Тренировку пришлось заменить прогулкой. Я рассказала Саймону о созданной ректором комиссии. Мисс Милс ничего ему об этом не говорила и, думаю, неприятно удивилась бы, узнай, что сын уже «в деле». Равно как и он не обрадовался, узнав, что родительницу привлекли к разбирательству искажений реальности. – У мамы проблемы со здоровьем, – сказал хмуро. – Я говорил вам: нервы, нарушение сна. Но в академии действительно нет других специалистов по драконам. До общежития Саймон меня не провожал, мы распрощались в парке рядом со столовой. Но скучать в одиночестве мне не пришлось. Только я свернула с освещенной фонарями дороги на узкую тропку, из кустов ко мне метнулась быстрая тень. – Гулять перед сном полезно. – Рысь, не спрашивая согласия, сцапал меня за руку и пошел рядом. – Но смотря с кем гулять. Со мной вот полезно. – Угу. Если только не встретим Шанну. Тебе она хвост оторвет, а мне, за неимением хвоста, – сразу голову. – Шанна сейчас общается с мистером Вульфом, чтобы он не передумал и не пошел за тобой. Знаешь, как бывает: встретила куратора, вспомнила о скором зачете… – Вы за нами следили?! – Не следили. Случайно увидели, – сердито прошипел Рысь. – Я тебе говорил быть с ним осторожнее? – Потому что он тебе не нравится? – я вырвалась и недовольно уперла руки в боки, требуя ответа. – Потому что он странный. Шанна сказала, что он прикрыл их «детективное агентство». Запретил ей и Брюсу совать носы в это дело. – Правильно, – одобрила я решение Саймона. – Ты сам хочешь, чтобы твоя подружка в это лезла? Или держишь ее в курсе? – Нет, естественно, – фыркнул Рысь. – Говорю, что расследование пока не дало результатов, ищем… Но Вульф – это другое. Я проверял библиотечные карточки… – Знаю. Но не от тебя. – Рассказал бы при встрече, – отмахнулся Норвуд. – Ты тоже подробностями с заседания комиссии не делишься, я же претензий не высказываю? Так вот, слушай. Я все думал, как нам вычислить этого библиотекаря, и появилась одна мыслишка. Если человек работает в определенной секции и хочет взять из нее какую-нибудь книгу, он будет отмечаться в формулярах или просто возьмет тихо, а потом так же тихо вернет? – Наверное, от человека зависит. – Наверное. Но, если верить записям, которые, возможно, не до конца еще изменились, Саймон Вульф ни разу не брал книг в восьмой секции. Я проверил: читательские карточки хранятся в алфавитном каталоге, найти было несложно. Точнее, не найти. – Если знать, кого искать или не искать, – поняла я. – Рысь, ты серьезно копаешь под Саймона? – Не копаю. Проверяю. Восьмая секция, Элси! История, мифология, мистические существа – общие дисциплины. Он должен был взять хоть что-то. Не в последние годы, так тогда, когда сам учился, разве нет? – Когда учился? – усмехнулась я, радуясь, что в кои веки оказалась умнее этого хвостатого Шерлока. – А ты не помнишь, Саймон Милс тоже ни одной книги не брал? Лицо оборотня в одну секунду отразило все стадии мыслительного процесса: удивление, сомнение, осознание. И признание своего полного поражения. – Проверяй информацию, прежде чем кого-то обвинять! – высказала я приятелю. И у самой от сердца отлегло. – Поговорили? – вывернула из-за угла Шанна. Кивнула мне. – Неважно выглядишь, Аштон. На боевой вернуться не собираешься? А то, гляжу, совсем тебя целители замучили. – Зато ты цветешь, Раскес. Только вряд ли это от пробежек по полигону. Она улыбнулась почти дружелюбно, проплыла мимо меня и взяла Норвуда под руку. – Пойдем, котик. Котик, надо же. А при первой встрече, помнится, был кошак. Глядя вслед удаляющейся парочке, я с сожалением вздохнула. У всех весна, любовь, а у меня… У меня был единорог. Следующее утро я снова провела с наставницей. Сопровождала на обходе, заполняла истории, выслушивала жалобы, и не только от пациенток. Леди Райс и до этого волновалась, что слишком долго отсутствует на факультете из-за того, что приходится замещать миссис Томсон, а теперь узнала, что та вообще собирается уволиться. Заведующий обещал найти миссис Томсон замену, но наставница опасалась, что поиски затянутся. На этом месте явился помянутый заведующий и заявил, что ему я нужнее, чем леди Пенелопе. – Поторопитесь, мисс Аштон, у нас сорок минут. Всего сорок