Лица сидевшего рядом Оливера я не видела, хоть мы и находились уже не в подпространстве: навернувшиеся на глаза слезы растворили мир вокруг. Я не выбралась. Я все еще здесь. – Теперь можно спать, милорд? – Нужно. Я должен уйти, но скоро вернусь. Если хотите… Я ничего не хотела – только бы он не отпускал моей руки, пока я не усну. Не отпустил… Пробуждение было менее приятным, и дискомфорт я почувствовала еще до того, как открыла глаза. Попыталась сесть, но слабость и головокружение толкнули меня на кушетку. – Занятно, – произнес надо мной хриплый голос. – Какие нынче барышни чувствительные. Как вы живы-то еще, эмпатичная наша? – Вашими молитвами, – пробурчала я. Собравшись с силами, села и отодвинулась подальше от с любопытством разглядывающего меня Грина. Кто его позвал? Леди Пенелопа? Оливер решил проконсультироваться со специалистом? Ни ректора, ни наставницы в комнате не наблюдалось. – К вашей гиперчувствительности я непричастен, так что извинений не ждите, – заявил доктор. – Если ума не хватило определить источник негатива и держаться от него подальше – сами виноваты. За грубость, так и быть, простите. Но при вашем уровне эмпатии следовало бы понимать, когда человек не расположен к общению, и не навязываться со своим дурацким кофе. Что? Я навязывалась? – Дышите ровнее, мисс Аштон, – посоветовал Грин. – Раз, два – вдох, три, четыре – выдох. Других рекомендаций пока не дам. Скажу только, что чувствительность у вас, скорее всего, к видам воздействия, связанным с отдачей жизненной энергии. Поэтому к некромантам и целителям, когда те работают, лучше не приближаться. Я скажу леди Райс, что ваше присутствие в лечебнице нежелательно. Или же пусть держит вас в кабинете и берет с собой только в тех случаях, когда не планируется использование чар выше третьего уровня. – Милорд Райхон говорил, до четвертого можно, – вставила я, исключительно чтобы не соглашаться. – Милорду Райхону, конечно, виднее, – скривился целитель. – Но если планируете постоянно проваливаться на подуровень в критические моменты, оформите завещание. Единственный известный мне человек из тех, что увлекались работой в подпространстве, умер в возрасте двадцати семи лет от кровоизлияния в мозг. – Мне двадцать. – И жизнь уже наскучила? Что вы пререкаетесь все время? – Я… – Понятно, – Грин сцепил пальцы в замок и вывернул с мерзким хрустом. – Вы постоянно это чувствуете, когда я рядом? – Нет. – Не врать. В глаза смотрите. Не желая этого, но и не в силах сопротивляться приказу, я подчинилась. – Чувствуете, – Грин первым отвел взгляд. – Тогда поправка к рекомендациям: не приближайтесь к некромантам и целителям, когда они используют магию выше… пусть будет четвертого уровня, и не приближайтесь ко мне вообще. Это не критично, но нервы себе сбережете. И вот еще, – Грин взял со стола какую-то книгу и, не подходя, бросил ее на кушетку. – В качестве извинений за причиненные неудобства и… вроде как благодарность за ваш дрянной кофе. – Что это? – «Драконий век» Эдриана Кроншайского. Вам же еще нужна литература для доклада? Это, на мой взгляд, лучшее, что написано по данной теме. Но в библиотеке вы эту книгу не найдете: редкое издание, и суждения автора отличаются от общепринятых. Это не подарок, чтобы вы не думали. Вернете, когда прочтете. – А вы не боитесь, что я испорчу такую редкость? – А вы не можете просто сказать «спасибо»? – вспылил доктор. – Отдайте! Я успела первой схватить книгу и прижать к груди. – Спасибо. – Ваша избирательная чувствительность заразна, мисс Аштон, – процедил Грин. – Мне тоже не очень хорошо в вашем присутствии. До свидания. В дверях он обернулся. – Испортите книгу, хотя бы уголок страницы помнете – будете радоваться, если до конца дней застрянете в подпространстве. После заглянула леди Пенелопа. Справилась о моем самочувствии, прочла короткую лекцию о том, как неосмотрительно игнорировать тревожные сигналы собственного организма, и предложила чаю с печеньями. К рекомендациям Грина она отнеслась серьезно и хотела запретить мне приходить в лечебницу, но потом согласилась, что держать меня в кабинете и брать только на обход – тоже вариант. Оливер принес оставленное мной в главном корпусе пальто и предложил проводить меня до общежития. Умом я понимала, что это не более чем забота о пострадавшей по недосмотру старших студентке, но сердце жаждало романтики, и я представила, как мы рука об руку пройдемся по заснеженным аллеям… Лучше бы вспомнила о порталах: прогулка оказалась удручающе короткой. – Надеюсь, вы не в обиде, что я рассказал о вашей проблеме доктору Грину? – спросил ректор. – Если вы и дальше