– …Ты серьезно? – удивилась Ая, выслушав его предложение. Егор кивнул: абсолютно, к тому же серьезность моих намерений подтверждает банковская карта, на которую мне вчера перевели мою первую зарплату, заработанную в агентстве. – Ну и куда ты хочешь поехать? – Может, куда-то в Европу? Знаешь, когда Марта была в Париже, я подумал, что неплохо было бы съездить в Европу. – Ты что, предлагаешь мне поехать в Париж? – вздрогнула Ая. – Ну, нет. Какой угодно город, только не Париж. Этот город уже был в нашей истории. – Хорошо, – быстро согласился Егор. – Будет другой. Я все придумаю, организую. Вылетим в субботу – завтра утром, а в понедельник рано утром вернемся в Москву. Что скажешь? Ая задумалась: утренняя тренировка в клубе, воскресный обед с отцом… – Я согласна. – Отлично! – Егор не смог скрыть радости. – Вечером пришлю тебе смс с номером рейса и временем вылета. Буду ждать тебя в аэропорту. Егор волновался, выглядывая Аю в толчее аэропорта, до последнего не зная, придет ли она. Но она пришла; как всегда, элегантная: длинное черное пальто, каблуки, дорогая сумка. – Ты даже не спросишь, куда мы летим? – поразился Егор. Ая поглядела на стойку регистрации, рядом с которой они стояли: – О! Прага?! Прага была одним из его любимейших городов, местом, куда ему хотелось возвращаться. Егор вообще считал, что для писателя Прага – идеальное пространство, в этих старых, мощеных улочках можно найти такие сюжеты… А вот Ая здесь раньше не бывала. «Даже странно, всю Европу объездила, а в Праге не была». «Значит, я угадал?» – обрадовался Егор. Ая снисходительно кивнула. В такси, когда ехали из аэропорта, Егор спросил Аю, не возражает ли она насчет того, что они разместятся не в отеле, а в съемных апартаментах?! «Знаешь, я всегда в поездках предпочитаю останавливаться не в отеле, а в квартирах. Приятно хотя бы на короткое время почувствовать себя жителем того города, куда приехал. Люблю возвращаться вечером и представлять, что иду домой, открывать дверь ключами…» Нет, насчет квартиры Ая не возражала. Тогда Егор осмелился задать второй вопрос: а ты не против, что мы будем жить в одной квартире? Поймав ее изумленный взгляд, Егор поспешил заверить, что арендовал большую квартиру и они друг другу не помешают. Ая пожала плечами: ладно, я не против. На самом деле Егор намеренно выбрал жилье для них двоих, чтобы провести с Аей как можно больше времени рядом. Совсем рядом. Эта квартира, находившаяся в пяти минутах от Пражского града, была похожа на пещеру; такая огромная, что легко было в ней потеряться. Старинная мебель, зеркала, камин, напольные часы с боем, вид из окон на узкую, мощеную улочку… – Да-да, – улыбнулся Егор, взглянув на Аю. – Знаю, о чем ты думаешь. Будто мы ненароком переместились в прошлое, скажем, на два века назад?! Предлагаю усилить это впечатление прогулкой по старому городу. Видишь ли, в Праге ты постоянно пребываешь в полной иллюзии, что попал в Средневековье. Егор любил этот «старый и сумрачный город»; приезжая сюда, он мог часами бродить, любуясь его великолепными, парадными видами и забредая в потаенные, скрытые от туристов уголки. Егор был рад, что в этот его приезд Прага предстала охваченной осенним пожаром; золото листвы, позолота шпилей – злата Прага! При этом буйство красок уравновешивалось жемчужным цветом неба; в этот день накрапывал дождь, над Влтавой плыли сизые тучи, и город в золоте и серебре был сказочно красив. Собственно, Прага всегда казалась Егору какой-то бесконечной, развернутой во времени и пространстве иллюстрацией сказочной книги. Прага средневековая, Прага мистическая, литературная Прага – Егор старался рассказать Ае все, что знал об этом городе, чтобы она могла представить его не видом с глянцевой туристической открытки, а настоящим, живым, пульсирующим пространством, наполненным