Орла улыбнулась, но не так широко, как раньше: – Рада слышать. Она медленно отошла к своему креслу-качалке у пылающего камина. И хотя в зале было полно стражей, без Мёрфа главный чудолог выглядела ужасно одинокой. – Я хочу провести тренировочные бои, – объявила Руна в начале их следующего урока. – Вы все поправились после инцидента с кошмараками, так что самое время выявить ваши слабости и начать над ними работать. Что-то мне подсказывает, что это был далеко не последний раз, когда вам придётся сражаться на Море. Баркли приободрился: он ничего не имел против поединков, особенно после всех его отборочных матчей в Лесу. А с Тэджем они силами так и не померились. – Виола, ты сразишься с Сесили. Думаю, у вас обеих найдётся чем друг друга удивить, – сказала Руна. – Шази, тебя я поставлю против Тэджа, потому что твой металл уязвим к его электричеству. Только давайте без убийств, ладно? И Яша, твой бой будет с Хасу. – А я? – спросил Баркли. – Ты продолжишь работать над моим заданием. Сейчас для тебя это важнее. Чувствуя на себе жгучие взгляды друзей, Баркли вспыхнул от кончиков пальцев ног до ушей. – Н-но… – он остановился и постарался взять себя в руки, не желая показывать, как его задело такое особое отношение. – Я могу сражаться. Я же сражался с кошмараками, верно? – Я знаю, что ты можешь. Но Орла считает… – Орла? – внутренности Баркли будто завязались в тугой морской узел. Остальные ученики неловко переглянулись. Заметив это, Руна бросила им: – Идите уже. Нам с Баркли нужно перемолвиться парой слов. – Соперники разбрелись по пляжу, но Руне этого показалось мало, и она отвела Баркли в сторону. – Орла тут ни при чём. Суть в том, что… – Она считает, что я сделал только хуже, да? Прямо как в Нигденксе. Ему ничего не привиделось! Руна вздохнула: – Кошмараки много чего разрушили и без твоей помощи, и мы с Сирилом оба объяснили ей, как здорово ты себя проявил, защищая других учеников. Не всякий чудолог справится даже с одним кошмараком, а вы, ребята, сражались сразу с несколькими дюжинами. Но в чём-то Орла права. Стражи должны уметь контролировать свою магию. Так вышло, что в Сикоморе ты практически ею не пользовался, только в самом Лесу, где много свободного пространства. Но чтобы применять магию здесь, тебе необходимо научиться точности. Ты же не хочешь кого-нибудь случайно ранить? От стыда Баркли был готов закопаться в песок. – Конечно, нет, но… – Я понимаю, что это задание может показаться глупым, но оно станет для тебя надёжной отправной точкой. И я уверена, что ты справишься, тебе просто нужно немного времени… – Я только и делал, что тренировался с самого дня, как мы уплыли из Нигденкса, но всё без толку! – не сдержавшись, повысил голос Баркли. И даже не подумал взять паузу и успокоиться, потому что он устал стараться изо всех сил и всё равно оказываться хуже всех. Устал чувствовать себя чужим. – Все остальные выполнили свои задания как нечего делать. Они все развиваются, а я… я застрял! И я никогда не стану сильнее! Потому что во мне куда больше от бесполеземца, чем от чудолога. Выражение на лице Руны изменилось. Баркли никогда не видел её напуганной – у него и в мыслях не было, что Сумеречного Клыка можно напугать, – но сейчас её лицо посерело от страха, брови сошлись на переносице. Но почему? – При чём тут то, что ты бесполеземец? – медленно выговорила Руна. Баркли изумлённо на неё посмотрел: разве это было не очевидно? – Потому что все остальные контролируют свою магию, а я нет. Хотя ничего удивительного: я вырос на страхе перед чудищами. И едва ли смогу когда-нибудь действительно его победить. Какая-то часть меня навсегда останется бесполеземцем, каковым меня все и считают. Руна несколько секунд молчала, и сердце Баркли уже готово было проломить рёбра в ожидании тех слов, что она должна была сказать ему ещё в Нигденксе. Что Баркли не было места среди её учеников. Наконец мастер заговорила: – Баркли, послушай меня очень внимательно. – Она опустилась перед ним на колени, чтобы оказаться с ним приблизительно на одном уровне. Глаза Руны были полны печали. – Когда-нибудь ты станешь выдающимся стражем. Знаешь, почему я в этом уверена? От потрясения у Баркли отнялся язык, и он смог лишь мотнуть головой. – Потому что ты смотришь на мир не так, как большинство нас, и я в том числе. Бесполеземья и Дикоземья разделяет целая пропасть непонимания. Но благодаря своему происхождению ты понимаешь как их, так и нас. Да, это значит, что тебе, вероятно, придётся приложить больше усилий, чтобы выучиться на чудолога, чем тем, кого чудища окружали чуть ли не с рождения, но в то же время ты уже обладаешь знаниями, которые для остальных учеников, скорее всего, так и останутся непостижимы. И в этом твоё огромное преимущество, – Руна положила руку ему на плечо и несильно сжала. – Я знаю, что дома к тебе отнеслись несправедливо и в Нигденксе было ненамного лучше. Но постарайся не забывать о том, что не все Бесполеземья одинаковы, точно так же как и Дикоземья. Мир – это не набор никак не связанных друг с другом частей. И тебе тоже не стоит отрицать в себе что-то одно в пользу чего-то другого. Баркли никогда не задумывался над тем, что его происхождение поможет ему стать более сильным чудологом или что он мог знать что-то лучше друзей или