Анна пожала плечами, стараясь не показать, что изучает его. — У нас пока мало материала. — Прости за любопытство. У нас в Неданосе убийства — редкость. Кстати, причину смерти установили? — Пока нет. Анна пыталась соотнести его жесты и мимику с интонацией и словами. Может, Морелль знает, кто на самом деле Джо Рюландер? Но в таком случае он знает и о шантаже по электронной почте, и о том, что она держит материалы по делу Симона Видье у себя в кабинете. Значит, кто-то сливает ему информацию. И скорее всего, утечка идет через наследного принца Йенса Фриберга. Тем не менее Хенри Морелль никак себя не раскрыл. Он не вздрогнул, на его лице ни на долю секунды не возникло бессознательной гримасы — ничто не указывало, что он что-то скрывает. Хенри просто улыбался обезоруживающей отеческой улыбкой и скреб в бороде. Вернувшись к себе в кабинет, Анна захлопнула дверь и открыла папку с делом Рюландера. Следующий шаг очевиден: допросить тех четверых, кого Рюландер, вероятно, пытался шантажировать. Но основное правило при проведении допросов — как следует подготовиться и до встречи с подозреваемыми выяснить как можно больше. В головоломке все еще не хватает пары элементов. Вскрытия Рюландера пока не проводили, и даже если причина смерти кажется очевидной, вскрытие может дать неожиданную информацию. Неожиданную и даже решающую для следствия. То же касается машины и обыска в доме Рюландера. И хотя полицейский инстинкт подзуживал Анну немедленно допросить четырех старых друзей на предмет шантажа и алиби в воскресную ночь, опыт говорил ей, что горячиться не стоит. От размышлений Анну оторвал звонок мобильного. Звонил адвокат. Он, как обычно, не стал тратить времени на светские разговоры, которых ей сейчас хотелось, как никогда. — Я только что говорил с главным обвинителем, Тордом Сантесоном. Он сам будет заниматься делом. — Почему? — Мне не объяснили толком. Сантесон утверждает, что всплыла новая информация, и вы должны как можно скорее явиться к следователям. Может, конечно, он и блефует. На Сантесоне пробы негде ставить, извините за выражение, и с чего бы ему меняться. Но вообще такое впечатление, что он имеет в виду именно то, что говорит. — И что это означает? Чисто практически? В трубке послышался глубокий вздох. — Это означает, что, если вы не явитесь к следователям в ближайшие несколько дней, Сантесон с большой вероятностью вызовет вас на допрос. Что почти невозможно будет скрыть от прессы. “Детектив подозревается в убийстве” — великолепный заголовок. Сантесону наверняка понравится. Адвокат замолчал, и Анна услышала в трубке удары собственного сердца. — Предлагаю вам бросить все и как можно скорее лететь в Стокгольм. Остаток дня Анна провела у себя в кабинете. Разослала следователям краткие инструкции по электронной почте. Потом заказала первый же утренний рейс на Бромму. Анна пыталась успокоиться, твердила себе, что все дело в новом, жаждущем результатов прокуроре. Что на самом деле у следствия нет ничего нового. Что все под контролем. А вдруг ты ошибаешься? прошептал Хокан. Вдруг они все знают? Вдруг тебя уличат, вдруг Агнес прочитает об этом в газете, вдруг… Анна попыталась заткнуть его, растолковать, что видит его насквозь, что его штуки и на этот раз не пройдут. Но Хокан не слушал и продолжил зудеть. Слово за словом он уничтожал ее защиту. Она заслуживает, чтобы ей сказали правду. Ты и так долго тянула. Она сильная. Ты — тоже. Под конец Анна уже не могла сопротивляться. Она уложила папки с делами Видье и Рюландера в портфель, заперла кабинет и села в машину. Едкий дым обжигаемой глины едва заметным туманом висел над крышами. Анна посидела в машине, не заводя мотор. Ну, и чего ты добиваешься? спросил Хокан. Чтобы Хенри Морелль явился к Агнес и сказал ей, что тебя арестовали? Или Йенс Фриберг? Чтобы. — Ладно, ладно! — пронзительно выкрикнула она и стукнула по рулю. — Ты получишь, что хочешь, только заткнись на минутку, заткнись, пожалуйста! Дай подумать спокойно. Хокан замолчал. Анна посидела еще несколько минут, потом взяла себя в руки, завела машину, переключила передачу и медленно покатила на запад. После того как она набросилась на Матса, ее