– Вчера было еще что-то? – подозрительно поглядел на меня Оливер. – Нет, но вчера вы и не рассказали мне всего, – нашлась я и снова уткнулась в отчет. После того как всех отпустили, в зале обнаружились «бесхозные вещи»: женский плащ на меховой подстежке, мужское пальто (не новое, в нескольких местах подшитое) и теплая куртка, пол владельца которой полиция определить затруднялась. В моем мире это называется унисекс, чтоб они знали! По мнению инспектора, найти владелицу плаща, ввиду отсутствия на том меток, будет затруднительно, но полицейский планировал выделить людей, дабы опросить женскую половину студенческой общины с целью опознания данной детали гардероба. С мужским пальто, как казалось Крейгу, было проще: на подкладке обнаружилась затертая метка с инициалами «М.С.», и полиция обещалась составить списки студентов и сотрудников академии, кому эти инициалы подходили бы. Что ж, пусть попробуют. Пальтишко для похода в клуб Саймон брал старенькое, очевидно, висевшее в чулане со времен учебы, а имя у него сейчас новое. Вульф, а не Милс. Взял фамилию отца? Возможно. Исходя из того, как Саймон фигурировал в учебных планах, поменял он паспортные данные официально и не вчера, и вряд ли кто-то вспомнит, что он имеет какое-то отношение к «М.С.». – Куртка – моя, – сказала я ректору, взявшись за перо. – Я догадался. А о хозяевах плаща и пальто вы по-прежнему ничего не знаете? По тому, как он спросил, я поняла, что и в изменившейся реальности вчера мы поссорились на этой почве. – Знаю. Стальной Волк и Дикая Кошка. С Кошкой я дралась до вашего появления. Кто они в повседневной жизни – понятия не имею и сомневаюсь, что установление их личностей поможет расследованию. – Они сбежали, – заметил Оливер, но уже без резкого осуждения. – У них могли быть причины. Кошка, судя по плащику, из состоятельной семьи. Вероятно, опасалась разоблачения и скандала с родителями, у которых наверняка свой взгляд на то, как благовоспитанные девушки должны проводить досуг. Волк мог спасать даму. На самом деле дама спасла его. Но я ведь ничего об этом не знаю, да? Закончив копировать отчет, я отложила перо и посмотрела на сидящего напротив мужчину. – Вы никогда не задумывались о том, что однажды можете не вспомнить, откуда у вас мои записи? – Задумывался. Но ненадолго. Давайте надеяться, что мы разберемся со всем этим до того, как изменения станут необратимы. – Знать бы, как это сделать, – вздохнула я. – Узнаем. Будучи в столице, я побродил по тамошним библиотекам. Нашел, что смог, по интересующему нас обряду. Сведений немного, в основном легенды, пересказ которых грешит витиеватым слогом и невнятными формулировками, но какие-то выводы сделать можно. Во-первых, сам факт существования этих легенд говорит о том, что не все участники ритуала исчезали после его проведения. Кто-то ведь записал те события? Помните, я рассказывал, что подобный обряд вернул жизнь предводителю людей? Я нашел записки о том событии, составленные одним из непосредственных участников. Автор не раскрыл подробностей ритуала, но много рассказал о стыке реальностей. О том, что его память странным образом вместила события, имевшие место в двух разных вероятностных потоках, и это едва не свело его с ума. Или, как он пишет, возможно, свело, поскольку мир со дня ритуала уже не был для него прежним… Теперь понятно, отчего Оливера проняли мои слова о возможном безумии. Интересно, без исторических свидетельств он мне посочувствовал бы? – Упоминался еще один случай, – продолжал ректор. – Солдат, бывший рядом с вождем, когда того убили, но не принимавший участия в ритуале, тем не менее долго помнил стертую реальность. Смерть предводителя произвела на него такое сильное впечатление, что, даже увидев того живым, он не мог забыть случившегося. Эмоциональная связь, как та, что не дает Саймону забыть пропавшего друга? Возможно, мои «художества» ни при чем. – Что известно о самом ритуале? – спросила я. – Мало. Точно можно сказать лишь то, что маги принимали участие в обряде добровольно, а заклинания писались их кровью в специальной книге. В легенде она названа