– Побеседуем о чем-нибудь нейтральном, – предложил он. – Или о том, что волнует вас в настоящее время помимо вашего состояния. – Эльфы, – выпалила я, лишь бы отвлечь мага от изучения моей персоны. – Меня волнуют эльфы. Вы выяснили, кто стрелял в посла? – Нет. И не собираюсь. Это внутренние дела соседнего государства. Претензий к академии нет. Заявления о преступлении тоже. – То есть вы согласны с их версией? Он сам в себя выстрелил? – Согласен – да. Верю ли – конечно, нет. Это сложная тема, не рассчитывал обсуждать ее с вами. – Тогда зачем спрашивать, что меня волнует? – Я полагал, это будет что-то, не связанное с эльфами. – На вопросы, не связанные с ними, вы тоже не ответите, – проворчала я. – О расследовании, например. – Элизабет… – Что еще, по-вашему, должно меня тревожить? – Учеба, – невозмутимо предположил он. – К слову: как родители восприняли ваш переход на другую специальность? – Они… рады. Ой, дура! Нужно же написать родителям Элизабет! – Хорошо, что близкие вас поддерживают, – Оливер сделал вид, что не заметил заминки в ответе. – Семья, друзья. Быть может, поговорим об этом? – А может, все же об эльфах? – попросила я. – Всего один вопрос. Что они делают в академии? – Седьмой пункт одиннадцатого параграфа мирного договора, заключенного в одна тысяча пятьдесят восьмом году, закрепляет за не достигшими возраста первой зрелости эльфами право на обучение в учебных учреждениях Арлонского королевства наравне с людьми. Я с сожалением вздохнула: – Этот ответ я уже слышала. Думала, вы знаете правильный. Оливер одарил меня задумчивым взглядом. – Вы изменились, мисс Аштон. Прежде вы не интересовались подобным. – Интересовалась. Но спросить было не у кого. Как и сейчас. Ректор косо усмехнулся. – Эльфы в академии учатся, – произнес с расстановкой. – Изучают нас, людей. Магов-людей. Это не официальная версия, а мое личное мнение, но другого объяснения я за все годы не нашел. – Хорошее объяснение, – согласилась я. – Думаете, им и задания дают? Что-то вроде «Познакомься с несколькими магами, войди к ним в доверие и подготовь доклад по каждому»? – У вас есть приятель-эльф? – догадался ректор. – Есть, – признала я мрачно. – Видимо, отличник. А вы не думаете, что эльфы могут заниматься более углубленным изучением людей? Собирать опытные образцы? – Нет. Уверен, они непричастны к исчезновениям, если вы об этом. Эльфы не используют темную магию. Потому их народ и пострадал так сильно в войне с людьми. Им нечего было противопоставить нашим боевым заклинаниям, проклятиям, поднятым некромантами армиям зомби и призванным путем кровавых ритуалов демонам. Они не слишком нас любят, да, но у них и нет причин для любви. Они присматриваются к нам, как к вероятному противнику, чтобы разработать способы защиты, и неукоснительно соблюдают законы, придуманные, чтобы не допустить новой войны. Вы же видели, они готовы были пожертвовать жизнью своего лорда, лишь бы не позволить человеку пролить кровь эльфа. – Обагрить руки, – припомнила я дословно. – Если бы речь шла о пролитии крови, Грину не удалось бы обойти эти дурацкие правила. И знаете, даже при том, что я не питаю к доктору теплых чувств, в этом с ним солидарна: законы дурацкие. – Странные, – не согласился ректор. – Но для эльфов они имеют смысл. И Грин это понимает. – Да уж, понимание он вчера выказал всеми возможными способами. – Ну, – Оливер мельком улыбнулся. – Он же извинился. – Разве? – Перед началом операции. Сказал, что наговорил лишнего от волнения. – Ни слова не поняла из того, что он говорил, – призналась я. – Этот диалект эльфийского малоизвестен среди людей. Так что доктор перед эльфами извинился, но в глазах подчиненных остался бесстрашным и безнаказанным хулителем длинноухих. – Ловко, – не могла не признать я. – А что ответил эльф? – Сказал, что не заметил грубости. – И