Я лишь подумал, что тебе было бы интересно узнать, что случилось в тот вечер. Как твои вещи оказались у меня. Конечно, мне интересно. Все эти дни я пыталась вспомнить хоть что-то. Но все безрезультатно. Как будто кто-то вырезал кусок моей памяти. Складываю руки на груди. — Да, было бы неплохо узнать, — говорю как можно увереннее. Ренат усмехается. Его эти усмешки начинают раздражать. Вдруг его лицо делается серьезным. — Милана, в тот вечер Дамир подсыпал тебе порошок в бокал. Чтобы ты отключилась. А потом предложил изнасиловать тебя. По очереди. Каюсь. Я согласился. Но, когда он начал раздевать тебя, то понял, что не смогу. Попытался остановить его. Но он просто озверел. Избил меня и, воспользовавшись моим беспомощным состоянием, утащил тебя куда-то. Вещи твои остались у меня. Прости. Но я посчитал нужным рассказать тебе об этом. Закрываю лицо руками. Боже, он изнасиловал меня сам, а потом предложил приятелю. Как самую дешёвую шлюху. За что? Чем я заслужила? Вот почему я ничего не помню. Меня просто накачали. И боль опять заглушает чувство жалости и справедливости. Отец прав. — Милана? — Ренат берет меня за руки и пытается убрать их с лица. Я дергаюсь и отступаю от него. — Прости, что рассказал тебе. Но лучше так. Дамир сейчас арестован. Зная его, я нисколько не удивляюсь, что он кого-то порезал. Он очень жестокий. Тебе надо быть с ним осторожной. Ренат делает паузу. — Он ведь сидел уже, — вдруг произносит он. Я опускаю руки и пристально смотрю на него. Он без труда читает немой вопрос в моем взгляде. — А ты не знала? — спрашивает. — Да, сидел. За изнасилование. Опять вздрагиваю и делаю уже несколько шагов назад. Разворачиваюсь и бегу. Домой. Прочь от услышанного. Теперь мне многое понятно. И от этого понимания становится ещё страшнее. Нет. Не хочу. Нет. Документы. Я так и не спросила у отца, целы ли документы. Сейчас как никогда они нужны мне. Они опять приобретают ценность. Хоть какая-то гарантия спасения. — Пап, — звоню отцу на работу. Не могу ждать, когда он вернётся домой. — А сейф с документами, он же цел? Не сгорел? — Нет, конечно, — меня немного успокаивает ответ отца, — он же в земле был. Так и было задумано. Никто не подумал бы, что сейф в сауне, которая легко может сгореть. Но сейф ведь под сауной. К тому же огнеупорный. Пока у меня в кабинете стоит. А почему ты спрашиваешь? — Переживаю просто. Ничего серьезного, пап. Не думай. — Хорошо, Миланочка. Я сегодня немного задержусь. Как мама? Ты была у нее? ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Да, все хорошо, — отвечаю машинально. Мои мысли уже в другом месте. — Вечером расскажу. Прощаюсь с отцом и сразу же иду в его кабинет. Спустя время нахожу сейф в шкафу. Дрожащими руками набираю код. В сейфе несколько папок. Вот и папка с нужными мне документами. Пролистываю ее и вдруг из нее выпадает конверт. Помятый, с пятнами. Заклеенный. Любопытство распирает меня и я аккуратно вскрываю его. В нем несколько листов. Сразу же узнаю почерк Лейлы. Глаза сами хватаются за текст. Не в силах остановиться быстро читаю прыгающие перед глазами строчки. И чем дальше читаю, тем холоднее становятся мои руки, а сердце все чаще замирает. Нахожу ответы на многие вопросы. Но от этого не становится легче или спокойнее. Наоборот, чувство тревоги накрывает меня. И я понимаю, что… ничего не понимаю.