книгой судьбы. Можно предположить, что в нее были вписаны не только заклинания, но и новая судьба погибшего вождя. – А что было бы, если бы кто-нибудь нашел эту книгу и что-то в ней подправил? Или уничтожил бы ее? – Наверное, он уничтожил бы и новую реальность, – понял ход моих мыслей Оливер. – Считаете, в нашем случае есть такая же книга? – Заклинания ведь должны были куда-то записываться? И чья-то новая судьба… Стук в дверь не позволил мне договорить. А когда секретарь вкатил в кабинет столик, на котором теснились тарелки, обсуждать дела расхотелось напрочь. – Благодарю, мистер Адамс. Дальше мы с мисс Аштон сами разберемся. Можете быть свободны. Из сейфа – вот уж не подумала бы, что там хранится что-то помимо особо важных документов, – ректор вынул бутылку вина и два высоких бокала, а я тем временем набрала себе полную тарелку кушаний. Жаркое с грибами, яичный рулет и тушеные овощи, сваленные вместе, представляли собой не самый живописный натюрморт, но меня, далекую от живописи, но уже близкую к голодному обмороку, эта картина несказанно радовала. – У вас хороший аппетит, – деликатно заметил Оливер, наполнив бокалы. Для романтического ужина аппетит у меня был слишком хороший: трепетная дева могла бы ограничиться кусочком рулета и листиком салата. Но, поглядев на тарелку, я решила, что трепетной побуду в другой раз. Поначалу ели молча, не утруждая себя созданием видимости светской беседы. Потом Оливер рассказал, что встречал упоминание о книгах судеб и ранее, без привязки к определенным ритуалам, но тоже в легендах. – Элизабет, я хотел бы… – Да? – уловив, как изменился его тон, я отложила вилку. Ректор последовал моему примеру, но тут же схватился за бокал. Показалось, хрусталь вот-вот треснет. – Раз уж сегодня мы делимся секретами… я делюсь… хочу попросить вас записать еще кое-что. Не прямо сейчас. У вас ведь хорошая память? Запишете потом. Это касается мисс Сол-Дариен. Камиллы. И этого нет в полицейских отчетах. В отчетах было практически все. Имя, возраст, прежнее место работы. Фраза о том, что в день исчезновения у Камиллы было назначено свидание с Оливером Райхоном, и целый абзац о моей роли в «организации» этого свидания. Чего в них не было? Причины, по которой Оливер отменил – именно отменил, а не перенес – их встречу. – Мы познакомились пять лет назад, – издалека начал он. – Мисс Сол-Дариен была первой, кого я, вступив в должность, принял на работу. Это тоже можете записать, потому что в свое время ходило много слухов о том, как я стал ректором. Поговаривали, что ради этого места я соблазнил то ли дочь министра, то ли племянницу, то ли его самого, – улыбка на миг коснулась его губ. – Но все куда проще. Мою кандидатуру рекомендовал прежний глава академии. На тот момент несколько моих работ получили королевскую премию, а составленный мною учебник заменил старые пособия по темным материям. Но на решение министерства повлияло не это. Близились парламентские выборы, и наш лорд-министр пытался всеми способами упрочить свое положение. Льготы для ушедших на покой магов и предоставление освободившихся мест перспективной молодежи… – «Молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас почет», – вспомнилось невольно. – Да, именно. Это цитата? – Не уверена. Возможно. – Возможно, – кивнул ректор. – Но вы поняли тогдашнюю политику. Мне просто повезло. Хотя стоило задуматься, так ли хороша эта должность, если никто из старших коллег не пожелал составить мне конкуренцию… Что до мисс Сол-Дариен, о наших с ней отношениях тоже ходило немало слухов. И в большинстве своем правдивых. У нас был роман, да. Начался практически сразу после знакомства и закончился год назад. Я сделал Камилле предложение, она его не приняла, и мы расстались. Она отказалась? Какая нормальная женщина так поступила бы?! – Она считала, что того, что было между нами, недостаточно для принятия серьезных решений, – разъяснил Оливер. – А я… Должность главы академии накладывает определенные обязательства. Мне казалось, что нужно что-то делать с этой неопределенностью, слухами, косыми взглядами… «Этого действительно