— Лерочка вернется, только если я подохну! — в сердцах выпалил Альберт Сергеевич. — Что ты такое говоришь! — возмутилась Ната. — Как можно! — Что есть, то и говорю! — Любовь моя, умирать вовсе не обязательно. Если ты приболеешь, Лерочка тоже приедет. Она не бросит любимого папу. Ты мне сам рассказывал, что когда тебя ранили, она к тебе каждый день ездила. Ни на шаг от тебя не отходила, помнишь? — Мне теперь застрелиться?! Ната посмотрела на него, как на глупца, который не понимает очевидных вещей. — Алик, милый, разве у тебя за Лерочку сердце не болит? — Предлагаешь соврать? — Соломатин воззрился на нее с удивлением. — Почему же соврать? — Она обняла его за плечи, одну руку приложив к левой стороне его груди: — Я вот точно знаю, что болит. И за нее, и за малыша. Соломатин повернул к ней голову. — Ой, Алик, не смотри на меня так, я же не дура! Догадалась, что ты там за видосики с детишками смотришь! — Я боялся, что ты проболтаешься, потому не говорил… — стал оправдываться Соломатин. — И правильно. Я бы точно проболталась, если б знала раньше. Когда я всё поняла, Алекс уже ничего не спрашивал, — засмеялась Ната. — Ну, покажи, я тоже хочу посмотреть. Я обожаю малышей… *** На следующий день Полевому позвонила Наталина и сообщила расстроенным голосом, что Альберт в больнице. — Что случилось? — от такой новости сердце у Лёшки ухнуло куда-то в пропасть. Когда-то он всеми фибрами души желал, чтоб Соломатин исчез с лица земли, теперь же мысль, что этот человек умрет, вызывала холодный озноб. — У него вчера приступ случился. Плохо стало после вашего разговора, а ночью увезли. — Почему ты мне сразу не позвонила? Где он? К нему пускают? Я сейчас же приеду. Полевой собирался кормить кота, уже достал из шкафа консерву, но отвлекся на разговор. Снежок потерся о его ноги и мяукнул, напоминая о себе. — Да, уже можно, я у него. Сейчас вот вышла в коридор, чтобы с тобой поговорить. — Детям позвонили? — Да, Лера сегодня прилетает. Лёш, ее надо встретить. Если тебе не сложно, конечно. Лерочка, наверное, вне себя от беспокойства. Когда я с ней разговаривала, Алику было совсем плохо, — тараторила Ната, — хотя, ладно, не буду тебя утруждать, сама что-нибудь придумаю… — Я встречу, мне не трудно, — коротко пообещал Полевой, прерывая ее причитания. — Просто ты вчера сказал, что совсем не хочешь ее видеть, а я не хочу доставлять тебе беспокойство. — Это другое, — оборвал он. Снежок еще раз возмущенно мяукнул. Закончив разговор, Алекс покормил кота и вышел на террасу. Ветер гонял по небу лохматые тучи. Море бушевало, в душе у Полевого тоже поднялась волна. В кухне на столе снова затрезвонил телефон, но Лёха будто прирос к месту, захваченный этой стихией. Он хотел уехать. Именно сегодня. Чтобы в эти дни — и в день ее рождения, и позже — быть отсюда далеко. Быть где угодно, только не в этом городе, не в этой квартире, не здесь, где всё до сих пор напоминало о ней. А теперь она возвращалась… *** Лера не думала, что кто-то будет ее встречать, и никого в толпе не высматривала. Она понимала: столкновение с Лёшкой неизбежно, но не ожидала, что увидит его, как только сойдет с трапа самолета. Внутри у нее что-то разорвалось, едва взглянула ему в лицо, но тут же другое чувство сковало бешено колотящееся сердце. Она испугалась: Полевой здесь, чтобы сообщить страшную новость. Этот страх приморозил ее к месту. Не дойдя до Алекса несколько шагов, Лера остановилась. — Всё плохо, да? Только не говори мне, что он… — Что ты, с ним уже всё нормально, — успокоил Лёшка, поняв причину ее оторопи. Шагнув к ней, он подхватил ее под локоть, и они поспешили на улицу. За то время, пока Полевой ждал Леру в аэропорту, небо заполнилось серым месивом, и из него посыпал холодный дождь. Крупные капли секли лицо, тяжелые и твердые, как щебень. До машины добежали почти бегом. — Ты был у него? С врачом разговаривал? — Еще нет. Но, насколько я знаю, он в стабильном состоянии. Лера забросила сумку на заднее сиденье и села вперед. — Это из-за меня, — признался Алексей, чувствуя свою вину в том, что случилось с Соломатиным. Видел же вчера, как тесть разнервничался, надо было потом позвонить, узнать хотя бы, всё ли в порядке. — В каком смысле? — Лера отерла с лица капли воды. — Я вчера был у него, мы поругались. Потом ему плохо стало. Она невесело усмехнулась: — Не переживай, ты не один в этом поучаствовал, я тоже недавно с ним хорошо поругалась. А что у вас был за повод? — Не смогли договориться, когда на рыбалку поедем. А у вас? — Примерно такой же. Где день рождения праздновать. Они говорили осторожно. Словно не говорили, а по ходили минному полю. — Я три раза в Будапеште был, — отметил Полевой, поскольку уже был в курсе, откуда прилетела Валерия. — Надо же, — как можно равнодушнее отозвалась она. — Чего в гости не зашел? — Ты еще шутить вздумала по этому поводу? — метнул на нее взбешенный взгляд. — Лёш, я сейчас вообще плохо соображаю. Всё, что я хочу, это увидеть отца. Киса мне сказала, что он при смерти. Мне не до разборок. От грозившей перепалки их спас телефонный звонок. Лера постаралась не прислушиваться к разговору и отвернулась к окну, сделав вид, что не слышит женские вопли, доносящиеся из трубки. — Что тебе непонятно? Я сказал: я никуда не лечу, — говорил он резко. — Тебе я лететь не запрещаю… Тогда вопрос закрыт. — Как Снежок? — через время поинтересовалась Лера. — Всё прекрасно. Аппетит хороший, настроение замечательное. Он здоров, красив и весел, — тем же отрывистым тоном ответил Полевой. — С тобой всё понятно, я про кота спросила. Алекс сделал глубокий вдох и замолчал, задвинув на второй план личные обиды. Он тоже переживал за Соломатина. Сейчас его здоровье было для всех на первом месте. Соломатин лежал в помещении, которое больше походило на номер люкс в пятизвездочном отеле, чем на больничную палату. Лишь когда увидела отца, Лера успокоилась. Выглядел он довольно бодро, и ее страхи немного улеглись. Наталина бросилась ей на шею и обняла. — Лерочка, я так рада тебя видеть! Я так волновалась! Хорошо, что ты приехала! — ее радостные возгласы перемежались со слезными всхлипами. — Не переживай, киса, сейчас мы его быстро на ноги поставим.