— Я поеду, — согласился Матвей. — Отец прав. Одну мы тебя никуда не отпустим. Или уедем вместе, или ты остаешься здесь. — Значит, решили, — сказал отец и снова опустился на диван рядом с дочерью. — А теперь возьми себя в руки и прекрати эту истерику. Чтоб такой я тебя видел в первый и последний раз. Побереги себя и моего внука. Лера задушила в себе вновь накатывающие рыдания. Матвей снова принес ей воды. Она отпила половину стакана и отдала ему. Руки у нее дрожали. Во всем теле бродил холод, и она опять никак не могла согреться. — Твой внук… — эхом повторила она. — Даже если он от того ублюдка? Что-то похожее на улыбку пробежало по строгим губам отца. Глаза его потеплели. Он протянул руку и погладил Леру по голове. Осторожно, будто боялся поранить. — Моя детка беременна. И скоро родит мне внука… или внучку. Это же такое счастье. И мне абсолютно плевать, кто в этом поучаствовал. Это твой ребенок — значит, он наш. Только это имеет значение. Глава 22 Когда Полевой явился к Соломатину домой, тот находился в столовой и ужинал с Наталиной. — Я тебя сейчас убью! — Его глаза пылали яростью. Казалось, он был готов взорваться от сдерживаемой ненависти. — Добрый вечер, Алексей, — сказал Альберт Сергеевич спокойно. Его не удивили и не возмутили Лёшкины слова. Именно такой реакции он от него и ожидал. Спасибо, что еще хоть как-то держал себя в руках и не бросился на него с кулаками. — Где Лера? Что ты опять сделал? Как ты заставил ее уехать? Полевой бы в таком состоянии, что не обратил внимание на присутствие Наталины и не задался вопросом, как она тут оказалась. — Садись. Поужинай с нами, — миролюбиво предложил Альберт Сергеевич и указал на стул около себя. Наталина настороженно замерла, потом шепнула: — Я вас оставлю. Вам лучше поговорить наедине. Соломатин положил вилку, на него положил нож и дотронулся до ее руки. — Извини. — Ничего, я прогуляюсь по саду, — Ната слегка улыбнулась и вышла из столовой. — Ты, конечно, можешь мне не верить, но это ее решение, — начал объяснять Альберт Сергеевич, оставшись с Лёшкой наедине. — Я тебя предупреждал, — не слушал Алекс. — Говорил: если не успокоишься, я тебя уничтожу. — Прям сейчас начнешь? — со вздохом спросил Соломатин. — Прям сейчас и начну! Я тебя собственными руками придушу! — Это выход. Если ты меня грохнешь, Лера точно вернется. Но не факт, что после этого вы останетесь вместе. Сядь поговорим. Лёшка некоторое время стоял, молча сверля Соломатина полным злости и ненависти взглядом, потом рухнул на стул и обессилел. Вроде вулкана, выбросившего магму. — Лера сама захотела уехать. Это ее решение, — терпеливо объяснял тесть. — И я этим недоволен так же, как и ты. — С чего вдруг она захотела? — Ты всё слышал. — Если ты про ту херню, которую она мне прислала, то я в это не верю, — зло сказал он, но уже сказал, не крикнул. — Как ты ее заставил? Он получил голосовое сообщение, в котором Лера говорила, что уезжает, что устала, что слишком много на себя взяла и не справилась с ситуацией. Голос был ее, но говорила будто не она. Полевой сразу понял: без папочки тут не обошлось. — Я ее не заставлял. Я ее попросил позвонить тебе или хотя бы отставить сообщение. Потому что уезжать молча совсем не дело. Повторяю, мне не нравится, что ее нет рядом. Я этим недоволен так же, как и ты. Но она сама захотела уехать и попросила помощи. Я не мог ей отказать, — убеждал Соломатин, заметив, что взгляд Полевого немного прояснился: потихоньку начала спадать пелена злости. — Тогда скажи, где она, раз тебе это тоже не нравится. И я верну ее домой. — Не могу. Я ей обещал. — А ты и рад выполнить обещание. — Совсем нет, хотя ты не поверишь. — Не поверю, — подтвердил Алекс. — Понимаю твой скепсис. Если разобраться, мы друг друга совсем не знаем. Бизнес — это одно, семья — совсем другое. Я не рад, что Лера всё бросила и уехала. — Еще скажи: ты не рад, что Лера бросила меня. — Не рад, — признался