— Понятно, — осторожно ответил Эндрю. Она объяснила ему, что хотела узнать, что Лэнгленд в действительности думает об этом деле, включая ее мнение о теории Лео и Лори насчет Дэррена Гантера. — И, возможно, поскольку она тоже женщина, я подумала, что было бы полезно поговорить с ней один на один — чтобы увериться, что исчезновение Джонни для нее не просто очередное дело. Но я прошу у тебя прощения. Мне надо было тебе сказать. Он встал и, поставив свой ноутбук на журнальный столик, двинулся к ней. — Тебе незачем извиняться, детка. Я бы сделал буквально все — все, — если бы мог забрать у тебя твою боль и нести ее самому. — Поэтому-то я и должна перед собой извиниться. Я думала только о своей собственной боли — об особых узах, связывающих меня с Джонни, о том, что я физически стала чувствовать себя иначе, когда мы привезли его домой, как будто сама природа говорит мне, что он мой, как будто я сама выносила его. Но я не единственный его родитель. — Да, но ты его единственная мать. — Это ты всегда сразу же чувствовал, что он куксится в своей кроватке, даже если мы не слышали его по детскому монитору. Эндрю грустно улыбнулся. Джонни был единственным их ребенком, который в младенчестве мог так кукситься, что его лицо краснело, кулачки сжимались, однако он при этом не издавал ни единого звука. — Не знаю, Марси, имеет ли это значение, но ты права: у меня в самом деле всегда была экстрасенсорная связь с Джонни. И я откуда-то знаю, что он ждет нас, что он жив и здоров и пытается вернуться домой. — Но сколько еще он сможет ждать? Она написала на телефон детективу Лэнгленд, сообщив ей, что они готовы. Сейчас они прилюдно встанут в ряды тех несчастных родителей, которых они не раз видели в новостях. Глава 26 Выходя из лифта в «Фишер-Блейк Студиос», Лори чувствовала, как ее новое дело давит на нее. Если бы все шло по плану, она бы не вернулась сюда, в Рокфеллер-центр, еще две с половиной недели — это было бы самое долгое ее отсутствие на работе после убийства Грега. Но теперь она снова находилась здесь и пыталась начать новое расследование, надеясь, что оно приведет ее к Джонни. Подойдя к двери своего кабинета, она увидела, что Грейс Гарсиа не сидит за своим рабочим столом, но тут низкий грудной голос ее помощницы донесся из соседнего кабинета, принадлежащего Джерри. — Говорю тебе, Джерри, ты будешь в восторге. Я видела тебя на твоих вечеринках с танцами. Поедем со мной на следующей неделе и попробуй. — Кто, я? Ну уж нет. — Но в тоне Джерри не звучало такое же неприятие предложения Грейс, как в ее словах. — Одно дело валять дурака с друзьями на вечеринке, и совсем другое вот это. Публичные спортивные тренировки, целиком основанные на танцах под песни Бейонсе? Когда в следующий раз зазвучит припев, я уже упаду и растянусь на полу на глазах у кучи незнакомых мне людей. Лори невольно улыбнулась и подавила желание захихикать. Она совсем было собралась вмешаться в разговор, но затем решила еще немного насладиться этим обменом шутками перед тем, как она увлечет Грейс и Джерри вместе с собой в темноту. Грейс вдруг запела песню Бейонсе «Шесть дюймов», согнув колени, низко присев и начав качаться. — «Шестидюймовые каблуки, — промурлыкала она. — О, как она вошла в клуб…» Лори вошла в кабинет Джерри и поаплодировала Грейс. — Ты хорошо танцуешь. Но из тех, кто посещает эти тренировки, ты, вероятно, единственная, кто в снегопад носит обувь на шестидюймовых каблуках, так что думаю, у тебя есть преимущество перед всеми. Грейс выпрямилась. — Извини, Лори. Я не ожидала, что ты так быстро вернешься в город. Перед отъездом из Хэмптонс она позвонила им, чтобы они смогли подготовиться к мозговому штурму по Дэррену Гантеру. Грейс обняла Лори, затем то же самое сделал Джерри. — Я весь день молюсь за маленького Джонни, — сказала Грейс. — Мы смотрели эту пресс-конференцию Марси и Эндрю. Бедняги. Должно быть, они чувствуют себя ужасно. — Как ты? — спросил Джерри. — Держишься? Как я? — подумала она. — Я в тревоге. В растерянности. В ужасе от того, что