Руны. – Может быть… – неуверенно произнёс он. – Но это не объясняет, почему я не могу контролировать свою магию. – Нет, – согласилась Руна. – Но если тебе от этого станет легче, один из самых могущественных знакомых мне чудологов был родом из Бесполеземья. – Правда? – оживился Баркли. – Кто? – О, это было так давно. – Руна подобрала с песка ракушку и встала. – Держи. Покажи мне, как ты это делаешь. Она уронила ракушку ему в ладонь, и Баркли прошиб холодный пот. Он покосился на сражающихся друзей. Виола и Сесили по силам были примерно равны, свет одной нивелировал тени другой, и наоборот. Яша явно остерегался попасть своей огненной магией по Хасу, которая скакала вокруг него, исчезая и снова появляясь в порталах. Но кое-что всё-таки заставило его улыбнуться: Тэдж лежал на земле, а Шази стояла над ним, нацелив наконечник тренировочного меча ему в грудь. «Мир – это не набор никак не связанных друг с другом частей, – повторил Баркли про себя слова Руны. – И тебе тоже не стоит отрицать в себе что-то одно в пользу чего-то другого». Но даже после такого душевного момента он всё равно занервничал под её взглядом, не желая разочаровывать мастера. Поэтому Баркли решил сделать всё, что было в его силах. Он глубоко вздохнул. Сконцентрировался. И, как советовал Яша, подумал о чём-то успокаивающем. Но в этот раз не стал выискивать в памяти факты из учебника, а вместо них обратился к совсем другой теме. «Грибы-пуговки. Траурный сморчок. Чага. Белла…» Он мысленно погрузился в тёплые воспоминания, полные землистых запахов грибных пещер и раскатистого храпа мастера Пилцманна. И впервые за многие недели ощутил абсолютное спокойствие. Неважно, где была его родина и почему он её покинул. Куда бы он ни направился, его дом был всегда с ним, прямо у него под ногами. Баркли ещё раз глубоко вздохнул, сфокусировал всё внимание на ракушке и подумал: «Ветер». Ракушка поднялась над его ладонью. Три секунды, пять, восемь она висела точно перед глазами Баркли. Затем ветер усилился, и ракушка взлетела выше, ещё выше, пока наконец не соскользнула с воздушной опоры и не упала на песок. Исполнение вышло не идеальным, но намного лучше, чем все его предыдущие попытки. – У тебя почти получилось, – похвалила Руна. Баркли просиял, потому что это действительно было так. Руна уже отвернулась, чтобы отправиться с советами и критикой к сражающимся парам, когда он выпалил: – Подождите! Я хотел спросить… Та книга, что вы мне дали… Почему Тэдж сказал, что в ней написана, э-эм… неподтверждённая информация? – Баркли едва не сказал «полная чушь», но вовремя себя остановил, чтобы случайно не оскорбить Руну. – Книга? – спросила она. – Какая книга? – «Девять ключевых событий истории чудологов» Груши Дудник. И снова на лице мастера возникло выражение, что Баркли лицезрел впервые – стыд. Её уши порозовели, и она неловко хохотнула: – Ох, какая незадача. Груша – моя дальняя – очень дальняя – родственница с весьма своеобразными идеями насчёт магии и чудищ. Я купила её книгу, просто чтобы ей не было обидно. Видимо, я дала её тебе по ошибке. Ты, надеюсь, не успел много в ней прочесть? Баркли почти всю её зазубрил, но пискнул: – Нет! – Отлично. Тебе совершенно незачем тратить время на изучение чумы, опасной лишь для гусей. – Так вы дадите мне другой учебник? – Надо же было нагонять друзей. Руна улыбнулась: – Думаю, ты более чем заслужил небольшой отдых. На ужин Баркли не пошёл. Он не был голоден, к тому же даже после более чем удачного урока ему всё равно было стыдно смотреть в глаза Орле, которая явно считала его недостойным внимания и наставлений Руны. Вместо этого он нашёл на дне рюкзака раковину, что подарила ему жительница Нигденкса. Он давно её не доставал, потому что на чердаке с ним обычно всегда были Тэдж или Яша. И потому что она вызывала в нём жгучий стыд: когда-то он тоже полагался на подобный совершенно бесполезный амулет. Но сейчас он был преисполнен одной лишь надеждой. Баркли призвал из метки Корня. Тот потянулся, разминая спину, истосковавшийся после стольких часов без активности. – Когда-нибудь я стану великим чудологом, – прошептал ему Баркли. Уж слишком самонадеянно это звучало, чтобы говорить о таком во весь голос. Ему не хотелось сглазить. Но Корня такие мелочи, похоже, не волновали, потому что он согласно гавкнул. Баркли лёг рядом с ним на кровать и раскрыл книгу – не глупый учебник, а приключенческий роман, взятый в библиотеке, типичный старый пыльный том с мятыми страницами и поломанным корешком, такой и должна быть хорошая книга. В первой же главе отважная героиня по имени Медиган – как пещера на острове – отправилась на поиски Лохмордры, чтобы убить чудище, проглотившее корабль её отца. Баркли с удовольствием погрузился в чтение. Пока из-за двери на лестницу не потянуло дымом. – Энсли? – всполошился Баркли. Не услышав ответа, он отложил книгу на тумбочку и вместе с Корнем крадучись спустился на первый этаж. В «Травяной хижине» было непривычно темно – все ставни были закрыты. Единственным источником света служил огненный коралл, горящий посреди комнаты, вне своего аквариума. Энсли стояла перед ним, спиной к лестнице. Тревога Баркли резко возросла. – Энсли? – повторил он. Уши и хвост Корня встали торчком, говоря о его внимании ко всему происходящему вокруг.