– Дитя, нужно проявить больше усердия. О, кто бы знал, как же меня бесило это его «дитя»! А еще покровительственный тон. Он разговаривал со мной словно с нерадивой ученицей. Пользуясь своим преклонным возрастом, то и дело поучал. При этом отказался предоставить мне литературу по таким магам, как я, вызывая подозрения в том, что ее в принципе не существует. – Я устала. И даже не знаю, сколько времени прошло. По моим внутренним ощущениям уже вообще время обеда, а я в одиннадцать обещала составить компанию на прогулке принцессе Роулин. И я не горела идти на встречу? Как же я ошибалась! Даже ее общество было для меня предпочтительнее. И ведь граф же обещал, что я обязательно буду к этому времени. – Хорошо, давай отдохнем, прогуляемся. Наше занятие проходило в зимнем саду дворца, где всегда поддерживалась постоянная температура. В летнее время он не пользовался большой популярностью, поэтому не составило труда закрыть его для нас. Граф Радван решил, что это идеальное место для занятий. Обрадовавшись передышке, я с облегчением приняла его руку, и мы пошли по дорожке к центральному фонтану. Журчание воды расслабляло. Подойдя ближе, я опустила руку в гранитную чашу и коснулась воды. Рядом висела клетка с яркой птицей, при нашем появлении она оживилась и красиво запела. Бедная, наверное, соскучилась здесь одна. – Я придумал! Может, стоит попробовать объект поменьше, – ворвался в мои мысли бодрый голос Драгомира. Он взмахнул рукой, а открыв, продемонстрировал на ладони муху во льду. Ох, такое чувство, что дай ему волю, он все здесь готов заморозить! Положив свой трофей на бортик бассейна, граф предложил мне приступать. А-а-а! Совести у него нет. Третирует меня с утра и даже передохнуть толком не дает. Я нехотя накрыла рукой муху, мысленно мечтая оказаться где-нибудь далеко-далеко отсюда. – Ничего не получается, – констатировала через некоторое время. – Это тебе просто пение мешает сосредоточиться. А ну-ка замолкни! – приказным тоном произнес граф. Бум-м-м! Замерзшее тельце птички упало на железное дно клетки. – Вы… Вы что наделали!!! – в ужасе ахнула я, бросаясь к ней. Еще недавно живая птица лежала теперь в ледяной броне. Даже клюв ее был приоткрыт, так и застыв в момент пения. Я открыла клетку и взяла ледяной комок, который тут же захолодил пальцы. – Живодер!!! Как вы могли! Да, что с ним говорить. Отвернувшись, я прижала птицу к груди, согревая своим теплом. Давай, милая… давай… ты же так прекрасно поешь… Мне было безумно жаль, что это чудесное создание, которое не причиняло никому зла, стало жертвой наших экспериментов. – А что здесь у вас происходит? – услышала я голос императора и порывисто к нему обернулась. – Ваше величество, делайте, что хотите, со мной, но я отказываюсь принимать участие в таких экспериментах! – воскликнула я, забыв из-за переполнявших эмоций о правилах приличия и не присев в реверансе. – Это жестоко – так поступать с живыми существами! Смотрите, что сделали… Я протянула руки, показывая птичку. Слезы застилали глаза, и я не сразу осознала, что она пошевелилась. Вся мокрая, заелозила в моих руках, а потом встрепенулась и выпорхнула из ладоней, закружив под потолком. – Вот! Она сумела ее разморозить. Я знал, что этим закончится! – с удовлетворением произнес наставник императора и жестко добавил: – Нужно срочно принять меры. Не представляю, что именно он там знал и в чем был уверен, так как сама я потрясенно стояла с открытым ртом и в неверии следила глазами за ожившей птицей. – Ничего не нужно, – отмер император, подходя ко мне и беря за руку. – Дорогой учитель, рад вам первому объявить об этом. Позвольте представить вам мою невесту. Леди Илана вчера осчастливила меня согласием стать моей женой. Что?! Не знаю, у кого из нас с противным графом было более удивленное лицо. – Вчера?! – удивленно выдохнул он. – Женой?! – вторила ему я. – Учитель, я заберу свою невесту и напомню ей некоторые моменты вчерашнего вечера, если она от счастья забыла, – с хищной улыбкой произнес император и крепко сжал мою ладонь, словно опасаясь, что я убегу. – Вы же говорили не всерьез… – Все происходящее было настолько невероятным, что из меня вырвался какой-то жалкий лепет. – Скажи еще, что ты отвечала не