– Хм, – сказал Кузнецов и отстал от меня. Я закрыл глаза. Все сказанное мной – чистая правда. Я не верю в победу Сопротивления и никогда не верил, даже когда еще служил Пакту. И пропаганда тут совершенно ни при чем. Пакт можно ненавидеть, но не признавать его достижения – глупо и преступно. Он превратил войну из красивого и быстрого действа в многолетнюю мясорубку, что перемолола большинство магических родов Старого Света, но при этом победил. Кланы помнили войны прошлого – с красивыми мундирами и знаменами, дворянскими гербами и дуэлями. Для них это было всего лишь… игрой. А для Пакта это было тяжелой и грязной работой. Рядового стрелка можно обучить за три месяца, канонира – за полгода. Завод выпустит за день два десятка бронеходов или десяток аэропланов… А боевого мага нужно растить с детства. Конфедерация проиграла войну еще до того, как война была объявлена. И это было закономерно. Полтора века назад революция низших сословий и вышедших из них магов смела зажиревшие кланы Эспаньолы, провозгласив Первую Республику, которую не раздавила даже совершенно невозможная кордовско-бургундско-британская коалиция при участии еще кучи экспедиционных корпусов, включая русский. В Блистательной Порте, Риме и Британии вся власть была лишь у королевского клана, княжества Алемании Фердинанд объединил под началом Ангелии… А что Конфедерация? А Конфедерация жила так же, как жила и сто, и пятьсот лет назад: куча княжеств, почти никакой промышленности и девяносто девять процентов населения – нищие крестьяне, не слишком горящие желанием сражаться и умирать за своих господ… Сколько я видел сожженных и разгромленных дворянских усадеб, когда в границы какого-нибудь княжества вступала армия Пакта? Сколько батальонов ополчения сдалось в плен только мне? Трудовые лагеря и биолаборатории будут позже, когда Пакт завязнет в Эспаньоле, но тогда – в начале Великой Войны – его войска и правда много где приветствовали как освободителей. От непосильных налогов, от голода, от произвола дворян… И ведь Пакт не обманывал ожиданий – он был бездушным и жестоким механизмом, но что алеманцы умели – так это не растрачивать понапрасну любые… «ресурсы». Пакту не были нужны безлюдные земли на востоке, очищенное от аборигенов жизненное пространство – ему требовались рабочие руки, уголь, руда, дерево, пшеница, лен, да все что угодно! И уничтожать простолюдинов просто так, от беспричинной злобы и ненависти, никто не собирался. Да, жизнь в трудовых лагерях Пакта с работой от зари до зари не была раем земным, но по сравнению с тем, как жили многие крестьяне при князьях, даже это они считали за благо. Их кормили – не слишком вкусно, зато сытно. Их лечили, их наказывали и казнили, но лишь за преступления и в строго установленном порядке. А любой комендант, решивший, что он тут царь, вполне мог оказаться в том же трудовом лагере, когда по итогам проверки он бы не выполнил план из-за того, что его подчиненные помирают от голода или побоев… У Пакта был план, как воевать. У Пакта был план, как распорядиться завоеванным. У Пакта была программа «Идеал» – как переломить через колено заносчивых русских дворян и поставить себе на службу. Да, планы были чудовищными, но от этого они не переставали быть действенными. Могло ли все сложиться иначе? Вряд ли. Пакт ведь готовился к войне не один десяток лет, в то время как князья Конфедерации давали балы, дарили бриллианты любовницам и плели свои местечковые интриги… Жалел ли я русских дворян? И снова вряд ли. Там же такое кубло змей и сколопендр было, что не устрой им геноцид Пакт, у самого бы руки зачесались проредить их из пулемета, будь у меня такая возможность. Вот крестьян – да, мне всегда было жаль. Я сам не в роскоши вырос, на крестьянский быт насмотрелся, а ведь у нас в Печоре они еще вполне себе вольно и зажиточно жили… Так почему я дезертировал из рядов армии Пакта? Несмотря на личный батальон, звание полковника, кучу наград и вполне прозрачные намеки на то, что я мог бы стать герцогом восстановленной