собираетесь изучать целительство, меры предосторожности не помешают. – Конечно, – согласилась я и вздохнула: – Выбрала, называется, безопасную специальность. – Замечательная специальность, – улыбнулся Оливер. – Главное – не отчаивайтесь. Приходите ко мне завтра после занятий, и мы подумаем, что еще можно предпринять. Выводить вас на промежуточный уровень я уже не рискну, хотя… Вы действительно прежде не входили в подпространство? Я еще в первый раз заметил, как глубоко вы погрузились, а сегодня пробыли там более двадцати минут – это невероятно для новичка. – Нет, до наших занятий – никогда, – ответила я не слишком уверенно. Если терминал и люк мне не примерещились, буферный отсек между мирами связан с подуровнем, и я, прежде чем попасть на Трайс, достаточно долго говорила там с Мэйтином. То есть в подпространство выходила еще до медитаций с ректором. Через свой чердак. И сегодня могла вернуться тем же путем. Только что случилось бы с Элси? Умерла бы от кровоизлияния в мозг? Или, наоборот, вернулась бы в свое тело, как и я – в свое? Столько вопросов и ни одного ответа… Вечер я провела в компании подруг. Мороженое и горячий шоколад. Восторг и зависть в глазах Мэг, когда я рассказала о сегодняшней операции. Заумные рассуждения Сибил, которую я, не вдаваясь в подробности, решила расспросить о выходе на иные пласты бытия. Ночью, поняв, что с лихвой отоспалась в комнате наставницы, я зажгла лампу и открыла книгу Грина, но дальше первой страницы не пролистала, уставившись на дарственную надпись: «Эдварду. С теплом и нежностью. К. С-Д.». К. С-Д. – Камилла Сол-Дариен? Все страньше и страньше. Рано или поздно все девочки, оказавшиеся в волшебном мире, приходят к этому выводу. Глава 15 Потерять магические способности не только плохо, но и хорошо. Во всяком случае, именно в этом пытался убедить меня Рысь. Он нашел меня на целительском, где я самостоятельно штудировала учебники, пока леди Райс проводила семинар у пятого курса, и выманил из кабинета, чтобы поделиться грандиозной идеей. Он выяснил, в каком бойцовском клубе состоял Герман Складовик. Точнее, в тайном обществе, если можно считать тайной студенческую организацию, официально зарегистрированную в ректорате. Лет сто назад парень по прозвищу Огненный Череп, устав от упреков обделенных даром сверстников в том, что маги ни на что не способны без своей силы, организовал клуб имени себя, члены которого состязались, нанося друг другу телесные повреждения разной степени тяжести, не используя дар. Рысь решил, что для получения расширенной информации и об обществе, и о Германе нам нужно попасть в ряды безмагических бойцов. Оборотней туда не принимали, они и без магии сильнее и быстрее обычных людей, поэтому друг планировал пройти в качестве приглашенного: каждый член клуба мог провести одного зрителя. А членом клуба должна была стать я. При вступлении кандидатов проверяли на способность удержаться от применения дара в экстремальных условиях, а поскольку сейчас я при всем желании ничего не применю, проблем с внедрением, по мнению приятеля, возникнуть не должно было. Специфику общества он, в отличие от меня, проблемой не считал. – Рысь, признайся: тебе охота на мордобой поглазеть? А что морда, которую будут бить, – моя, тебя не смущает? – Фу, мисс Аштон. Где вы слов таких набрались? Морда! У вас очаровательное личико, и рисковать им я не готов. Участие в боях – по желанию. Пусть тебя только примут, мы проберемся внутрь, разузнаем о Германе… ну и на мордобой поглазеем. Да? Встречу тебя у общежития в половине девятого. Бойцовский костюм и маску найдешь? – Маску? – Маску, – Рысь закрыл одной ладонью лоб, а второй – нижнюю половину лица, так что остались видны только азартно блестящие глаза. – Общество же тайное! Если бы я не торопилась на встречу с Оливером, возможно, обдумала бы все еще раз и отказалась. Выводить меня в подпространство ректор теперь боялся, а альтернативы медитациям не нашел, и потому мы просто разговаривали. Смысла в этих разговорах я не видела, но пообщаться с мужчиной мечты была не против. Если бы только он не был так настойчив в расспросах. Не оставляло ощущение, что Оливер подозревает, что со мной что-то не так. Небезосновательно, конечно. Но не могла же я рассказать ему, что я совсем не Элизабет, а по воле богов оказавшаяся в ее теле тридцатидвухлетняя тетка из другого мира? В лучшем случае он мне не поверит. В худшем – поверит, и, вместо того чтобы стать для него объектом нежных чувств, я стану подопытным кроликом. Судя по тому, как ректора заинтересовала моя проблема с магией, исследовательское любопытство ему не чуждо.