Соломатин. Постепенно Полевой успокоился. Ему удалось взять себя в руки, внешне он оставался бесстрастным, но внутри еще всё дрожало от гнева. — Давай договоримся. Я тебе всё, что ты хочешь, а ты мне Лерку. Любое твое условие. — Какое заманчивое предложение. Жаль, что я не могу им воспользоваться. — Хорошо, ты обещал не предавать ее. Не предавай. Намекни. Дай зацепку. Хоть что-нибудь, чтобы я ее нашел. Скажи хоть что-нибудь. — Не могу. И дело уже не в тебе, — задумчиво произнес Альберт Сергеевич. — Не думай, что я пользуюсь ситуацией, чтобы разлучить вас или что-то тебе доказать. Помнишь наш последний разговор? Хотя это трудно назвать разговором… Я много думал над твоими словами. Ты сказал, что я плохой отец… — Я этого не говорил, — возразил Полевой. — Напрямую не говорил, но в каждом твоем слове звучало это обвинение. И, наверное, ты прав, раз моя дочь попала в такую ситуацию, — тяжело сказал он. — Возможно, это единственный шанс в жизни доказать ей, что я ее люблю. Что она для меня важнее всего. Лера поступила неправильно, но я не пойду против нее. Точка, — непреклонным тоном закончил он. Альберт Сергеевич считал, что Лера должна была рассказать Лёшке про ребенка. А там его ход. Отвергнет, испугается, не выдержит морального груза — значит, не ее мужчина, нечего ему делать рядом с Леркой, недостоин он ее. А то красивые слова говорить все мастера. Только вот не так просто такое рассказать. Понимал Соломатин сомнения дочери. Это больно и страшно, и требует огромных душевных сил. А силы сейчас Лере нужны на ребенка. — Признаю, я вас недооценил, — продолжил Альберт Сергеевич. — Ни тебя, ни ее, ни ваши отношения. Честно, думал, что это очередная интрижка. — Что же тебя заставило передумать? Что наша интрижка затянулась? — Лера мне тяжело досталась. Я делал всё, чтоб ее защитить. Да, перегибал иногда… Будет у тебя дочь — ты меня поймешь. Я всякого дерьма в жизни нахлебался, да ты и сам знаешь, как оно бывает. Как низко люди могут пасть ради сладкого куска. Как предают и подставляют… Жен, матерей продают… А Лерка, хоть и умная, но всё равно обыкновенная баба, которой ничего не стоит запудрить мозги. На моей памяти еще никто не защищал мою дочь от меня же. Всем нужны только ее деньги и власть. Они сколько угодно могут говорить о своей безумной любви. Ей. Не мне. Я этот алчный блеск в глазах ни с чем не спутаю. Ни с какой любовью. Полевой вдруг понял, что всё это время ждал. Ждал ухмылки победной, усмешки. Искал в глазах Соломатина ликование. Но Альберт Сергеевич не был похож на того, кто праздновал победу. Он как будто постарел, был тихий и уставший. Говорил спокойно, как будто исповедовался, и Лешка поймал себя на мысли, что верит ему. — Когда мы с Лерой познакомились, я не знал, что она твоя дочь. Увидел ее и подумал: «Она моя». Когда узнал, что она Соломатина, это уже не имело никакого значения. Я не отступлю. Всё верх дном переверну, но найду ее. — Не трать на это свои силы. Ты ее всё равно не найдешь. Может, она сама вернется и искать не нужно будет. Так бывает. Дай ей время. С ней всё в порядке, она в безопасности. — В безопасности? Значит, здесь ей было небезопасно? Это из-за того случая? — решился спросить Алекс. — Да, — подумав, Соломатин сказал ему правду. Но понимание правды у них было разное. — Пусть она вернется, — после тяжких раздумий сказал Полевой. — Пусть вернется, и мы всё решим. Любую проблему. Я не упрекну ее, обещаю. Как будто не было всего этого. Ни отъезда, ни сообщения… — Выпить хочешь? — спросил вдруг Альберт Сергеевич. — Нет, — Лёшка покачал головой, понимая, как бы ни велико было его желание напиться, алкоголь ему не поможет. Сделает только хуже. — Поужинай тогда с нами. — Нет, спасибо. Поздно уже. Я устал, поеду домой. — Ты можешь остаться здесь, в комнате Леры, — предложил Альберт Сергеевич. — А завтра шашлыки пожарим, коньяку выпьем. Ты ж мой зять как никак. Лёшка в ответ рассмеялся: