— Я сейчас. Анна отсоединилась. Лизе Савич она сказала, что у нее срочный вызов, но попросила у девушки номер мобильного телефона и обещала перезвонить. Матс и Агнес сидели на крыльце и играли с Мило. Когда Анна вышла из машины, здоровяк встал и смущенно потянул край плаща. — Агнес сказала, вы хотели поговорить со мной? В ответ Матс молча покосился на крышу Табора. Агнес встала и осторожно тронула его за руку. — Мама, Матс спрашивал, нельзя ли ему взглянуть на фреску. Анна слегка вздернула бровь. — Мне казалось, мы хотели поговорить о… Агнес скорчила сердитую рожу, коротко помотала головой и тут же кивнула на верхний этаж. — Конечно, можно, Матс. — Анна так и не могла взять в толк, что происходит. Все трое поднялись в зал для проповедей. Когда Матс отвернулся, Анна изобразила знак вопроса, однако ответа от Агнес не получила. Великан остановился перед фреской в молчаливом восхищении. Вскоре широкий лоб перерезала морщина. Матс разволновался. — Вот каменоломня, — пробормотал он. — А он-то где? Никак не найду. Агнес еще раньше поставила по фотолампе с обеих сторон фрески, чтобы свет падал на изображение. Сейчас она подошла и включила одну. Свет заставил тело Симона Видье проступить из темной воды. Матс задохнулся. Попятился и поднес руки к глазам, словно пытаясь защититься от увиденного. Анна вспомнила, что он говорил о воде. Что Карина посинела от холода. И поняла: пришла пора задать вопрос, который давно не давал ей покоя. — Вы были там, Матс? — тихо спросила она. — Были тем вечером на каменоломне? Матс медленно кивнул. По щекам великана потекли слезы. — Подсматривали за Кариной Педерсен? Он снова кивнул, вытер слезы тыльной стороной ладони. — Она была такая красивая. Высокая, светлые волосы — как ангел. — Он покраснел. — Другие знали, что вы там были? Матс покачал головой. — Нет. Мари всегда прогоняла меня, если видела. Мне пришлось пробраться туда тайком. Спрятаться в лесу. Там есть место, откуда в хороший бинокль видно почти все. — Сколько… — Анна пыталась сдержать нетерпение, — сколько времени вы там пробыли? — Пока не пошел дождь. Пока они не. — Он замолчал, переступил с ноги на ногу и снова посмотрел на фреску. — Пока они не что? — Анна старалась говорить как можно спокойнее. — Пока они не начали ругаться, — промямлил Матс. — Кто — они? — Агнес не могла сдержать любопытства. Матс всплеснул руками: — Они все. Алекс, Мари, Карина, Бруно. Начали сразу, как мотоцикл уехал. А потом стали драться. — Кто именно? — Настала очередь Анны задавать вопросы. — Алекс и Симон. Но куда Симону. Алекс был такой большой, сильный. Я решил не смотреть на это паскудство и пробрался туда, где спрятал мопед. Лил дождь, и по дороге я чуть не рухнул. Последнее слово он произнес как “ухнул”. — Что вы видели перед тем, как уехали? Матс с трудом улыбнулся, словно воспоминание причиняло ему боль. — Алекс повалил Симона на землю и держал за шею, как борец. Симон упал с размаху и не отбивался. Остальные кричали на него. — На Алекса? Здоровяк покачал головой. — На Симона. Кричали всякие гадости, обзывали его, так что я смылся оттуда. Я должен был вмешаться, да? Сказать, чтобы Алекс не бил Симона. Чтобы они прекратили кричать. Он замолчал, покосился на фреску и прикрыл руками рот и подбородок. Глаза снова заблестели. — Помните что-нибудь еще? — спросила Анна после долгого молчания. — Нет, — буркнул Матс, не отрывая взгляд от картины, на которой в темной воде плавало тело Симона Видье. — Помню только, что по дороге домой я упал и ушибся. Анна оставила Матса и Агнес в зале для проповедей и спустилась во двор. Сердце возбужденно стучало, и Анна выждала несколько минут, прежде чем звонить Йенсу Фрибергу. — Завтра утром привезешь Алекса Морелля на допрос, — сказал она, как только Фриберг ответил. — Остановишь его, когда он будет ехать в Которп, где-нибудь, где вас никто не