— Действительно, чем не повод. — Что ты смеешься? У меня из семьи только ты и остался. Лерка укатила и Матвея с собой забрала. — Может, прикажешь тебя еще папой называть? — снова посмеялся Лёшка. — Это уж как сам решишь. Я не против второго сына. Алексей посмотрел на него долгим взглядом, о чем-то раздумывая. — Забавно. Своего родного отца мне не довелось папой назвать. — Жизнь порой бывает непредсказуема, — философски откликнулся Соломатин. — А если бы Лера не уехала, я бы услышал эти слова? — Нет. Зачем? — усмехнулся тесть. — В этом случае для тебя всё неважно. — Ладно, папенька, — с иронией сказал Лёшка. — Ужин так ужин, шашлыки так шашлыки. — Другое дело, — добродушно улыбнулся Соломатин и позвонил горничной, чтобы принесли столовые приборы для Полевого и позвали Нату в столовую. *** Время не лечило — время калечило. Тоска по Лере превращалась в затекшую, неподвижную боль. Эта боль не проходила. Даже не думала ослабевать и сильнее всего накатывала в одиночестве. В такие моменты становилось нечем дышать. Полевой чувствовал себя на дне самого глубокого омута. Он безнадежно пытался спастись, ловил ртом воздух, но невидимая рука тащила его вниз, в пузырящуюся пену. Прошел год, как Лера уехала. Целый год он сходил с ума, то падая в кромешную темноту, то выныривая на поверхность. Временами он начинал жить. Ему казалось, что всё еще можно вернуть. Он загорался надеждой и невесть откуда взявшейся энергией, снова искал Лерку, доставал Соломатина разговорами, но после неудавшихся попыток наступала апатия такой страшной силы, что с трудом отрывал себя от постели. Злейший враг стал ему ближе родного отца. Палыч, наверное, в гробу переворачивался от такого расклада, но что делать, если Соломатин был единственным, кто понимал его чувства. Он знал всю ситуацию, и почему-то именно у него всегда находились нужные слова, которые помогали жить дальше. Хотя то, что Полевой еще дышал, выполнял возложенные на него обязанности и делал свою работу еще не значило, что он жил… Отец родной постеснялся его сыном назвать, а вот Альберт Сергеевич ничего не стеснялся. Он открыто всем демонстрировал их близкие отношения. Называл сыном, поддерживал во всем и помогал решать любые проблемы. Их союз наделал много шума, возникли брожения. Но Соломатину нравился этот ажиотаж, как и влияние, которое они оба приобрели, объединив усилия. Полевой знал его рабочий график и мог запросто прийти без звонка. Что и сделал этим вечером. Не стал Лёшка заранее предупреждать о своем визите. Не хотел, чтобы старик волновался. Вопрос, с которым он к нему сегодня пожаловал, был не очень приятный и для них обоих болезненный. — Как хорошо, что ты пришел! Я сам хотел тебе звонить, — обрадовался тесть, выходя к нему в гостиную. — Скажу, чтобы нам чего-нибудь принесли. Но Алекс сразу его остановил: — Не надо, пап, не суетись, я по делу. — Подождет твое дело, — заявил Соломатин тоном, не терпящим возражений, и приказал принести кофе. На его лицо набежала тень. Альберт Сергеевич сразу догадался, по какому делу пришел Полевой, и расстроился. Ждал этого с тех пор, как понял, что Лёшка перестал искать Валерию. — Мы же с тобой на рыбалку собирались, сейчас такая погода хорошая, может, рванем? — спросил он, пытаясь оттянуть неприятный разговор. — Рванем, только чуть позже. Меня некоторое время не будет в городе. Как вернусь, поедем на рыбалку, — пообещал Лёха. Как бы Соломатин ни пытался оттянуть время, избежать разговора не получится. Решение уже принято. — А куда ты собрался? — Отдохнуть хочу. В отпуск поеду. — Надолго? Когда? — Недели на две, может, больше. Завтра улетаю. — Угу, — покивал Соломатин и неожиданно вспылил: — Слышал я про твои шашни. Ты давай заканчивай с этим. Забыл, что на моей дочери женат! Алекс положил принесенную папку с документами на столик около дивана и спокойно сказал: — Передай Лере. Пусть подпишет. — Что это? — Документы на развод. — Вот так подарочек на день рождения! — возмутился Альберт Сергеевич. — Я поэтому и отдаю их сейчас. Знаю, что вы увидитесь. Ты же будешь ее поздравлять. — Ты хочешь развестись? — переспросил тесть, будто еще раз хотел убедиться в том, что не