всерьез. Вспомнив, после чего он получил от меня это злополучное «да», я вспыхнула алым цветом. – О-о-о, кажется, память возвращается, – с довольным видом произнес император. – Но я все равно считаю своим долгом напомнить, чтобы сомнения отпали… Он потянул упирающуюся меня за собой. Просто мне вдруг страшно стало. Каким именно способом он собрался мне напоминать? – Оставайтесь! Лучше я уйду, раз мы на сегодня закончили. И прослежу, чтобы вам не помешали, пока вы выясняете отношения. Мне оставалось лишь округлившимися глазами проводить шустро удаляющуюся фигуру графа, у которого невесть откуда прорезались замашки настоящего сводника. – И да, – оглянулся он. – Поздравляю! Прекрасный выбор, мальчик мой. Не знаю даже, от чего я больше опешила – от его одобрения безумного заявления нашего императора или оттого, что кто-то осмелился назвать его величество мальчиком. – Так на чем мы остановились? – обратил на себя внимание император, заключая меня в объятия. – Вы сошли с ума! – вырвалось у меня, и пришлось положить руки ему на грудь, чтобы хоть как-то удержать дистанцию между нами. – Почему же? Подумать не могла, что когда-нибудь услышу в голосе императора такие мурлыкающие нотки! – Дорогая Илана, не думала же ты, что после того, что вчера между нами было, я на тебе не женюсь? Как опекун, любого другого после подобной вольности я бы заставил отвечать за свои действия. И сам готов нести ответственность. – Нет-нет… – отказываясь верить услышанному, качала я головой. – Вы же меня просто проучили… Показали, к чему это может привести… Сами же сказали, чтобы больше не дарила поцелуи другим! – Правильно. Не хватало еще, чтобы моя невеста отличалась легкомыслием. – Я не буду… Честно! Не надо только всего этого… – Ну как же. Ты ответила мне «да» и должна отвечать за свои слова. Неужели слово герцогини Монранси ничего не значит? – коварно загоняли меня в ловушку. – Но… – Все же вижу, что стоит напомнить, – неожиданно пришел к выводу император и поцеловал меня. Перед глазами заплясали звездочки, и закружилась голова. Казалось, я заснула и никак не могу проснуться. Происходящее казалось немыслимым, невозможным, нереальным… Но настойчивые теплые губы, горячее дыхание и крепкие объятия вновь и вновь убеждали, что это не сон. Ноги ослабли, и я ухватилась за его плечи и прильнула в поисках опоры. Император отстранился и с нежностью поймал мой испуганный и немного потерянный взгляд. И вот эта нежность на его лице меня вконец оглушила. – У вас отбор. Вы не можете… – Пусть кто-то попробует мне запретить! Даже птица переливисто засмеялась над таким предложением, сев на скульптуру у фонтана, и склонила голову, разглядывая нас одним глазом. Птица! – Это из-за того, что я смогла разморозить птицу? – озарило меня догадкой. – Это из-за того, что ты смогла разморозить мое сердце, Илана, – неожиданно серьезно произнес император. Я так и замерла в его объятиях. Нет, утром я определенно еще не могла даже подумать о таком! Да что там, еще месяц назад я бы рассмеялась в ответ на такое предположение! Но мы тут, во дворце, и я чувствую теплое дыхание самого императора. И он! Он! Сообщает, что я – его избранница! – У меня голова кружится! – прошептала так, что император понимающе улыбнулся. – Ничего, это бывает после поцелуев. – Нет! – вспыхнула в ответ. – Просто… что вы скажете претенденткам? А своим подданным? Его красивое лицо мигом стало напоминать лицо статуи. Да! Вот она – императорская надменность. Сейчас скажет: «Я никому и ничего не обязан объяснять». – Я никому и ничего… – начал было император, а я аж подалась вперед. – Я просто представлю тебя как избранницу и все. Думаю, этого всем будет достаточно. Тем более претендентки вернутся домой с дарами. И уж точно не обделенные вниманием других молодых людей. – Но почему я?! Вокруг вас столько красивых… – Тихо! Властный голос и прикосновение пальца к моим губам заставили умолкнуть. – Красивых женщин много, Илана. Но женщина, которая нужна… которая заставит сердце биться чаще… такая встречается очень редко. Порой – раз в жизни. Скажи, я тебе противен? Я замотала головой. Нет, не противен. Более того, при одной мысли о поцелуе, о чем-то более близком, у меня начинают гореть щеки. Но это разве любовь?