– Вот, возьми это. Марк поднял глаза. Видимо, его тесть нашел на кухне пластиковый стаканчик, который теперь протягивал ему. Себе он взял бокал для виски с отколотым краем. – Выпей, это просто вода. Когда человек находится в шоковом состоянии, ему необходимо много воды. Тонкий пластик хрустнул, когда Марк взял стаканчик. Вода в нем поблескивала, как поверхность темного озера, и Марк застыл в нерешительности. – Просто вода? – За кого ты меня принимаешь? Константин поставил свой бокал на журнальный столик. Затем взял у Марка пластиковый стаканчик и осушил одним глотком. – Доволен? – Он поднялся и отеческим взглядом посмотрел на Марка сверху вниз. – Извини. Константин кивнул и снова потянулся к своему бокалу. На журнальном столике осталось мокрое пятно. – Но тебе и правда стоит принять успокоительное. Я серьезно переживаю за тебя, Марк. – Я тоже. «Я чувствую себя так, словно проглотил магнит, который притягивает к себе не металл, а безумие. И я очень боюсь, что его действие усиливается с каждой секундой». – Уже поздно. Поедем в клинику. Константин поставил пустой стакан точно на водяной развод и протянул Марку руку, но тот снова закрыл глаза. Уже маленьким мальчиком он понял, что ему лучше думается, если не все его чувства задействованы. Когда Марк открыл глаза, тесть стоял у окна. И пальцем водил по следу капли, которая, как слеза, стекала по стеклу. – Ты часто думаешь о том дне в мае? – Когда именно это было? – спросил Константин охрипшим голосом. День в мае. Они не называли его иначе. В их разговорах это никогда не был день, «когда на Сандру напали» или «день, когда ей вставили в рот кляп и проволокой привязали к кухонной плите». И не «день, когда Сандра должна была сопровождать его на обучение, но из-за тошноты осталась дома, на вилле своего отца». – Кристиану было бы сейчас три, – тихо сказал Марк. – Точно. Три года назад. Константин вздохнул, словно с тех пор прошла целая вечность. В переносном смысле так и было. Один раз Сандра уже ждала ребенка. Преступники вломились, когда она, с семейной упаковкой мороженого крем-брюле на коленях, собиралась смотреть старый сезон «Короля Квинса» на DVD. Константин приехал домой только через шесть часов. За это время оба парня в лыжных масках вскрыли сейф и, помимо дорогих оригиналов картин на стенах, забрали с собой все столовое серебро, наличные, коллекцию часов и старый ноутбук. Шесть часов. Кровотечение началось на сорок минут раньше. – Вы поэтому не хотели выбирать имя своему второму ребенку? Марк кивнул: – Да. Тот день очень многое разрушил. Мы думали, что Сандра больше не сможет иметь детей. А когда все же получилось, не хотели сглазить. Суеверие. – Он безрадостно рассмеялся. – Разве не ирония судьбы? Константин повернулся. Он выглядел неожиданно постаревшим. – Ты ошибаешься. Марк поднял глаза: – О чем ты? – Ты сказал, что тот день многое разрушил. Это, конечно, правда. Но как бы ужасно это ни звучало, то горе подарило вам еще три чудесных года. – Не понимаю. – Сандра хотела расстаться с тобой, Марк. – Что? Марка бросило в дрожь, и он поднял плечи, словно ожидал, что в любой момент ему за шиворот сунут кубик льда. – Я не уверен, но думаю, что поэтому она была у нас в Сакрове. Она хотела поговорить со мной, как только я вернусь из клиники. – Константин тяжело вздохнул. – Она позвонила и сказала, что речь идет о ваших отношениях и о другом мужчине, которого она недавно встретила. – Этого не может быть, – возразил Марк, хотя у него не было причин не верить своему тестю. Старые, угнетающие воспоминания отвоевывали себе место в передних рядах его сознания. Тогда он хотел отмахнуться от них и списывал поведение Сандры на гормональные колебания во время беременности. Сначала