энергией, мифами, легендами, тайнами. Перво-наперво они заглянули в Пражский град и долго – до головокружения, запрокинув головы вверх, смотрели, как тянется «к трону небес», заслонив собой полнеба, великолепный собор. Потом забрались на Петршин холм, слегка подернутый туманной дымкой; опаленный золотом осени город со всеми своими шпилями, дворцами и черепичными крышами простирался перед ними. Петршинская башня чем-то напоминала Эйфелеву, и, глядя на нее, Егор с Аей вспомнили Марту. – Я все думаю о Марте, – вздохнула Ая, – как она… Егор сжал ее руку. Откуда ни возьмись к ним вдруг подскочил старичок с белой бородой, одетый в костюм волшебника: мантия, расшитая звездами, колпак, в руках – волшебная палочка. Старичок-волшебник предложил Ае загадать желание и пообещал, что, если он коснется ее своей волшебной палочкой, желание сбудется. Ая благосклонно кивнула. Волшебник провел палочкой по рукаву ее пальто, затем еще раз – для надежности, чтобы точно сбылось; и, получив от Егора вознаграждение (пражские «волшебники» не переведутся, пока в Праге будут доверчивые туристы), исчез в тумане. – Что загадала? – улыбнулся Егор. Ая пожала плечами: – Тайна. Нельзя говорить, иначе не сбудется. Хотя… оно все равно не сбудется. Я всегда хочу только несбыточного. – А я всегда боюсь попросить, или загадать, или просто пожелать не то, что мне нужно на самом деле, – признался Егор. – Ну, потому что ты попросишь, вселенная тебе и подмахнет, а потом вдруг окажется, что оно тебе на фиг не нужно?! И что делать? …Спустившись с холма, они дошли до Влтавы и долго кормили лебедей на берегу. «Такого количества лебедей я еще не видела!» – смеялась Ая. Потом они пошли искать самую узкую улочку в городе и дом-музей Кафки… По пути к Карлову мосту они увидели пожилого шарманщика, который сидел на тротуаре и неумело играл на своей шарманке что-то незатейливое. У его ног лежала собака: крупная, кудлатая и, судя по седой морде и общей своей дряхлости, очень старая. Ая остановилась, послушала шарманку, аккуратно положила купюру в ящик музыканта и вдруг склонилась перед собакой и погладила ее. В ее жесте было много нежности и какой-то странной грусти… Потом она резко встала и, не оглядываясь, пошла прочь. Егор кинулся за ней, попытался отряхнуть ее пальто, которое Ая испачкала о землю. Она слабо улыбнулась: – Да перестань, пустяки. Егор улыбнулся в ответ: – Любишь собак? Улыбка сползла с ее лица, Ая отвернулась. Егор замер, поняв, что сказал лишнее; с этой девушкой как на минном поле – никогда не знаешь, на каком вопросе подорвешься. Вроде что он такого спросил, но тем не менее она явно расстроилась! Может, какие-то болезненные воспоминания? На всякий случай он извинился. Сам не зная за что. Ая повернулась к нему: – Ничего. Просто у меня когда-то была собака… Давно, в детстве. Егор молча взял ее за руку, он уже понял, что лишних вопросов ей лучше не задавать. Мост через Влтаву перешли два раза – с одного берега на другой и обратно. Нависающие скульптуры в уже темнеющем небе, загорающиеся огни… На середине моста Егор с Аей застыли и долго смотрели на город. Егор подумал, что хотел бы взять эту сцену в свой роман: сизые сумерки, накрапывающий дождь, темноволосая девушка смотрит вдаль… Красивая сцена. …Они отдыхали в старом кабачке рядом с Карловым мостом. Обжигающий глинтвейн, дождь за окнами. Ая, почти весь день молчавшая, неожиданно сказала: – Я рада, что мы сюда приехали. Спасибо тебе. Приободренный Егор заметил, что город скоро украсят к новогодним праздникам и в декабре Прага станет необычайно красивой. «Хочешь, приедем сюда еще раз – на Новый год?» Ая пожала плечами: – Едва ли. Я равнодушна к Новому году. Впрочем, как и к другим праздникам. Предупреждая вопросы: Восьмое марта, дурацкий день какого-то там Патрика и собственный день рождения я тоже не жалую. Свой день рождения – особенно, в