отношения с Агнес снова в минусе. Если она хочет, чтобы они с Агнес снова разговаривали — Анна сделала ударение на первом слове, — придется поднести примирительный дар. Анна проехала три мили до ближайшего торгового центра, нашла непременный магазин с мобильными телефонами и купила дорогой айфон последней модели, цвета, который, по ее предположению, понравится дочери. Еще купила две порции суши на ужин и успела вовремя вернуться в Неданос, чтобы встретить Агнес на вокзале. Агнес все еще дулась, но подарок приняла. Она вставила в айфон сим-карту со старого телефона и, поиграв с ним некоторое время, пробурчала что-то, что при известном желании можно было истолковать как благодарность. Они приехали домой, и пока Агнес выгуливала Мило, Анна накрывала к суши-ужину. Большую часть их молчаливой трапезы она посвятила попыткам собраться с духом. Справится ли она? Конечно, да. Я не знаю никого сильнее тебя, прошептал Хокан. Давай, прямо сейчас. Ради меня. Когда луна стояла уже высоко, Анна вошла к Агнес и терпеливо дождалась, пока дочь отложит телефон и одарит ее взглядом “чего тебе?”. — Мужчину, который затеял драку в парке, нашли мертвым, — начала Анна. — И оказалось, что в ночь гибели Симона он был на каменоломне. Агнес явно заинтересовалась. — Ой! — Неприветливое выражение исчезло. — Расскажи? Анна кивнула. Но сначала я расскажу про твоего папу. Расскажу, как он умер. Анна собиралась продолжить именно так. Она обещала Хокану. Она слышала, с каким нетерпением он ждет от нее этих слов. Но в последний момент мужество изменило ей. Вместо этого Анна пустилась рассказывать о жестоком противостоянии между Элисабет Видье, Хенри Мореллем и Бенгтом Андерсоном, которое началось после смерти Симона. О письме и о том, что вызвала к жизни смерть Юакима Рюландера. Конечно, так нельзя. Она же практически выбалтывает тайну следствия. И все же Анна продолжала рассказ — отчасти потому, что он захватил Агнес, отчасти потому, что он позволял не молчать. Не молчать, слушая обвинения Хокана. Прости, подумала Анна, договорив до конца. Я не справилась. Слишком трудно. Мне нужно больше времени. Не злись, пожалуйста, не злись. Хокан промолчал. Глава 40 Осень 2017 года Отдел внутренних расследований не относился к полицейскому управлению, а потому находился не в большом здании на Кунгсхольмен, а в совершенно другом помещении. В последний раз Анна была здесь в июне. Адвокат тогда обещал, что этот допрос вообще последний в этом расследовании. И он помнил обещание — это Анна поняла по слегка виноватому виду, когда адвокат без пяти девять здоровался с ней. Свежевыглаженная рубашка, ослепительно белые зубы, дорогой костюм — неудивительно, учитывая, сколько он заколачивает. Однако ей не хотелось, чтобы ее интересы представлял какой-нибудь прыщавый новичок, к тому же она может позволить себе такого адвоката. И неважно, если из-за этого она выглядит так, будто ей есть что скрывать. Ровно в девять дверь открылась, и вошел следователь из тех, с кем Анна встречалась в прошлый раз, — невысокий мужчина с бульдожьей челюстью, Анна не стала запоминать, как его зовут. Бульдог пожал им руки, провел через несколько бронированных дверей и проводил в уже знакомое помещение без окон. В двух углах виднелись камеры, и Анна решила воздержаться от разговора с адвокатом. Они просто кивнули друг другу и стали ждать. Почти четверть часа они просидели молча, обмениваясь многозначительными взглядами. Вряд ли Сантесон назначил еще одну встречу, не говоря уж о допросе, в четверг раньше девяти утра, так что задержка — просто способ поиздеваться. Маленький психологический пинок, чтобы вывести ее из равновесия. Анна сама много раз использовала этот трюк, и теперь ее поразило, насколько он эффективен. Тревожный сон ночью и неудобный утренний полет уже сделали свое дело. Она напряжена и ждет подвоха. Успокойся, сказал бы Хокан. Но вчера вечером она предала его, и он больше с ней не разговаривает. Анна осталась совсем одна. Дверь без предупреждения открылась, и вошел бульдог в компании невысокого полноватого мужчины в костюме. Под мышкой мужчина нес толстую папку с делом. — Главный прокурор Торд