минут. Конечно же, я торопилась. Портал, калитка, леди Каролайн… Когда она учится? Как ни придем – она в посольстве. Этот вопрос интересовал меня ровно до того момента, как я оказалась в домике единорога. – Не спешите, Бет, – в «предбаннике» Грин придержал меня за руку. – Я не объяснил вам задание. Сегодня берем образцы. – Чего? – Бет, не разочаровывайте меня, – протянул доктор. – Слюна у нас уже есть, хотя, если получится, не помешает собрать еще, но я рассчитывал обратить ваше внимание на отходы жизнедеятельности эноре кэллапиа. Да-да, те кучки и лужицы на полу. Все, что можно взять у единорога, будь то кровь или навоз, обладает уникальными свойствами. Кровь нам недоступна, но остальное я намерен изучить. – Изучайте, – пожала плечами я. – С кучками, положим, проблем не будет, а как вы собираетесь брать образцы из лужиц? – Шприцем, конечно. Только заниматься этим предстоит вам. – Мне? – Во-первых, в этом нет ничего зазорного, – оставив насмешливый тон, сказал Грин. – Вы же хотите стать целительницей, а наша работа предполагает вещи и более отвратные. Во-вторых, я не смогу сам взять образцы, потому что для этого придется нарушить личное пространство единорога. Боюсь, он будет недоволен моим вторжением, и я рискую получить копытом в лоб. – Может, у него и копыта чудотворные? – проворчала я. – Предлагаете мне это проверить? Я покачала головой. – Бет, я не могу вас заставить, но… – Да понимаю я все! Просто стыдно. Перед единорогом. Представляете, что он обо мне подумает? Вот вы что подумали бы о человеке, ворующем содержимое вашего ночного горшка? Мой вопрос Грина озадачил. Но не заставил отказаться от планов. – Хорошо, – произнес он после недолгих раздумий. – Поступим так: вы его отвлечете, а я соберу образцы. Только следите, чтобы он не заметил, а то мне тоже будет неловко… особенно если все-таки получу копытом в лоб. Но кое-что под силу добыть лишь вам, Бет. – Что? – Волос из его гривы. Хотя бы один. Они прочные, ни с ножом, ни с ножницами единорог вас к себе не подпустит, поэтому придется грызть. Справитесь? – Попробую, – улыбнулась я, довольная, что все так решилось. – Я же все-таки мышь. Грин распахнул дверь в соседнее помещение, мы одновременно перешагнули порог и застыли на месте: прямо перед нами стоял единорог. Одно ухо отведено в сторону, ноздри широко раздуваются, верхняя губа насмешливо задрана. Ни дать ни взять – конь ехидный, классический персонаж женского фэнтези. – Он нас слышал, – обреченно констатировал доктор. «Конь ехидный» с издевкой проржал, отступил на несколько шагов и остановился у свежей кучки навоза. На случай, если мы не поняли намека, копытом брезгливо пододвинул «отходы жизнедеятельности» в нашу сторону. – Видимо, это вам, доктор, – я пропустила Грина вперед. – Как щедро с его стороны, – сконфуженно пробормотал целитель. Щедрость эноре кэллапиа навозом не ограничивалась. Перешагнув на чистое пространство, диво дивное с шумом напрудило пенную лужу и, обернувшись к нам, продемонстрировало крупные белые зубы. – Издевается, – насупился Грин. – Все для науки, – перевела я фырканье единорога. – Берите ваши образцы, он не возражает. – А вот и возьму, – заявил доктор. – И скажите ему, мне безразлично, что он станет обо мне думать. Ой ли? Оставив целителя за спиной, я пошла к единорогу. Тот все еще скалился, но уже не так злорадно. Наверняка Грин не первый, кто заинтересовался подобными образцами. Оливер говорил, что эльфы позволили сотрудникам исследовательского корпуса изучать чудесное существо. Интересно, у тех тоже есть штатная девственница? Единорог кивнул, но так пренебрежительно, что и без слов понятно: девственница есть, но со мной ей не сравниться. Теплая морда ткнулась мне в висок. Захотелось обхватить ее руками и поцеловать в покрытые мягкими волосками губы – вдруг мое чудо превратится в прекрасного принца? Ведь никто больше меня тут не любит… Единорог с готовностью подставил морду. Но в принца не обратился. Любопытно: другие девицы тоже так пробовали? От мысли, что есть и другие, которые приходят сюда, точно так же обнимают его и трутся носом о шелковистую шерсть, сердце сжималось от самой настоящей ревности. Вот честно, застукаю – этим непорочным не поздоровится!