ослышался. — Я против! Лёшка улыбнулся: — А когда-то грозился мне пулю в лоб пустить, если я к Лерке подойду. — Грозился… — взмахнул рукой. — Ты тоже мне грозился много чего сделать. А сейчас я тебя точно пристрелю, если ты с Леркой разведешься! Полевой терпеливо молчал, слушая гневные вопли тестя. Уже достаточно хорошо его знал, понимая, что ярость старика от бессилия. — Мы в разводе с тех пор, как Лера уехала. Тесть у меня есть, а жены нет. Я всего лишь хочу избавить нас обоих от такой несущественной формальности, как печать в паспорте. Чтобы ни ей, ни мне больше ничего не мешало жить своей жизнью. — Как ты смеешь об этом думать?! — Соломатин сорвался с места, снова впадая в безудержный гнев. — Наверное, потому что за целый год она ни разу мне не позвонила, — спокойно сказал Полевой. — Не год! — возразил Соломатин. — Ну да, пара месяцев тут имеют значение, — в тон ответил Алексей. Альберт Сергеевич заметался по гостиной, меряя быстрыми шагами пространство перед огромными окнами, выходящими в сад. Для Лёшки этот год был длиннее целой жизни. Для Леры же он прошел, как в тумане. До этого у нее не было проблем со здоровьем, но беременность выжала из нее все соки, да и разрыв с Лёшкой окончательно доконал. Всю беременность ее мучил страшный токсикоз. Вместо того чтобы набирать вес, как обычно это бывает у беременных, она буквально таяла на глазах. В эти непростые месяцы отца волновало лишь здоровое дочери. Физическое и психическое. Позже, когда понял, что Лера пришла в себя после родов и достаточно окрепла, стал заговаривать о том, чтоб она вернулась. Пару раз они крупно поссорились, но Альберт Сергеевич не собирался отступать, надеясь при следующей встрече снова начать этот разговор. — Вам надо поговорить. Я постараюсь ее убедить… — Не надо. В этом уже нет никакого смысла. Мне больше не интересны ни ее мотивы, ни причины. Я хочу освободиться от этого. Я всю жизнь был сыном, который не сын. Теперь я муж, который не муж. Хватит. Я устал. Можешь не скрывать, где она. Я не буду ее искать. Больше скажу: я не хочу ее видеть. Устал гнаться за неизвестностью. Устал задавать вопросы, на которые у него не было ответа. — Пусть твои юристы посмотрят документы, если все устраивает, передай Лере на подпись. Если нет — обсудим. Хотя, думаю, вопросов не должно возникнуть, мы вроде бы ничего друг другу не должны. Соломатин, расстроенный до глубины души его словами, продолжал бушевать. Кричал о том, что развод недопустим и что Полевой оказался негодяем, недостойным его дочери. Когда Альберт Сергеевич устал от собственного крика и в его пламенной речи возникла пауза, Полевой сказал: — Успокойся, чего ты разошелся? Я ж никуда не денусь. Мы будем общаться, как и раньше. Ездить на морскую рыбалку, жарить шашлыки… Соломатин сел в кресло, сцепил пальцы и уставился взглядом впереди себя. Молча. Упрямо. Бессильно. Он больше не желал ничего говорить. Полевой ушел, напоследок пообещав ему позвонить. Наталина тихо вошла в гостиную, села рядом и успокаивающе положила руку ему на плечо. — Алик, любовь моя, не нервничай, мы что-нибудь придумаем. — Что тут можно придумать? Ты же сама всё слышала, — удрученно сказал он, взял папку, вытащил листки и порвал их, даже не взглянув. Потом отшвырнул от себя, как мусор. — Конечно слышала. Ты так кричал, что тебя было слышно аж на втором этаже. — Она поднялась и собрала разбросанные обрывки бумаг. — Надо, чтобы Лерочка поскорее вернулась. А то Алекс ей назло еще женится на этой дуре. — Пусть только попробует! Как он вообще смеет такое думать! — Соломатин снова начал распаляться. — А если Лерка узнает? — Ой, видела я эту кикимору… — покривилась Наталина и добавила с пренебрежением: — Она и рядом с нашей Лерочкой не стояла. Наша Лерочка ее одним взглядом с лица земли сотрет. Потому что для Лёхи наша Лерочка королева. Была, есть и будет! Знаешь, как он про нее говорит? Королева прибыла, разойдись, холопы… — Ната весело рассмеялась. — Как вспомню… — потом осеклась, решив, что не нужно Алику знать истинные обстоятельства их с Лерой знакомства. — Как только наша королева прибудет, все его бабы растворятся в воздухе. Лерочке надо вернуться.