На землю отлетела отсеченная в кисти чудовищная рука, а гейст пошатнулся. – Сдохни! – снова выкрикнул я, чувствуя, как дрожит пространство вокруг меня. Тварь снова пошатнулась и сделала шаг назад, а из ее тела брызнул харз, будто монстра сжала исполинская рука. – Умри! – сказал я, делая шаг вперед. – Умри! Умри! Умри!!! Гейст словно пропускал удар за ударом, пятясь назад и даже не пытаясь ударить в ответ. Я рухнул на колени, втыкая в землю палаш, что продолжал держать в руке, и прохрипел: – Умри… Но сил больше не было. Ни на то, чтобы идти вперед, ни на то, чтобы применить Дар Заклинателя тварей… Монстр остановился, помотал головой, сделал шаг… С визгом на него сзади обрушилась смазанная тень. Из живота твари высунулся клинок палаша, хиршфангер оставил несколько сочащихся харзом колотых ран на боку. Гейст зарычал и отбросил целой лапой напавшего на него врага. Вильгельмина кубарем прокатилась по земле, остановившись около меня и вставая на одно колено. Лицо сестры было искажено, она скалилась будто дикий зверь, а из глаз по щекам сбегали две алые дорожки… И сами глаза тоже были алыми. Алыми, с вертикальным зрачком. – Ты не тронешь его!.. – выдохнула Мина. – Ты не тронешь его, тварь! Сдохни! Сдохни!!! Пространство вздрогнуло. Дернулся и гейст, из ран которого выплеснулся харз. Позади твари стояла Хильда. Ее левая рука висела плетью вдоль туловища, а вот во второй она держала «винчестер» Мины, на котором сейчас не хватало длинного штыка. Блондинка крутанула винтовку, умудрившись перезарядить ее одной рукой. – Да чтоб тебя разорвало!!! – проорала сестра и выстрелила. Левую целую лапу монстра оторвало в локте. Вилли метнула хиршфангер, который воткнулся в левый глаз твари. Монстр заревел от боли, сделал шаг вперед… А в следующее мгновение об его голову ударило и разлетелось на части деревянное ведро. – Куда пошел?! Иди сюда!!! Свистнул рассекаемый воздух, и вокруг торса чудовища обмоталась колодезная цепь, вспыхнувшая алым. Хильда дернула цепь на себя, заставив монстра рухнуть на брюхо. – Умри! – прорычала блондинка, из алых глаз которой двумя дорожками сбегала кровь. – Умри!!! – Доннер, приди и защити меня! – крикнула Вилли. Откуда-то справа в воздухе промелькнул прилетевший гандальв. Мина лязгнула затвором, достала с пояса патрон с Прахом и вложила его в магострел. Выстрел! Нижняя часть чудовищного кентавра разлетелась ошметками черно-алой плоти и костей. Хильда дернула цепь на себя, таща по земле тощую человеческую фигуру, с которой будто содрали кожу. Зато ноги у твари, как оказывается, имелись. Я оперся на воткнутый в землю палаш, пошатываясь, поднялся на ноги и двинулся к гейсту. Вилли выпустила из рук гандальв и зашагала вместе со мной. Мы прошли не больше десятка шагов, хотя сейчас они и показались мне вечностью… Но прошла вечность, и мы наклонились над гейстом, который сейчас уже не казался таким грозным и сильным, как совсем недавно. Просто злая и страшная пародия на человека, которую только и можно, что… Три пары алых с вертикальными зрачками Мистических глаз уставились на него, взвешивая, измеряя и признавая подлежащим истреблению. – Кажется, нас не представили друг другу, – с ухмылкой прохрипел я, крутанув в руке палаш. – Мы – Винтеры. Мы убиваем тварей. И я отрубил монстру голову. Эпилог Мерный шум движков транспортной «готы» убаюкивал, хотя сон все равно не шел. Но это мне, а вот остальная группа вполглаза дремала, пользуясь подвернувшимся случаем. Хотя нет – не вся. Сидящий напротив Василий пристально сверлил меня взглядом, затачивая и без того острый нож. И это было весьма… символично, учитывая, что с Кузнецовым мы были на ножах. Точнее, не мы, а он со мной. Я ему не нравился по многим причинам: и потому, что потомственный аристократ, и потому, что бывший офицер Пакта… А особенно я ему не нравился потому, что в первый раз мы с ним пересеклись много лет назад – на Урале. Он там партизанил во славу Великой Перми, а я его, соответственно, ловил во славу Пакта. Но я много кого ловил, и меня много кто ловил потом. А вот Кузнецов ту охоту запомнил. И, кажется, затаил обиду. – Ты мне не нравишься, Винтер, – сказал он, не сводя с меня взгляда. Да и пожалуйста. Я же не золотая имперская марка, чтобы нравиться всем от Винланда до Когуре. – …и я тебе не доверяю. Тоже мне новость. Я и сам себе не доверяю порой: нынче доверять кому-либо – вообще непозволительная роскошь. Особенно когда за твою голову назначена награда в миллион марок золотом, титул графа и прощение любых мыслимых и немыслимых прегрешений против Пакта. Хотя Кузнецов мне скорее нож в спину вгонит, чем сдаст алеманцам – к ним у него счеты куда более серьезные… Впрочем, как и у меня. – Чего молчишь, Винтер? – Так ты меня ни о чем и не спрашивал, – равнодушно ответил я. – Умник какой нашелся… – сплюнул Василий. – Не нравятся мне умники. Ну и что я на такое могу, а точнее – мог бы сказать? Разве что: «Бывает». – И миссия наша мне тоже не нравится. Да тебе ж вообще ничего не нравится, как я понял… – Ты что-то знаешь, Винтер? – Не больше, чем ты, – слегка пожал я плечами. – Может, даже и меньше – ты же тут командир, не я. – Два мага пятого ранга против каких-то ученых? Не слишком ли жирно? – Это все-таки Серебряный орден, – сказал я. – И с ними будет полсотни человек охраны. К тому же не забывай о том, что нам нужно преуспеть там, где СС потерпит неудачу. – Ну да, – ухмыльнулся Кузнецов. – Оружие Древних. Конечно. Ладно алеманцы, но с каких пор в эти сказки начали верить наши? – Наверное, с тех пор, как мы начали проигрывать? – Что сказал?! – прорычал Василий. – Что слышал. Можно подумать, ты сам не видишь, куда мы идем. – Я махнул рукой. – Войска Пакта стоят от Джабал Тарика до Байкала и от Лапландии до Индии и Египта. Кто остался-то? Княжества Мавераннахра, Индия, Египет, европейские колонии в Африке? Когуре, царства Китая, Винланд, ацтеки, инки? Кузнецов, ты же не дурак – сам видишь, что на землях в тени Пакта нам ловить больше нечего, вот и… кусаем из-за границы. – Ты не веришь, что мы можем победить, – на удивление спокойно произнес Василий. – Да. – Тогда почему ты все еще сражаешься? – Личные счеты, – криво усмехнулся я. – Да не переживай. Даже если я останусь последним в Сопротивлении – лапы кверху все равно не подниму. Я ведь все-таки поклялся уничтожить Пакт… Конечно, это у меня вряд ли получится, но попробовать все равно стоит.