недостаточно», – подумала я, принимая сторону пропавшей соперницы. – Мы расстались, но часто виделись по работе или в гостях у общих знакомых, да и связывало нас слишком многое, чтобы это можно было просто вычеркнуть из жизни. Поэтому, когда Камилла предложила встретиться, я согласился. Что было дальше, вы знаете. Я пришел в назначенное время, увидел цветок и записку. Ни секунды не сомневался, что это розыгрыш, но решил проверить. Нашел Камиллу, узнал, что кто-то запер ее в подвале… Было понятно, что это звенья одной цепи. Но я все-таки спросил. Просто спросил, с кем она провела прошедшую ночь. – И? – пискнула я робко, когда он умолк и, казалось, не собирался продолжать. – Я не сказал о записке, – произнес он, сквозь бокал глядя на свет. – Не объяснял, чем вызван мой вопрос, и она, очевидно, решила, что я узнал от кого-то или следил за ней… Так или иначе, оправдываться не стала. Я громко сглотнула. Бывают же совпадения! – С ее слов, это была просто встреча. Ничего… такого… – Оливер неопределенно повел рукой и поморщился. – Она сказала, прежде чем возобновлять наши отношения, ей нужно было поставить точку в других. А я сказал, что точку нужно было ставить до того, как назначать мне свидание. Неприятно чувствовать себя запасным вариантом. Или даже основным при наличии запасных. Я высказал ей это, и мы снова поссорились. А помириться уже не получилось. И не знаю, получится ли. Потому и хочу, чтобы вы записали это на случай, если я начну забывать и Камиллу. Я отвернулась. Боялась увидеть в его глазах хотя бы тень тех чувств, что он должен был испытывать ко мне. – Нужно было рассказать инспектору, – проговорил он. – Возможно, человек, с которым Камилла встречалась накануне, имеет отношение к ее исчезновению. Но я хотел найти его сам. Не подумайте… А впрочем, думайте. Я же малефик. Но в первую очередь я хотел разобраться, причастен ли он к случившемуся. Если нет, то нет и смысла сообщать полиции. Понимаете? Я понимала. Он защищал не мужчину, с которым Камилла провела последнюю ночь. Он защищал ее. Ее доброе имя. Даже зная, что это имя скоро, быть может, забудется навсегда. – Я не смог ничего узнать. Понятия не имею, кто он. Камилла сказала, что между ними не было ничего серьезного, просто «милый мальчик»… Грина, о котором я подумала, вспомнив надпись на книге, милым мальчиком не назвала бы и леди Райс в приступе сентиментальности. А значит, был еще кто-то. Кто-то, кого стоило найти… Однако обсуждать это сейчас было выше моих сил. Я прошла к рабочему столу ректора и записала услышанный только что рассказ, чтобы потом не пришлось возвращаться к этому разговору. Когда высохли чернила, протянула листок Оливеру. – Вы, наверное, ненавидите меня? – выдавила хрипло. – Что за глупости? – в голосе человека, которому я сломала жизнь дважды, сперва написав ее такой, замкнутой и одинокой, а затем беспардонно в нее вмешавшись, слышалась улыбка. – Честно сказать, я уже даже не сержусь за тот детский поступок. А в том, что случилось после, вашей вины нет. – Вы… – Я закусила губу, чувствуя, что вот-вот расплачусь. – Элизабет, нам есть чем заняться помимо пустых сожалений. Но уже не сегодня. Вы наверняка устали и хотите отдохнуть. Я закивала, стиснув зубы. Только провожать меня не нужно, милорд. Меня ведь охраняют? Пройдусь. Глава 27 Отдохнуть мне, как ни странно, удалось. Подруги ушли на музыкальный вечер, организованный новыми приятелями Сибил из театра, и ничто не помешало мне лечь в постель и тут же отключиться после трудного дня. Утром, запретив себе вспоминать и сожалеть, я сходила в столовую и после плотного завтрака отправилась в лечебницу с твердым намерением зазубрить к завтрашнему экзамену оставшиеся билеты. Но, как известно, человек предполагает, а бог располагает. Сегодня в роли бога выступил не мальчишка в черной футболке, а солидный господин в кофейной сюртучной тройке, в котором сложно было узнать одетого обычно небрежно и неброско Грина. – Мисс Аштон, – окликнул он меня, когда я проходила мимо открытой двери его кабинета. – Зайдите. – Доброе утро, – поздоровалась я, перешагнув порог.