этот день на меня нисходит самая черная ипохондрия. Лучше давай приедем сюда весной, когда все зацветет?! Представляю, как это будет красиво. Егор накрыл ее руку своей: – Как захочешь. В свою огромную, похожую на пещеру, наполненную старинной мебелью квартиру они вернулись уже к полуночи. Договорились, кто в какой комнате спит. «Мне, пожалуйста, ту спальню, где шкаф с львиными мордами», – попросила Ая. Егор, естественно, уступил даме комнату, однако уходить в свою спальню не спешил. Он не хотел отпускать Аю. Тем более нашелся повод. – Слушай, в гостиной такой камин… Наверняка очень старый. Если не зажжем, обидим дух этого дома. Ая улыбнулась: – Хорошо, разводи огонь. * * * Они сидели у камина и смотрели на огонь (наверное, дух дома был весьма доволен). Потрескивали поленья, и день догорал. Ая подумала, что это был хороший день. Может быть, первый хороший день за долгое время… Она была благодарна Егору за то, что он вытащил ее в поездку, и просто за то, что он есть. С некоторых пор ей стало казаться, что между ними складываются доверительные отношения, которые со временем могут превратиться в дружбу. И как только она об этом подумала – ну нет! – Егор ее поцеловал. Она не отстранилась, и он, вероятно приняв ее податливость за разрешающий зеленый свет, вновь поцеловал ее, и вот уже, осмелев, стал целовать шею, волосы, грудь… Ая прислушалась к себе – чувствует ли она что-то? В принципе, ничего против секса она не имела, да и Егор ей нравился – привлекательный, от него исходит некое энергетическое притяжение, но… не осложнят ли эти новые «личные обстоятельства» их отношения? После секса может возникнуть неловкость, а им все же работать вместе… К тому же ей жаль терять Егора в качестве друга. …Она долго не имела отношений с мужчинами, оставаясь девственницей до двадцати пяти лет. Она даже никогда не влюблялась – поразительная эмоциональная холодность. А в двадцать пять она выбрала мужчину, который, по ее мнению, подходил ей – своего бывшего институтского преподавателя. Она открыто предложила ему себя без романтических прелюдий; ей хотелось понять, почему все придают любви и сексу такое значение. Во время их соития она ничего не чувствовала – ничего, просто наблюдала за происходящим с холодным любопытством: какая необычная гимнастика, но уже через минуту ей стало скучно. И вот это – то, из-за чего сходят с ума, совершают преступления, завоевывают и теряют царства?! Парис – Елена, Тристан – Изольда и бедняжки Ромео с Джульеттой – только вымысел, литература? Впрочем, не сказать, что она была совсем уж равнодушна к сексу – время от времени она заводила любовников, но гораздо больше секса ее интересовала эмоциональная сфера. Ей хотелось теплоты, нормальных человеческих отношений, и мужчины, готовые ей это дать, встречались, влюблялись в нее, предлагали ей выйти замуж; так что проблема была не в мужчинах. Проблема была в ней. Она не чувствовала себя способной к этим самым «нормальным человеческим отношениям». «В Арктике моей души гибнет все теплокровное», – с ледяной усмешкой говорила Ая. И при этом страдала, воспринимая свою необычность как некую поврежденность – искажение. …Так вот Егор. Привлекательный, умный, интересный… Длинные волосы, красивые глаза, чувственные руки – наверняка отличный любовник… И как быть с его неожиданной инициативой? Ая слегка отклонилась: – Послушай, я могу сейчас принять твои ухаживания, но… это не будет что-то значить. Вообще ничего. Егор резко отстранился, вздохнул: – Просто секс? Нет, тогда не нужно. Он погасил огонь в камине (дух дома был очень недоволен) и ушел к себе, отвергнутый и обиженный. Утром он, конечно, сделал вид, что ничего не произошло. В конце концов, он готов ждать, и если она когда-нибудь захочет любви и секса, то он, пожалуйста, – к ее услугам. Так прямо и сказал ей за утренним кофе.