Сантесон, — представился он. Сантесону было чуть за пятьдесят, и он, как и Бенгт Андерсон, решал вопрос облысения тем, что брился наголо. Рукопожатие его было жестким, дыхание — тяжелым. — Итак… — Сантесон уселся напротив нее и положил папку на стол. Побарабанил по ней пальцами, разглядывая Анну. Темно-серые глаза, умный взгляд. — Вы уже прошли через одно разбирательство. — Сантесон, продолжая постукивать пальцами по папке, повернулся к сидевшему рядом с ним человеку-бульдогу. — Прежний руководитель предварительного расследования был готов закрыть дело, но я решил пройтись по материалам еще раз. Не оставить без внимания ни одной мелочи. И мне повезло. — Пальцы замерли. Анне остро захотелось сглотнуть, но она сумела удержаться. — У нас появилась новая информация, для вас не слишком благоприятная. — Толстый указательный палец постучал по папке. — Начнем с того, что у нас есть новый свидетель. Медсестра… Сантесон сделал паузу, позволяя ей осмыслить его слова. — Она перешла в другое отделение незадолго до смерти вашего бывшего мужа, поэтому не сразу заявила о себе. Пальцы снова забарабанили по папке. Анна чувствовала на себе взгляд Сантесона; сделав усилие, она взглянула ему в глаза. — Медсестра показала, что вы довольно заинтересованно расспрашивали ее, как работает инфузионный насос. Настолько заинтересованно, что она помнит ваши вопросы по прошествии почти года. — Сантесон снова сделал паузу и криво улыбнулся. — Кроме того, у нас есть вот что. — Он открыл папку, продолжая при этом сверлить Анну взглядом. — Мои сотрудники проверили ваш служебный компьютер и личный ноутбук. Они ничего не нашли, но я приказал проверить все компьютеры на вашем старом рабочем месте, и — глядите-ка. Сантесон положил какой-то документ на середину стола, между Анной и адвокатом, так что обоим пришлось наклониться вперед. — С компьютера одного из ваших коллег искали руководство по использованию инфузионного насоса той же модели, что стояла в палате вашего бывшего мужа. Поиск производился сразу после полудня, а ваш коллега уже признался, что не всегда разлогинивается, отправляясь на обед. Еще он показал, что вы как руководитель группы часто заходили к нему в кабинет по делам. Сантесон снова помолчал, переглянулся с ее адвокатом и с довольной улыбкой нанес последний удар. — И еще кое-что. Инфузионный насос, доставивший вашему бывшему мужу смертельную дозу морфина… — Отвратительные пальцы вернулись на папку. — Мы обследовали его еще раз. Можете ли вы назвать причину, по которой на нем могли бы оказаться ваши отпечатки? Указательный палец выбил торжествующую дробь. Анна заметила, как ее адвокат выпрямляется, но прежде чем он успел что-то сказать, Сантесон перегнулся через стол. — Хокану недолго оставалось, Анна. — Его голос стал мягким. — Какая-нибудь неделя, не больше. Помочь избавиться от страданий — не убийство, не преступление. Скорее акт милосердия. Даже любви. — Сантесон печально улыбнулся. На этот раз Анна все-таки не удержалась и сглотнула. — Я думаю, что собравшиеся согласятся со мной: мы можем поставить себя на ваше место. Может быть, некоторые или даже любой из нас поступили бы точно так же. — Сантесон склонил голову к плечу. — Это был он, Анна? Акт милосердия? В комнате стало очень тихо и душно. Анна с трудом дышала. — Д-д-д… Заикание прорвалось совершенно не вовремя. Приступы такой силы с ней происходили всего несколько раз в год. Анна хватала ртом воздух, пыталась обычными способами взять заикание под контроль, но безуспешно. Голосовые связки судорожно сокращались, хотя она стиснула руки и смотрела в пол. От недостатка кислорода стучало в висках. Анна почувствовала на плече ладонь адвоката и подняла руку, прежде чем он успел предложить перерыв. — По-подождите! — выдавила она. С трудом сглотнув, она наконец справилась с судорогами. Наполнила легкие воздухом. Один раз, второй. Виски отпустило. Анна подняла голову, встретила обеспокоенный взгляд адвоката, потом посмотрела на Сантесона. Тот так и сидел, склонив к плечу лысую голову и улыбаясь ей с фальшивым состраданием. Человек-будьдог подался вперед, словно учуял кровь. Анна закрыла глаза, снова сделала вдох.