«Пожалуйста, вы должны сказать мне. Я не знаю, что со мной происходит». Марк посмотрел в камин, затем в окно, за которым по-прежнему было темно. – Откуда вы все это знаете? – спросил он тихим голосом и вспомнил одну из первых фраз, которой Хаберланд поприветствовал его сегодня ночью. «Если бы вы пришли раньше. Осталось мало времени». – Вы тоже были всего лишь актером, которого нанял Константин? – Нет, – добродушно улыбнулся Хаберланд. – Наоборот. Мы с Эммой были единственными непосвященными. Бенни привез вас ко мне лишь для того, чтобы я осмотрел ваши раны. А также он хотел выиграть время и попрощаться со мной. Профессор вытащил толстую пачку денег из внутреннего кармана пиджака и, быстро показав Марку, тут же сунул обратно. – Думаю, Бенни совсем не понравилось, когда я обнаружил, что под повязкой у вас не было никакого осколка. – Улыбка Хаберланда стала шире. – Вы не заметили, как он нервничал, когда после нашей прогулки у озера вы снова поехали с ним? Ваш брат очень боялся, что я случайно помог вам что-то вспомнить. Но я ничего не знал о заговоре. Марк задумался, потом с сомнением покачал головой. В комнате вдруг запахло антисептическим средством. – Не верю. Потому что, если вы никак с этим не связаны, откуда вы в таких деталях знаете, что я пережил за последние часы? – Часы? – переспросил врач. Он посмотрел на маленькие электронные часы на письменном столе. 11:04. Точное время, когда он впервые оказался здесь вчера. Марк удивленно моргнул. – Они стоят? – спросил он, глядя на часы. Хаберланд помотал головой. «Но… этого не может быть, это…» Он попытался встать, но у него не получилось подняться из пышных подушек. Его руки затекли, кровь плохо циркулировала. Он повернул голову к двери. – Как я сюда пришел? И как… – он посмотрел на руку, которой не мог пошевелить, – как я смог пережить падение? «С высоты десяти метров? На стальную сетку? Без медицинской помощи?» Хаберланд приветливо улыбнулся: – Постепенно вы начинаете задавать правильные вопросы. Видите, я же вам сказал, что вы сами найдете все ответы. «Вы когда-нибудь слышали историю, а потом жалели, что узнали, чем она закончилась?» Неожиданно Марку захотелось сорвать со своей кожи иллюзорную паутину. Пыльные нити, которые покрывали не только его тело, но и сознание и скрывали правду, которую он хотел выяснить. Правду, которая концентрировалась в одном-единственном вопросе: – Я существую? Хаберланд снова улыбнулся и сложил руки в замок. Затем, когда в камине упало полено, подняв вверх сноп золотистых искр, он наконец сказал: – Да. Несомненно. А вот в случае Бенни мне пришлось импровизировать. Я реконструировал его жизнь по разговорам, которые вы вели с вашим братом в последние часы, и кое-что может быть искажено. Но все, что я рассказал вам о вас, действительно с вами произошло. Вы реальный человек. Он сделал паузу, потом тихо добавил: – А я нет. В комнату ворвался ледяной воздух, как вчера, когда Бенни вышел на веранду покурить. Марк подумал о брате, и на глаза у него навернулись слезы. – Знаете, что рассказывают о последних секундах перед смертью? – спросил Хаберланд и потер рубцы на запястьях. Марк кивнул. – Говорят, перед глазами проносится вся жизнь или, по крайней мере, ее фрагменты. События, которые навсегда оставили отпечаток на психике умирающего. Сданный экзамен, свадьба, рождение ребенка, но также и негативные моменты… Он умолк. «Например, несчастный случай?» – Конечно, еще никто оттуда не вернулся, но многие люди, которых реанимировали, рассказывали, что во время своей клинической смерти говорили с людьми, которые много для них значили, – продолжил Хаберланд. «Как Сандра, Константин, Бенни и…» Профессор кивнул, словно прочитал мысли Марка. – Ученые выяснили, что эти последние моменты и яркий свет, к которому якобы все движутся, не что иное, как биохимическое нарушение нашего отмирающего мозга. Огонь вспыхнул еще ярче, ослепив Марка. Все вокруг становилось одновременно отчетливым и прозрачным. – Кто вы? – спросил он. – Я всего лишь воспоминание. Профессор поднялся из кресла, и Марк внезапно избавился от свинцовой тяжести, которая все это время удерживала его на диване. Он легко смог встать. – Пойдем, Тарзан. – Хаберланд снял старую шерстяную куртку с напольной вешалки и наклонился к своему псу. Тот лениво поднял морду, потянулся и вылез из своей ротанговой корзины у окна. Марк посмотрел сначала на огонь, потом на врача, который потрепал пса по голове. – Значит, все было напрасно? – спросил он. – Все эти страдания? Хаберланд поднял глаза. «Мне что, нужно было позволить Бенни упасть?» – Я не знаю. Я не могу заглянуть в будущее. Никто этого не может. Я лишь могу сказать вам то, что уже находится в ваших воспоминаниях. Марк кивнул. Фильм закончился. Последняя роль сыграна. – Но вы знаете, что я думаю. «Зло никогда не может быть во благо». Половицы тихо заскрипели, когда Хаберланд со своим старым псом направились к двери на веранду. Со спины они казались усталыми, но довольными. Снаружи становилось светлее, и Марк вдруг интенсивнее ощутил дым от камина. Но ему могло и показаться. Просто еще одно биохимическое нарушение его мозга, как и профессор, обернувшийся к нему на пороге веранды. – Пойдемте, – сказал он. – Прогуляемся с вами. Берлин / Актуальное ЦЕЛЬ И СРЕДСТВА Сегодня в клинике Зеннера в Шарлоттенбурге от аппаратов поддержания жизнедеятельности отключили человека, чья судьба в последние недели вызвала большой интерес и участие общественности. По невыясненным причинам Марк Лукас вместе со своим братом Беньямином сорвался с крыши клиники, в которой скончался спустя десять дней, не выходя из комы. При падении он получил тяжелые повреждения внутренних органов, приведшие к смерти, которая была зафиксирована сегодня в 11:04. Словно по иронии судьбы, благодаря смерти Лукаса были спасены две другие жизни. Не упади Лукас на землю первым, он не смог бы смягчить падение своего брата, который – с многочисленными переломами, но без серьезных травм – остался жив. Это сделало возможным донорство органа Беньямина Лукаса, чья левая доля печени была взята для пересадки новорожденному. При этом речь шла о ребенке погибшего, который за несколько минут до падения своего отца появился на свет со смертельным поражением печени. В связи с таинственными обстоятельствами данным случаем заинтересовалась прокуратура. Потому что многое указывает на нелегальное донорство в результате самоубийства, особенно с учетом того, что руководитель клиники Константин Зеннер является отцом Сандры Лукас, жены погибшего. Операционная для трансплантации – как и команда врачей для сложной операции – были готовы, а младенец уже несколько недель стоял в очереди на донорский орган. К тому же ходят слухи, что другая команда трансплантологов ждала Марка Лукаса, который якобы сам нуждался в донорской печени. Это подкрепило бы теорию прокуратуры о самоубийстве, потому что Беньямин Лукас не мог бы стать донором обеих долей печени и остаться в живых. Но если он своей добровольной смертью хотел одновременно спасти брата и нерожденного ребенка, зачем тогда прыгнул вниз вместе с Марком Лукасом? Внутренний источник прокуратуры сомневается, что обвинение будет предъявлено. «Обеспечить доказательную базу в подобных семейных драмах всегда сложно. За неэтичное поведение Константина Зеннера, разумеется, лишили права заниматься врачебной практикой, но хирург и так собирался продавать клинику из-за финансовых проблем». Таким образом, непонятно, удастся ли когда-нибудь выяснить все обстоятельства происшествия. Очевидно, основные сведения навсегда были утеряны вместе со смертью Марка Лукаса, а его брат, покинув реанимацию, воспользовался правом на отказ от дачи показаний. По крайней мере, он хорошо перенес операцию по донорству печени, которое в Германии разрешено между родственниками и допускает пересадку только части органа. Сандра Лукас уже получила достаточное наказание, если вообще была в чем-то виновна. Она потеряла мужа, и пока неясно, приживется ли Lobus sinister, то есть левая доля печени ее деверя, или будет отторгнута организмом ее ребенка. Учитывая обстоятельства, младенец чувствует себя хорошо, но делать долгосрочные прогнозы еще рано. Кен Зуковски