она была рассеянной, молчаливой; затем все больше уходила в себя, пока ее задумчивость не переросла в депрессию. Он хотел отменить все встречи и оставаться с ней дома до рождения ребенка, но она отказалась. Вместо этого часами гуляла одна, даже в тех районах, которые обычно обходила стороной. Однажды – он как раз навещал родителей одного злостного прогульщика в Нойкёльне – Марк увидел, как она вышла из убогого уличного кафе и с отсутствующим видом села в такси. Когда вечером он заговорил об этом, Сандра разозлилась, назвала его прокурором и заявила, что отказывается от дачи показаний. – Кто был другой? – задал он вопрос, который мучил его уже тогда. Константин пожал плечами: – Я правда не знаю. До разговора дело так и не дошло. Когда она проснулась после операции, не хотела больше говорить об этом. Она хотела видеть только тебя. Марк почувствовал легкий спазм в икре и с трудом поднялся. Странным образом он именно сейчас вспомнил шутку своего отца, который как-то объяснил ему, что мужчин после пятидесяти можно узнать по тому, что они садятся и встают со стоном. Получается, за один сегодняшний день он постарел на восемнадцать лет. – Почему ты мне это сейчас рассказываешь? – спросил Марк и взялся за пустой пластиковый стаканчик, который Константин осушил и поставил на журнальный столик. Ему нужно было в ванную; подержать голову под краном и наконец-то принять таблетки. Константин ответил, когда Марк уже закрыл за собой дверь в ванную комнату: – Потому что ты до этого спросил меня, почему я по-прежнему отношусь к тебе, как к сыну. Иногда трагедия обладает невероятной силой и сплачивает людей, которые любят друг друга. – Ну отлично, тогда дай знать, когда возненавидишь меня. Я еще кого-нибудь убью… Опершись обеими руками о раковину, Марк смотрел на место на стене, где должно было висеть зеркало. Слава богу, он так и не позаботился об этом. Чтобы не видеть сейчас свое изнуренное лицо. – Хватит прикрываться чувством юмора. Это не что иное, как жалость к себе, – услышал он глухой голос Константина из-за двери. – Нечто подобное мне сегодня уже говорили, – пробурчал Марк и взялся за кран. Он уже хотел включить прохладную воду, как его взгляд упал на маленькое пространство между стоком и затычкой. «Какого черта?..» Он наклонился и потянул хромированную пробку. Та выскочила с тихим чавканьем. 31 «Этого не может быть». На черном кольце резинового уплотнителя висел волосок. Длиной примерно пятнадцать сантиметров, завивающийся на одном конце, как скрипичный ключ. Марк неосознанно схватился за затылок, который не брил уже четыре дня. – Константин, – прохрипел он и, не получив ответа, повторил имя громче. «Значит, все-таки я был прав». Он, как загипнотизированный, уставился на светлый волос на своем указательном пальце, который не мог принадлежать ему. Его руки дрожали, когда он поднес волос к носу. Он ничего не унюхал, но тем не менее был уверен. Сандра. Он принял квартиру после ремонта, раковина была новехонькая, а гости к нему ни разу не приходили. Это доказательство. Она была здесь. Марк закрыл глаза, вложил дрожащую руку в другую и сделал глубокий вдох. Затем сомкнул пальцы вокруг волоска, как ребенок, который сжимает монету по дороге в булочную, и выбежал из ванной комнаты. – Константин! У меня есть доказательство. Я не сошел с ума… – крикнул он по пути в гостиную и ударился коленом о металлическую табуретку, которая торчала из полураскрытой коробки. Но тянущая боль сменилась ужасом, когда он дохромал до комнаты, окно в которой вдруг оказалось приоткрытым. Гостиная, в которой он только что сидел на диване со своим тестем, была пуста. Константин исчез. А с ним и бокал для виски и водяные разводы на журнальном столике. 32