И увидеть, как по окутанной дымом от взрывов улице движется чудовище, которого я еще ни разу не встречал в своей жизни до этого дня… Черная плоть тварей Ожога, торчащие белые кости и пластины, сочащийся ихор. Из спины монстра, похожего на диомедова коня, торчит человеческий торс. Будто бы с содранной кожей, но была ли она вообще на этой твари когда-нибудь? Алые точки зрачков в залитых темнотой глазницах. Лысая голова, напоминающая человеческую, – тоже словно бы освежеванная. Нечеловечески острые зубы в оскаленной пасти. Из оскаленной зубастой пасти лошади на землю с шипением падают капли слюны, оставляя выжженные проплешины. Безглазая морда слепо таращится на меня. Чудовище, которое я ни разу не встречал в своей жизни до этого дня?.. Гейст размеренно шагает ко мне, топча землю когтистыми лапами, оставляющими выжженные отметины. Останавливается. Протягивает свисающие до самой земли руки, оканчивающиеся неестественно длинными пальцами с острыми серповидными когтями… И поднимает лежащих на земле Вилли и Хильду. Меня придавливает к земле чудовищным напором расходящихся вокруг монстра волн магии. Даже дышать больно, не то что шевелиться… – Мы снова встретились, дитя, – скалится лишенная кожи и покрытая черно-алой плотью голова твари. Его челюсти не движутся, но я понимаю, что он… оно… говорит. Что оно говорит со мной. – И я снова спрашиваю, – скалится монстр, – кого мне оставить в живых? Тварь чуть приподняла Хильду. – Ее? Чудовище тряхнуло Вилли. – Или ее? – Почему ты выбрал меня, а не ее, Конрад?! – кричит передо мной Хильда. – Выбирай. – Почему я, а не она?! – Не разочаруй меня, дитя. – Почему?! – Потому что я не выбирал тебя… – прошептал я, чувствуя, как на меня рушатся видения… Нет, не видения. Воспоминания. Двор нашей усадьбы, до которой докатилась волна Потопа. Дядя был на охоте, и потому его не оказалось рядом, когда напали гейсты. Мы как смогли подготовили оборону и убили десятки, много десятков монстров – все подступы к имению были завалены телами тварей… Но затем появился он – гейст исключительной силы, исключительного ранга. Человеческий торс со свисающими до самой земли руками на спине чудовищного коня. Он появился – и все прочие гейсты разбежались, а нас прижало к земле чудовищным давлением магической силы. Ни пошевелиться, ни даже вздохнуть толком. И тогда он схватил моих сестер, а мне сказал: – Кого мне оставить в живых? Тварь чуть приподняла Хильду. – Ее? Чудовище тронуло когтями лежащую на земле Вилли. – Или ее? А я… А я в тот момент мог лишь бессильно лежать на земле. Даже не в силах дотянуться до валяющейся передо мной винтовки или до револьвера в кобуре. Не в силах бросить заклинание. Я ничего не смог сделать. – Выбирай. Но как я мог выбрать кого-то из них? Как?! И потому я сказал единственное, что мог. – Меня! – прохрипел я. – Не их – меня! Прошу – убей меня! – Плохой ответ, – сказал монстр. И пронзил когтем сердце Вильгельмины. Я захрипел и чуть перевернулся на земле, выныривая из воспоминаний о том, что… Еще не случилось? Могло бы случиться? Случилось, но в другом месте и времени? Тело пронзила боль, в глазах защипало, и по щекам что-то потекло. Слезы? Пусть будут слезы. Пусть будет что угодно, лишь бы… Передо мной валялся дохлый риппер, его бок был заляпан маслянистым харзом, в котором отразилось мое лицо. Отражение в кривом черном зеркале, отражение в монстре. Будто бы я сам стал монстром, будто бы я сам стал… Черты моего лица исказились в отражении харза. Глаза вспыхнули алым, рот превратился в оскаленную пасть… Из черного зеркала смотрел на себя не я. Из черного зеркала на меня смотрела моя Тьма. – Все что угодно… – прохрипел я. – Тело… душа… Все что угодно… Только дай мне убить его… Я должен спасти… Я должен спасти их… – Лишь одно мне нужно, – сказала Тьма. – Лишь одно. Пожалуйста, сделай нас едиными снова. И я растворился в этой темноте. Теряя себя-прежнего, сжигая старое и обретая новое. Вспоминая то, что еще не произошло и уже не произойдет. Я растворился в этой темноте… Чтобы вынырнуть уже тем, кто смог встать с земли и подобрать валяющийся рядом палаш. – А ты силен… – удивленно произнес гейст. – Да… – прошептал я, нацеливая на него острие клинка. – И я хочу лишь одного. Я хочу быть снова единым… Единым со своей семьей! Бросок вперед, почти разрывая связки и суставы, не укрепленные сейчас никакой магией. Прыжок. Оттолкнуться ногой прямо от оскаленной морды демонического коня и рубануть перед собой. Палаш свистнул в считаных линиях от шеи твари, которая в последний момент смогла чуть отклониться назад. Гейст тут же отшвырнул прочь моих сестер, пытаясь ударить меня руками. Я отскочил назад, перекатился по земле, уходя от мелькнувших в воздухе серповидных когтей. Рубанул одну лапу, уколол вторую. Перекатился по земле и что есть силы вдарил по передней ноге коня, перерубив ее в колене. Тварь заревела, оседая на один бок, но почти сразу же выплеснувшийся из раны харз сформировал кривое подобие лапы, и гейст выровнялся. Укол, удар, перекат. Еще. Еще. Еще! Я крутился вокруг пришедшего в бешенство монстра и безостановочно бил, бил, бил. Тварь бесновалась, но достать меня не могла – она была слишком неповоротливой, я был слишком быстрым. На теле гейста появлялось все больше и больше ран, харз затягивал их, но не все и не полностью. Я бил, колол и рубил, но чувствовал – даже сжигая сам себя, организм уже на пределе. Еще чуть-чуть – и я снова рухну без сил, так что нужно попытаться… Удар длинной лапы отшвырнул меня прочь. Я проехался по земле, затормозив воткнутым в рыхлую почву палашом. Отклонился назад, уворачиваясь от мелькнувших прямо перед лицом когтей, рубанул клинком. – Сдохни! Отбил в сторону вторую лапу, а затем снова рубанул палашом. – Сдохни!