Сирил обернулся на новую армию кошмараков, выдвигающихся на берег, и нетерпеливо взмахнул кистью. Из мелководья поднялась стена лавы, отрезав океан от острова. Баркли с разинутым ртом посмотрел по сторонам: в длину баррикада достигала не меньше трёх городских кварталов. – Спасибо, что вызвались помочь, – сказал им Сирил, – но достаточно. Я провожу вас до отделения Гильдии. Стражи со всем разберутся. В другой ситуации Баркли бы возмутился, что им не дают проявить себя как чудологам, но сейчас из-за пережитого страха и боли ему было не до споров. – Что случилось с чудищами? – спросила Шази. – Они обезумели. Судя по отчётам, на других островах было то же самое, – ответил Сирил. – Их глаза побелели, и они… Он осёкся, опустив взгляд на пенистые мазки плакучей волны на песке. – Побелели, – повторил он. – Ну конечно. Всё дело в плакучей волне. Когда чудище оказывается рядом с ней, оно впадает в агрессию. Это объясняет середину лета и зимы. И все эти нападения. Чем активнее цветёт плакучая волна, тем больше чудищ попадает под её влияние. Сирил лишь рассуждал вслух, но его слова звучали разумно. И впервые Баркли ощутил проблеск уважения к Рассветному Рогу. Конечно, он всё ещё считал его помпезным, а то, как мастер поступил с Виолой, вообще не шло ни в какие ворота, но, следовало признать, репутация Сирила, как и Руны, зиждилась не на пустом месте. Шази округлила глаза: – Это навсегда? – Не думаю, – Сирил положил руки им на плечи и легонько подтолкнул. – Идёмте. Вам всем нужно вернуться в отделение. Следующие три часа Баркли плохо запомнил. Благодаря целительной магии Эдвина он почти всё это время проспал, свернувшись калачиком на полу, прикрытый одеялом, с облепленными грязебоем ладонями. Пока кто-то не потряс его за плечо. – Баркли, – прошипела Руна. – Баркли, просыпайся. Он с трудом разлепил глаза. Несмотря на поздний час, в зале было полно орущих друг на друга чудологов. – Сколько времени? – спросил он. – Кошмараки ушли? – Два часа ночи, и да. – А Гоат? Он в порядке? – С Гоатом всё нормально, – Руна закатала правый рукав и продемонстрировала ему извивающуюся метку. – Я рада, что вы все в безопасности, и обещаю, скоро ты снова сможешь лечь спать. Но я подумала, что тебе захочется это услышать: Орла собирается сделать объявление. Баркли сел и поднял глаза на Орлу, стоящую наверху спиральной лестницы с туго повязанной вокруг худых плеч шалью. На лице женщины читалась страшная усталость. Шази продолжала громко храпеть рядом, и Баркли пихнул её локтем под окрик Орлы: – Тихо! Мне нужно вам кое-что сказать. Шум и гам стихли, все повернули головы к главному чудологу. – Прежде всего я хочу поблагодарить вас всех за проявленные сегодня волю и мужество. Лишь благодаря вам мы избежали жертв среди населения. И особое спасибо Тэджу Мёрдоку и Яше Робиновичу, совместными усилиями погасившим пожар на Селёдочной улице. Её слова встретили аплодисментами. Баркли нашёл взглядом Тэджа и Яшу, сидящих неподалёку от лестницы, перемазанных с ног до головы в саже, но целых и невредимых. Мальчики с улыбкой переглянулись. – Теперь к плохим новостям, – продолжила Орла. – Как вам наверняка известно, город серьёзно пострадал. В основном из-за кошмараков, но были и иные причины… Взгляд главного чудолога скользил по лицам собравшихся, пока не остановился на Баркли. Он судорожно вздохнул, вспомнив сломанный забор и разрушенный сарай. Орла собиралась обвинить его? Но затем она отвела глаза. Может, ему показалось? – Но теперь, благодаря блестящему умозаключению Сирила Харлоу, мы можем с определённой долей уверенности утверждать, что в агрессивном поведении кошмараков и некоторых наших чудищ виновата плакучая волна. Отсюда моё постановление. Боюсь, пока мы не выясним причину столь бурного цветения плакучей волны, мы не можем подвергать себя риску. Чудищам будет разрешено покидать метки лишь в пределах ваших жилищ за исключением особых обстоятельств, – Орла с