В воображении девушки, Лес был населен самыми разными созданиями. Иногда сказочными, вроде лесовиков и русалок, иногда вполне реальными - кабанами, волками, лосями... с кем-то она сталкивалась, с кем-то нет... Лес... Каждый раз новый, каждый раз удивительный, каждый раз - родной, вошедший в плоть и кровь Яны. Ее чудо. Ее судьба и счастье. Жить в городе?! Да она удавиться была готова! Если б не Гошка, ноги бы их в городе не было! Заочно доучилась бы! Но мелкому требовалось лечение. Москва? А вот, не всегда! Иногда самые лучшие хирурги живут в провинции. Вот не нравится человеку Москва - и не едет он туда. И живет, и жизни спасает, и из Москвы к нему едут. И клиники оборудуют - под человека, потому как реально - золотые руки. Такого Яна и нашла. За Гошку она была спокойна, были б деньги... человек-то работает, но те же лекарства, те же аппараты, да просто - один день пребывания в клинике дорого стоит. Есть им бесплатные места, но на них еще надо постараться попасть. Всегда находятся друзья, знакомые, соседи... И ругаться-то язык не поворачивается - тоже ведь, дети больные! Это Яна понимала. Не салон красоты - такие же сердечники. Как-то там ее малыш? Ладно! Здесь и сейчас ее малыш в Звенигороде. И Яне надо туда попасть. Но... Ну не может она просто так оставить эту безмозглину! Нини ведь совершенно неприспособленная. Вообще никакая. Ребенок бестолковый, Гошка и то, лучше к жизни приспособлен, чем она. Ни машину водить, ни строем ходить - вообще ничего сестрица не может. Умения? Никаких. На пистолет смотрит, словно тот кусается - вот как с такими навыками выживать в революцию? Да никак! Но ведь и не бросишь дуреху! Вывод? Устроить ее в безопасном месте, и вернуться чуть позднее. А где такое место у нас? В деревне? Ага, наивные чукотские девушки. Яна только фыркала, читая, как кто-нибудь прятался в деревне от врага. Ага.... Деревня - это свой, обособленный мир, в котором все друг друга знают. Мир, со своей моралью, нравственностью, уставом, особенностями... да появись там чужак, через неделю о нем вся деревня знать будет - через месяц весь район, а там и до врага дойдет. И помогать чужаку сразу никто не будет - с чего бы? Мало ли какую наволочь принесет? Внешне-то все будет выглядеть благолепно и пристойно, с чужаком будут здороваться, его будут угощать, может, и помогут в чем, но стать своим... Нет, по-настоящему своим ему не стать и через десять лет. Что-то останется, какие-то потаенные струны, и будут говорить... Ладно. Это Яна отвлеклась, а вывод-то прост. Деревня не подойдет. В поместье к кому? Ой, что-то Яна сильно сомневалась. Поместье же что? Пра-авильно. Убежище гнусных аристократов, или как их тут называют, торов. Их надо гнать, пинать и обязательно - раскулачивать. А дамочек помоложе еще и к делу приставлять. К хорошему, им понравится... по мнению победившего пролетариата. Ну, понравилось или нет - история умалчивает, но оставлять беспомощную девчонку на милость неясно кого? Ну, нет! Тогда проще ее сразу добить, чтобы не мучилась. Город? Как вариант. Поселить где-нибудь, где потише, наказать не высовываться... Жаль, что все близкие погибли... прямо ты хоть лови кого по дороге, или... Ох, вот еще проблема! Ладно, разберемся. Для начала надо девчонку вылечить и доставить в цивилизацию. Снабдить документами и деньгами. Хотя бы... Эх, жизнь-жестянка! Рассуждения ничуть не мешали Яне добираться до села - и вот оно, раскинулось, как на ладони. Яна прищуренными глазами обозревала дома. Ей нужен дом бедный. В богатый и зажиточный среди ночи постучись - так без ноги уйдешь. Ибо собака. Еще и брех на все село поднимется... Нет, домик ей нужен бедный. Без собаки, коровы, ей нужно прийти и расспросить хозяина, а дальше видно будет. Вот этот, похоже, подойдет... Яна хмыкнула и направилась к покосившейся избушке на краю села. Там, в окошке, горел тусклый огонек. Не спят? Вот и ладно... * * * Прасковья Ивановна смотрела на лучину. Руки сам собой вытягивали шерстяную нить, пряли кудель, горела лучина, а мысли были темные, печальные... Солдатка ни вдова, ни мужняя жена, оно и верно. Не судьба, а слезы горькие. Ни денег, ни счастья, ни мужика в доме... Шесть лет прошло, как забрали Ванечку в солдаты. Шесть долгих лет. Только три раза на побывку и приезжал, вот, на печи Вася да Ванечка спят... По губам женщины скользнула горькая улыбка. Говорят же, солдаткиным ребятам вся деревня - отец. Если бы... Нет у них отца. Мать одна, а много ли она сделает? В том году прибрала лихоманка свекра со свекровкой, а матушки у нее и до того не было. Отец после ее смерти еще раз женился, так мачеха падчерицу невзлюбила. И то - где ж вы другое видели? Может, оно и бывает, что чужих детей, как своих принимают, но редко. Очень редко... Братья-сестры помогали, да чем тут поможешь? И лихоманка село проредила, и свои семьи у всех, да и небогаты они... Чтобы на земле разбогатеть, надо пахать, не разгибаясь. Земля потом поливается, тогда на ней все и растет. Да и вырастет... Мало за землей ходить, мало скотину кормить, ты еще поди, продай все, да налоги заплати, да выкупные, да... Надрываются крестьяне, а только долг на долг растет и растет... и конца-края ему не видно. А чем детей кормить? Прасковья и так никакой работой не брезговала, и за скотиной ходила, и стирку брала, и в поле пахала-сеяла... да только много ли наработаешь, когда даже лошади нет? У соседа брать приходится, а тот еще и намекает... Чуяло Прасковьино сердце, придется ей и на последнее унижение пойти.