Шварцмарки? Причина была проста. И настолько весома, что я и правда много лет назад поклялся уничтожить Пакт. И причина эта… В десантном отсеке транспортника загорелись лампы освещения, а гул моторов стих, когда «гота» перешла на магическую тягу. – Полчаса до зоны высадки! – сообщил нам второй пилот, высунувшись в дверь. – Подъем, – негромко произнес Кузнецов. Его десяток зашевелился, проверяя снаряжение и оружие. Не стал выделяться и я. Проверил защитные кольца и браслеты, ножи, сумку с эликсирами – они уже считались архаикой, но я им все-таки доверял больше универсального автомеда. Автомед на то и автомед, чтобы в первую очередь лечебные эликсиры вкалывать, а бо́льшая часть тех же егерских снадобий рассчитана на то, чтобы их пить, а не в кровь впрыскивать. Да и опять же – фамильное наследие, как-никак… И в отличие от чар применение эликсиров ни детекторами магии, ни поисковыми заклинаниями не засечь. Десантный ранец был тоже пактовским, но уже не столь новым – проверенный временем RZ-44 с четырьмя крыльями. Мощность у них, правда, не очень большая, так что посадка всегда была жестковата, зато ранец довольно легкий и компактный. Проверил закрепленную на поясе коробочку автомеда, подсумки с патронами, заряды для мортиры, гранаты, рацию и ларингофон, компас, часы… Протез левой руки тоже работал как часы – батарея кристаллического Праха выгорела от силы на десятую часть, ход сервопривоводов плавный, в месте соединения ничего не покалывает. Перевел левый глаз в режим тепловидения, затем в сканирующий, затем в проникающий режим – хоть и кустарщина, а все одно хорошо в Сопротивлении протезы умеют делать. Даром что приходится ждать их подолгу, пока их из Когуре привезут… Пистолет по нынешним временам был староват – модифицированный маузер, которым офицеры Пакта пользовались еще лет десять назад. Маловат магазин, не самые мощные руны и не самый эффективный дожигатель… Но он был мне дорог. Как может быть дорог, например, извлеченный из груди осколок снаряда. Автомат был куда как новее – и двух лет нет, как поступил на вооружение штурмовых отрядов Пакта, хех. Откуда он у Сопротивления? Ну, и среди алеманцев хватает тех, кто хотел бы жить не по средствам… Для разнообразия это была не очередная вариация «федорова», к которому алеманцы испытывали прямо-таки иррациональную любовь, а некий образец под безликим обозначением СтГ-50. И без старых добрых клейм «патент князя или графа такого-то» – патентное право нынче кануло в прошлое. Калибр традиционный – шесть с половиной миллиметров, барабанный магазин на сотню зарядов синтетического Праха либо секторный на тридцать пять патронов. Переменный режим огня, трехзарядная подствольная мортира… – Минута до выброски!.. Встал со своего места, приготовился прыгать первым – если что, то первым приземлиться и обеспечить поддержку должен буду именно я. Я тут и самый тяжелый, и пятый ранг здесь только у меня и у Василия, но он на пять лет моложе меня, да и опыта у него все же меньше… И вообще, мало кто сначала охотился на повстанцев, а затем и сам стал повстанцем. А при всей гибкости стратегов Пакта я до сих пор сталкиваюсь с тем, что они пользуются еще моими наработками по контрпартизанским действиям. Аппарель транспортного самолета дрогнула и опустилась, завыл ветер. Я перевел левый глаз в ночной режим и надвинул на нормальный правый повязку. – Пошли!.. Я разбежался и прыгнул в темноту ночного неба над Центральным Арафом. Желудок, как обычно, подкатился к горлу. Я перекувыркнулся в воздухе, стабилизируя полет и бросая взгляд вниз. Встроенный в глаз дальномер рассчитал высоту – полторы версты. Самое то. Активировал ранец, и за спиной с негромким хлопком развернулись четыре крыла. Тихо загудел левитатор, законцовки крыльев чуть засветились голубоватым светом, и падение тотчас же начало замедляться. Спустя несколько минут земля жестко толкнула в подошвы прыжковых ботинок, и я едва сохранил равновесие. Огляделся по сторонам. Всюду, сколько хватало глаз, расстилалась полупустыня, поросшая