семья Алекса, возможно, стала жертвой насилия — а значит, и моя семья. Опять. Берясь за дело Дэррена Гантера, чтобы найти Джонни, она понимала, что это выстрел вслепую, но напоминала себе доводы своего отца. Он был совершенно уверен, что, пользуясь своим шансом на судебную реабилитацию, Гантер не может не попытаться сплутовать. До вчерашнего дня Лео не удавалось выяснить, что именно Гантер сделал, чтобы подтасовать колоду в свою пользу. Но теперь, когда пропал Джонни, Лео считал, что он нашел ответ на этот вопрос. — Честно? — спросила Лори. — Сейчас ничто так не успокаивает меня, как работа. Глава 27 Когда вся команда собралась вокруг стола для совещаний в ее кабинете, Лори попросила Джерри рассказать, что ему стало известно о Дэррене Гантере из сообщений в СМИ. То, что о нем было известно ей самой, она узнала от своего отца, у которого, разумеется, было свое мнение о Гантере, а также из собранных против него доказательств. Теперь Лори хотела выслушать версию другой стороны, хотя она ей никогда и не поверит. Джерри начал с описания драки, которая выплеснулась на тротуар перед баром «У Финна» восемнадцать лет назад и за которой последовали арест обоих участников потасовки, Дэррена Гантера и Джея Прэтта. — Я разыскал в архивах самые первые статьи об этом деле. Даже до того, как полиция официально объявила, кому из двоих парней будет предъявлено обвинение в убийстве, авторы первоначальных статей ухитрялись изображать Гантера в роли плохого парня, отмечающего свой день рождения, напиваясь в одиночку. Я хочу сказать, что вообще-то это странно, не так ли? Ну, и еще есть одна цитата из рассказа не названного по имени посетителя, побывавшего в тот вечер в баре «У Финна», который заявил, что Гантер вел себя агрессивно по отношению к паре женщин у стойки. — А что Прэтт? — спросила Лори. — Он работал брокером по операциям с коммерческой недвижимостью, ему было двадцать семь лет, и он закончил частную элитарную школу-интернат и Йельский университет. Это не доказательство, но СМИ, которые умеют говорить намеками, изображали Прэтта в более позитивном свете. — Не во всем, — возразила Грейс. — Этот Дэррен Гантер неплох. Джерри бросил на Грейс ледяной взгляд, а Лори покачала головой. — Простите, — сказала Грейс. — Это было неуместно. — Да нет, вполне уместно, — не согласилась Лори. — Общественное мнение не всегда складывается на основе доказательств или даже биографий. — Это точно, — согласился Джерри, — особенно если мы перенесемся в наше время. — Я за всем этим не следила, но, по мнению моего отца, пресса рассыпается перед Гантером мелким бесом так, будто он второй Хемингуэй с лицом молодого Пола Ньюмена. — Так оно и есть, Лори. — Джерри пролистнул лежащие перед ним страницы и прочитал несколько выделенных им цитат: — «В зеленых глазах Гантера блестят искорки спокойного ума, который пронизывает страницы его пронзительных очерков». «Лучезарная улыбка Гантера и его худое моложавое лицо не вяжутся с его многолетним пребыванием в тюрьме, о котором он столь проникновенно написал в своем впечатляющем литературном дебюте». О, а это моя самая любимая цитата. «Это самый сексуальный преступник, которого я когда-либо видела». — Перестань, — сказала Лори. — Не может быть, чтобы кто-то действительно написал такое. — Ну ладно, это был читательский комментарий на статейку о Гантере в «Вэнити фэр», но получилось смешно. На минуту Лори показалось, что это всего лишь обычный рабочий день, посвященный работе над очередным и самым обычным выпуском ее шоу. — Значит, в смысле пиара он преуспел, сумел настроить публику в свою пользу. А как насчет реальных доказательств? Мой отец говорит, что даже окружная прокуратура отмежевывается от решения присяжных, что Гантер виновен, несмотря на то, что тот признался. Что я пропустила? — Ну, дело в том, что… — Джерри опять опустил взгляд на свои записи, но ничего не сказал. Лори подумала, что Джерри не вел себя при ней так нервозно с тех самых пор, как он еще учился в университете и был робким стажером. А