С другой стороны… Насчет тех же пророков – не Истинных пророков веры, а магов-предсказателей, – они ведь ни разу не предсказывали что-то в отдаленной перспективе. Да, секрет этого Дара и по сию пору считается одним из самых тайных и охраняемых, но факт в том, что пророки ни разу не предсказали будущее через пять, десять, сто лет. И если будущее меняется по принципу снежного кома, когда после вмешательства в естественный ход истории образуется вал совершенно новых событий… Да, это многое бы объяснило. Но что в таком случае считать естественным ходом истории? Как подсказывает логика – это такая цепь событий, которые бы случились, не откройся кому-то возможное будущее и не решись этот «кто-то» вмешаться и что-то изменить… В моем случае – это, хех, я. Но в чем все-таки причина? Дар, даже какой-нибудь мелкий, просто так не проявляется – этому обычно всегда предшествует какое-то потрясение. Либо физическое, либо моральное, но всегда это встряска – как негативная, так и позитивная. А что было у меня? А ничего не было… – Вот только никто не возвращается с Той Стороны прежним, – послышался насмешливый шипящий голос. Я резко повернулся направо… и не обнаружил никого там, откуда донеслись эти слова. Только на сиденьях по ту сторону прохода тени сгустились во что-то большее, чем просто мрак. В темноте сверкнула пара алых глаз, блеснули белые клыки в открывшейся в воздухе пасти. Я аккуратно сдвинул руку в сторону висящего на поясе револьвера… И услышал шипящий смех. – В этом нет нужды, Конрад. Уж кто-кто, а я для тебя совершенно не опасен… – Кто – ты? – спокойно спросил я, вспоминая схему изгнания нематериальных сущностей. – Кто – ты? – эхом откликнулась темнота. – Это не ответ. – Нет, это именно что ответ. – Хочешь сказать, ты – это я? Слишком сказочно. – Я не хочу сказать и не говорю, – ответила темнота. – Единственное, чего я желаю, – это стать единым. Сделай нас снова единым, Конрад. – Звучит довольно мерзко, не находишь? – хмыкнул я. Что плохо – для большинства схем изгнания призраков и им подобных требовался спусковой жест или слова, что для меня сейчас было… не вполне удобно. А только на мыслесхемах все делать – это дольше и сложнее… – Ты не в курсе? Винтеров с детства учат, что заключать контракты с Той Стороной, мягко говоря, глупо. – Ну тогда, Винтер, спроси дядю о ритуале Айнхайт – узнаешь много интересного, – шипяще засмеялась тьма. – И, возможно, все-таки решишь перестать быть калекой, когда вспомнишь… – И что я вообще должен вспоминать? – Хм… Например… Касимов? – И что я о нем должен помнить, кроме отметки на карте? – хмыкнул я, почти заканчивая схему изгнания нематериальной сущности. – Я не был в Касимове. – Ты просто забыл. Но я напомню… И вагон тотчас же погрузился в кромешный мрак. Ни звука. Ни проблеска света. Один лишь шум от собственного дыхания и стук сердца в ушах… Резкий толчок. И меня вырывает из темноты. Лишь чудом я не слетел с жесткого сиденья русского вагона второго класса. Плащ, которым я укрывался во сне, полетел на пол – так и не успел переодеться после совещания, а въедливый Штрассер перестал меня пускать на них в полевой форме… Сел, на автомате обуваясь в сапоги. В вагоне, да и по всему поезду загорелось тусклое электрическое освещение; послышались топот шагов и людской гомон. Из переднего вагона выскочил солдат, попытался пробежать дальше в хвост поезда, но был немедленно пойман мною. – Что стряслось? – Рельсы повреждены, сэр. Вот же… Я накинул форменный кожаный плащ на плечи, но застегивать не стал. Подобрал валяющуюся на соседнем сиденье фуражку, нацепил ее и направился в