увидит. Очень важно, чтобы про допрос знали только мы. Ладно? Несколько секунд в трубке было тихо. — Анна, ты уверена, что так надо? — Голос у Фриберга был как во время их первой встречи. Выжидающий, скептический. С ноткой враждебности. В груди набухло разочарование, смешалось с ощущением, что она поспешила. — Хенри… Но Анна перебила Фриберга. — Делай, как приказано, — прошипела она и закончила разговор. Глава 49 Осень 2017 года Допросная в полицейском участке Неданоса была гораздо симпатичнее, чем в отделе внутренних расследований в Стокгольме. В стене напротив двери имелось окно, за окном росло дерево, с которого теперь облетала листва. На другой стене висели сине-белые плакаты предприятия, поставлявшего противоугонную сигнализацию. Ни камер, ни скрытых микрофонов — только старый честный диктофон на столе. Весь вечер четверга Анна обдумывала сложившееся положение. Зря она так рано втянула в дело Фриберга. Анна понимала, что поторопилась, но у нее была на то причина. Она все больше ценила Йенса и хотела перетащить его на свою сторону. Показать ему, как она крута, — теперь, задним числом, это казалось ей смешным. Ночью Анна почти не спала, более или менее ожидая, что Йенс возьмет больничный, чтобы избежать и самого задания, и дальнейшего участия в ее расследовании. Или, того хуже, расскажет все Хенри Мореллю. Но когда она в начале восьмого приехала на работу, личная машина Фриберга уже стояла на парковке, а одной патрульной недоставало. Фриберг позвонил без четверти восемь: Алекс Морелль у него в машине, они направляются в участок. Анна испытала одновременно облегчение и крайнее удивление. Йенс Фриберг оставался загадкой, но сейчас Анне надо было сосредоточиться на другом. Анна вставила в диктофон кассету и пару раз проверила звук. Сколько раз она сидела в таких комнатах, допрашивая подозреваемых всех мастей. Это ее вотчина, ее территория. И все же Анна чувствовала: напряжение растет. В дверь постучали, и Фриберг ввел Алекса. — Садитесь! — Фриберг указал на стул напротив Анны, дождался, пока Алекс сядет за стол, и направился к двери. — Ты тоже сядь, Йенс. Фриберг в замешательстве постоял, потом вытащил стул и послушно сел рядом с Анной. — Значит, хочешь поговорить со мной? — спросил Алекс. — Мое алиби не выдержало проверки? Кривая улыбка не скрывала его нервозности. От Алекса почти пахло тревогой, ее не скрывали запахи строительной пыли и пота, исходившие от спецовки. Анна включила диктофон. — Допрос Александера Морелля, дата рождения — 17 января 1971 года. Допрос проводится в связи с… — Анна помолчала, решив пока не объявлять Алексу, зачем его привезли. Она изучала сидевшего напротив мужчину. Алекс продолжал улыбаться, но Анна видела, как ходит вверх-вниз адамово яблоко под щетиной. Каблук нервно постукивает по полу. Алексу, сыну полицейского, на удивление неуютно в участке. Анна покосилась на Фриберга, но не поняла, что он думает о ней и о ситуации в целом. — Из-за чего вы с Симоном Видье подрались тем вечером в каменоломне? — спросила она, слегка склонившись над столом. Голос ее был мягким, движение неторопливым, но Алекс дернулся, словно от пощечины. Он открыл рот и судорожно вдохнул. — Ты говорил, что он был твоим другом, — продолжила Анна, не дав ему собраться. Наклонилась еще ниже. — И все же ты бил его смертным боем, а остальные трое тебя подначивали. Крупный, сильный, будущий олимпийский борец против тощего музыканта. Результат мог быть только один, верно? — Да… — Лицо у Алекса побелело, язык скользнул по губам, словно в попытке найти нужное слово. Анна заметила, что Фриберг тоже слегка подался вперед, и осторожно приподняла на колене правую руку, призывая его молчать. — Ну. — Мозг и губы Алекса все еще не могли прийти к согласию. Анна видела, как мучительно он ищет выход. И подсказала ему путь. — Расскажи, что на самом деле случилось той ночью.