жесткой травой и кривыми деревцами. Посмотрел вверх, переводя глаз в режим сканирования, и в небе тотчас же загорелись маркеры других членов отряда. Вокруг было тихо. Заклинание поиска не находило ничего крупнее змеи или скорпиона в радиусе версты. Теперь оставалось дождаться приземления остальных, собраться и выдвигаться вперед – за ночь надо было пройти два десятка верст до лагеря СС… …Выстрел из пистолета, усиленный магией, снес химере голову, но это был последний патрон, а на меня уже бросилась гаена. Увернуться не получалось, так что я схватил ее в полете за горло левой рукой и швырнул на камни. Впечатал подошву ботинка в башку твари, а следующим ударом проломил ей череп. Отбросил Воздушным кулаком троицу рипперов, выгадывая пару мгновений на составление схемы чего-нибудь помощнее. Двух тварей рассекло воздушным клинком, третьего я сжег огненной стрелой. Руины колоннады впереди рухнули, снесенные громадной тушей паурака, у которого вместо раковины на спине почему-то была куча острых шипов в аршин длиной. Из-за спины в левую руку прыгнул СтГ, я сунул разряженный маузер в кобуру, лязгнул цевьем подствольной мортиры и разнес гейста на части. Сменил опустевший магазин автомата… И неожиданно понял, что мне удалось перебить всю группу тварей, что бросилась за мной. Посмотрел на лежащий в полуверсте от меня на земле дирижабль, вокруг которого все еще кипел бой. Выжившие алеманцы и бойцы Сопротивления прекратили воевать друг против друга и теперь вместе держали оборону против вырывающихся из огромного пролома в земле тварей. – Кузнецов! – Я прижал к шее ободок ларингофона. – Как вы там? – Держимся! – сквозь грохот выстрелов прорвался голос Василия. – Но их слишком много! Я вздохнул. К сожалению, самым логичным решением мне виделось и самое в то же время безумное… – Слушай меня внимательно, Кузнецов, – достал из сумки пару эликсиров, выпил их один за другим, поморщился от горечи. – Сейчас я уведу за собой гейстов. Валите эсэсовцев и уходите к точке эвакуации. – А ты?! – Твари совсем бешеные – их надо уводить отсюда подальше. Если через неделю я не подойду – не ждите и улетайте. – Не глупи, Винтер!.. – Сам не глупи, – огрызнулся я, чувствуя, как по телу растекается огонь. – Я смогу продержаться тут хоть год, вы – нет. Если что – я попробую выйти к Кыстау. Все, отбой. Посмотрел в сторону базового лагеря СС, где сейчас боевая магия разила тварей десятками, но на подходе были еще сотни и сотни гейстов. – Ко мне, – сказал я, зная, что они услышат меня, даже если я скажу это шепотом. – Идите ко мне. Сотни тварей замерли на месте, а затем эта живая волна колыхнулась в мою сторону. И я побежал. Немногие знают, но человек – вообще-то очень выносливое существо. А вот большинство гейстов – совсем даже наоборот. Да, они способны быть невероятно быстрыми накоротке, но если нужно бежать десятки и десятки километров, то даже химера теряет всю свою резвость. Я сразу же оторвался от тварей на пару верст, подстегнутый выпитым «хольцколе», но то и дело подстегивал их командами Гласом. Подчинить мне удалось бы от силы пару гейстов, убить Голосом – пару десятков, а вот повести за собой мог и пару тысяч… И я побежал. …Автомед опустел уже к полудню – запас стимуляторов там был небольшой и уж явно не рассчитанный на то, что кто-то будет бежать много часов подряд. К вечеру я начал выдыхаться, несмотря на всю усиливающую и поддерживающую магию. К ночи я держался на одних только эликсирах. Как только опустилась тьма, то я почти моментально свалился на землю и провалялся не меньше получаса. Потом кое-как пришел в себя, выстроил восстанавливающий контур и погрузился в транс, восстанавливая силы. К исходу третьего дня я понял, что надо попытаться дать бой упорно преследовавшим меня тварям, потому как стимулирующие и восстанавливающие эликсиры уже заканчивались, а на одной магии в таком темпе долго не протянуть. Бо́льшая часть средних и старших гейстов прекратили погоню, а вот больше полусотни высших продолжали гнаться за мной.