Грейс смотрит на свои руки, избегая смотреть ей в глаза. — Да ладно, я не обижусь. Я знаю, Гантер утверждает, его признание сфабриковал мой отец. Если мы будем заниматься этим делом, я твердо намерена иметь полную картину. Видя ее решимость, Джерри сделал глубокий вдох и попытался опять. — После опубликования пары небольших, но хвалебных статей о его книге Гантер подал ходатайство, утверждая, что он был осужден неправомерно. Он написал его сам, используя юридическую литературу, имеющуюся в тюремной библиотеке. И, сославшись на развитие возможностей технологий ДНК-тестов, потребовал новой экспертизы ДНК орудия убийства. И после того, как суд приказал штату провести эту экспертизу, стать адвокатом Гантера согласилась Трэйси Махоуни. Лори знала, что так называемая тач-ДНК, обнаруженная на рукоятке ножа у самого клинка, совпала с образцом ДНК преступника по имени Мейсон Роллинз. Лео пытался отыскать какое-нибудь альтернативное объяснение наличию ДНК Роллинза на орудии убийства, но пока что ему это не удалось. И теперь, слыша изложение фактов от Джерри, а не от своего отца, Лори начинала понимать, почему суд всерьез рассматривает утверждение Гантера о том, что он невиновен. В числе преступлений, за которые был осужден Мейсон Роллинз, было множество нападений на незнакомых ему людей, которые он совершил, возомнив, что они оскорбили его, например, столкнувшись с ним на улице или оттерев его в сторону у турникета метро. Он явно был склонен к насилию. — Говоря по справедливости, — сказал Джерри с некоторым колебанием в голосе, — одно дело, если бы на ноже была обнаружена ДНК какого-то случайного человека — может быть, продавца, который продал нож. Но оказалось, что эта ДНК совпала с образцом ДНК человека, который ударил своего противника ножом в драке в баре через восемь лет после того, как был убит Лу Финни. И, кстати, твой отец прислал мне на электронную почту копии всего, что имелось у него на Роллинза, чтобы я распечатал их. Роллинз признал свою вину в нападении и побоях, когда ему было девятнадцать лет, за два года до убийства Лу Финни. Ему было предъявлено обвинение в нанесении ударов, но нападение на потерпевшего произошло на вечеринке, на которой Роллинз подбрасывал нож и ловил его. Это доказывает, что у Мейсона Роллинза уже тогда имелась привычка носить с собой нож. — Да, это интересно, — согласилась Лори. — Но у Гантера есть одна проблема — он сознался. — Поэтому-то он и утверждает, что Лео сфабриковал его признание, — заметил Джерри. — Это утверждение нелепо, — сказала Лори, — но думаю, человек, незнакомый с моим отцом, может посмотреть на эти результаты экспертизы ДНК и засомневаться. К тому же, насколько я могу понять, поначалу Гантер утверждал, что это Лу Финни достал нож, чтобы воспользоваться им против него и Прэтта и что сам он пытался перехватить это оружие, когда кто-то толкнул его на Финни. Только когда мой отец вернулся в участок и допросил его еще раз, он признался, что был тогда вне себя, потому что в баре его отвергла девушка. — Да, Джейн Холлоуэй, — добавил Джерри. Лори всегда восхищалась способностью Джерри быстро запоминать имена всех, кого касались их расследования. — Да. Но подумайте вот о чем: если бы детектив собирался сфабриковать признание, зачем ему было фабриковать две версии этого признания? Мой отец мог бы просто-напросто сказать, что Гантер раскололся уже на самом первом допросе. Какой тут смысл? — Дело обстоит несколько сложнее, — ответил Джерри. — Гантер признает, что он действительно заявлял, будто Финни наткнулся на свой собственный нож. Он утверждает, что сказал такое только потому, что устал и был пьян и потому, что оба детектива, которые допрашивали его, не хотели верить в его невиновность. Вот он и предложил им версию, которая, по его мнению, могла бы заставить их сдать назад. — Оба? — переспросила Лори. — Я думала, что в комнате для допросов находились только Гантер и мой отец. — Нет, в тот раз это было не так. Там находились Лео и еще один детектив по имени Майк Липски.