грустью посмотрела на любимое место Мёрфа перед камином, сейчас пустующее. – Если мы хотим остановить это безумие, нам придётся полагаться только на себя. Глава 13 Следующие две недели после постановления Орлы прошли в атмосфере всеобщего уныния без привычного чириканья, карканья, рычания, писка и рёва чудищ. Хлеб на завтрак отдавал лёгкой затхлостью, а молоко казалось особенно кислым. В углу зала один из стражей под аккомпанемент скрипки выводил печальную балладу: Когда прибыл я в Море, где бушуют шторма, Получил я письмо, что моя жизнь коротка, И кости мои сгинут на глубине, Если не поверну я к родной стороне. Но когда прибыл я в Море, где бушуют шторма, Я простился с отчизной и ушёл навсегда. Поцелую я землю в последний раз И отправлюсь туда, где встречу свой смертный час. Одна Сесили пребывала в хорошем настроении. Взмахнув стопкой коллекционных карточек, она с хитрым блеском в глазах заявила: – Ты хорошо торгуешься. Я это уважаю. А если я предложу взамен моей Айфе Кирни твою Вэй Мэн? – Ни за что, – отрезала Шази. – Моя карточка с Мэн из особого издания. Видишь этот штамп?.. – Вы не можете делать это где-нибудь в другом месте? – сорвался Тэдж. Остальные пять учеников сгрудились на противоположном конце стола перед раскрытой тетрадью Виолы и её рисунками. Тэдж повернулся назад к Виоле: – Так что ты говорила? Она кашлянула. – Мы прочли всё, что смогли найти о Лохмордре в библиотеке, но так и не узнали, какие ингредиенты необходимы для его капкана. – Не считая колокольчиков полипопов и огненного коралла, – напомнил Тэдж. – В них папа был уверен. – Да, но для капкана нужно шесть элементов. В этот момент Жабик с громким влажным чмоканьем прыгнул со стола на плечо Тэджа, но тот был так погружён в свои мысли, что едва обратил на него внимание. – Что-то не так? – спросила Хасу. – Это ведь хорошо, верно? Получается, что бы ни вызывало частое цветение плакучей волны, чудологи тут ни при чём. – Нельзя утверждать наверняка, – возразил Тэдж. Виола со вздохом собрала свои бумаги: – Я понимаю, всегда проще обвинить кого-то, но, мне кажется, в данном случае это не та ситуация. Тогда, в Лесу, Сорен… Тэдж резко встал, так что стоящие на столе тарелки и стаканы подпрыгнули. – Я не хочу об этом говорить, – буркнул он и быстро ушёл. Виола, скорее всего, была права, но Баркли в кои-то веки был склонен поддержать Тэджа. С тех пор как они с Корнем увидели в окрестностях Манси то жуткое чудище, его не покидало дурное предчувствие. Хотя, возможно, он просто не находил себе места, потому что из-за постановления Орлы больше не мог бегать с люфтхундом, а другого проверенного способа привести мысли в порядок у Баркли не было. – И пусть идёт, – пробормотала Виола. – Чего он вообще всегда такой хмурый? – Потому что он по жизни вредный, – ответил Баркли. – Может, он скучает по Мар-Мару? – предположила Хасу. – Он ведь не может призвать его дома. Я сама ужасно скучаю по Битти… – она шмыгнула и почесала кончик носа, где обычно дремала её мадучапчела. Виола внезапно вскрикнула: Орла бесшумно подошла к ней со спины и похлопала по плечу. Баркли вжал голову в плечи, что в последнее время в присутствии главного чудолога вошло у него в привычку. – Вы бы полегче с Мёрдоком-младшим, – сказала им Орла. – Ему нелегко снова оказаться дома. Конли здесь очень любили. Все за столом притихли. Баркли ощутил укол вины за свои слова о Тэдже. Пусть ему не хватало их пробежек с Корнем, но это не шло ни в какое сравнение с потерей отца. – Как ваши руки, Шази? Баркли? – спросила Орла. Баркли под её внимательным взглядом напрягся. Он продолжал уговаривать себя, что ему почудилось, будто она тогда, в ночь атаки кошмараков, выделила его из толпы, словно он тоже нёс ответственность за разрушения в Манси, но что-то в её глазах заставляло его нервничать. – Лучше, – ответила Шази, показав ей ладони. Благодаря грязебою и целительной магии Эдвина у них с Баркли даже шрамов не осталось.