только? – уточнила я с сомнением. – «Слова человека, жужжание мух и собачий лай не нанесут обиды», – нехотя процитировал Оливер Я вспомнила лицо Грина в тот момент: беловолосый поставил его на место одной фразой. Жаль, мало кто это понял. – Странная у нас беседа, – сказал ректор. – Я хотел поговорить о вас, а не об эльфах или докторе Грине. Это ведь вашу проблему с магией нам предстоит решить. – Скажите, что бы вы хотели знать обо мне, и я отвечу. – Вы помните, как впервые проявился ваш дар? – Да. Мне было десять… Я вытягивала из чужой памяти воспоминания и пересказывала их Оливеру, и, хоть говорила только правду, казалось, что он чувствует мою неискренность. Когда наша встреча подошла к концу, я вздохнула с облегчением. На следующий день меня ждало дежурство с леди Райс, а затем – два выходных, за которые нужно было придумать, как отвлечь ректора от подозрений. Сегодня были другие дела: написать письмо родителям Элси и подготовиться к посещению «Огненного Черепа». Из-за письма я волновалась сильнее, но стоило макнуть перо в чернильницу, как все сомнения развеялись и нашлись нужные слова. Я извинилась за долгое молчание, объяснив его произошедшими в моей жизни переменами, расписала преимущества перехода на целительский, попросила прощения за то, что не посоветовалась, прежде чем предпринять ответственный шаг, и выказала надежду, что родители поймут и одобрят мое решение. Пожелала матери крепчайшего здоровья, передала горячий привет обожаемому отцу и, подписавшись «Любящая вас Элси», вложила письмо в конверт. После осталось запечатать его, снести в холл и опустить в ящик. Найти маску для бойцовского клуба оказалось сложнее, но я и этот вопрос решила: отыскала в гардеробе Элизабет черную шелковую косынку, сделала прорези для глаз и, собственно, все. Натянула до кончика носа, закрыв верхнюю половину лица, и завязала на затылке, как бандану. Костюм подошел тот же, что и для медитаций. В условленный срок я сунула маску-косынку и тренировочные перчатки в карман куртки и вышла из общежития. Рядом тут же образовался Рысь и под ручку, словно выгуливал перед сном подружку, провел меня к зданию боксерского клуба. Действительно, где еще собираться бойцам, не в музыкальном же зале? В целях повышенной секретности главный вход был закрыт, даже свет над крыльцом не горел, а к боковой двери время от времени подходили люди. Когда поток стремящихся в клуб иссяк, Норвуд вытащил из-за пазухи черную полумаску. Я тоже спрятала лицо, надела перчатки и вслед за оборотнем поднялась на крыльцо. Рысь трижды стукнул кулаком по двери. – Кто? – отозвались изнутри. – Не подскажете, как пройти в библиотеку? – спросил друг. И в этом мире не придумали ничего лучше! Я хихикнула, но под укоризненным взглядом оборотня сжала расползающиеся в улыбке губы. Дело-то серьезное – в тайную организацию внедряемся. – Не поздно для чтения? – резонно поинтересовались из-за двери. – Никогда не поздно узнавать что-то новое, – ответил Рысь. Послышался звук отодвигаемого засова. – Нового хотите? – зловеще осведомился долговязый тип в длинном черном плаще. Лицо его закрывала маска в виде красного черепа. – Будет вам новое. Входите. Тигр, проверь их. Из темноты коридора вынырнул коренастый парень в полосатом желто-коричневом трико и желтой шапочке с пришитыми к ней ушами, скорее медвежьими, нежели тигриными. Маску ему заменял покрывающий лицо грим, что наводило на мысли не о тайном обществе, а о детском утреннике. Тигр поднял на уровень глаз квадратную металлическую рамку и оглядел нас сквозь нее. – Зверь, – обличительно ткнул пальцем в оборотня. – Человек, – оскорбился Рысь. – Правила… – Знаю, – отмахнулся друг. – Я с ней пришел. Тигр и Череп обернулись ко мне. – Драться любишь? – недоверчиво спросил долговязый. – Люблю, умею, практикую. – Без магии? – Могу и без магии.