штабной вагон. Лучше уж все самому разузнать… Майор Красовский, которого остановка тоже вырвала из объятий Морфея, уже споро раздавал приказы подчиненным. – Проблемы, герр майор? – поинтересовался я. – Опять диверсия? Остатки дружины местного хана оказались на удивление упертыми – их сеньор уже второй месяц как червей кормит, старшего сына расстреляли, а младший присягнул на верность Пакту, а эти все не сдаются. Курочат рельсы, подрывают мосты, совершают налеты на наши мелкие разъезды… В общем, портят жизнь как могут. Прямой ущерб – так себе, ерунда по большому счету, но хаос в тылу начинает вызывать резонные опасения, что мы не успеем выйти к Самаре до конца лета. А этого очень хотелось бы избежать… В общем-то, всего и делов, что переловить этих недобитков, верно? Ну, собственно, именно поэтому мы и здесь… – Я распоряжусь насчет охранения, – произнес я. – Не стоит, – отмахнулся командир поезда. – Путь проходит в низине – насыпь просто размыло… – Я тем не менее считаю, что лучше подстраховаться. – Как вам будет угодно, риттмейстер, – раздраженно отмахнулся Красовский. Конечно, как мне будет угодно. Кто здесь командир панцергруппы – я или он? Правда, пока что вся наша броня ехала в концевых вагонах состава… По возвращении в вагон с ребятами меня уже встречал Андрей – в одной нательной рубахе, но с пулеметом наперевес. Остальные бойцы еще только собирались, но собирались обстоятельно – одеваясь, экипируясь, проверяя оружие, артефакты и полуготовые схемы заклинаний. – Намечается драка, экселенц? – ухмыльнулся мой замком, по обыкновению ероша свои рыжие волосы, отращенные куда длиннее норматива. – Может быть, – поморщился я и возвысил голос, обращаясь ко всей группе: – Так, «церберы»! Путейцы говорят, что это просто размыло насыпь, но я бы не расслаблялся. Перво-наперво – всем перейти под броню. Снялись и без разговоров перешли в следующий за нами вагон. Сидевшие там заспанные стрелки и артиллеристы из состава команды бронепоезда на нас косились, но молчали, даже когда им пришлось серьезно потесниться. – Лонгстред – левый фланг, Разумовский – правый, – продолжал я раздавать приказы. – Перова – на тебе поисковой радиус. Романов… – Я! – немедленно вытянулся Андрей, показушно щелкнув каблуками. Точнее, наметив щелчок, потому как это я в офицерских сапогах такое мог изобразить, а вот он в своих прыжковых ботинках – не очень. – Остаешься с бронегруппой в качестве резерва, – вздохнул я. – Я, конечно, сомневаюсь… Мощный взрыв прогремел прямо позади. Ударная волна швырнула меня вперед, вдогонку накрыв потоком жара и просвистевшей в воздухе щепой. Вагон аж приподняло над землей – но то наш, а вот штабной, похоже, разнесло буквально в клочья. Сильно досталось и тому, где мы находились только что… Загрохотали сразу несколько пулеметов, прошивая в том числе и его, с хрустом дырявя деревянные стенки. Эфир задрожал от разворачивающихся схем боевых заклинаний; где-то затарахтели автоматы. Броня вагона тут же зазвенела от отскакивающих пуль и заскрежетала от чар – напор был мощным, но наложенная защита пока держалась. – Занять оборону! – рявкнул я, поднимаясь на ноги. – Ольга! – Глушат на всех частотах, экселенц, – глухо произнесла разведчица откуда-то с пола. – Сейчас попробую… Ясно. Значит, подавляют стандартные поисковые заклинания… Я немедленно построил и развернул не стандартную схему, которую учили в академиях, а родовую – не такую оптимизированную и чувствительную, более сложную, зато и почти незаглушаемую. То, что было рассчитано находить гейстов, как оказалось, неплохо обнаруживало и людей… Ага! Стены броневагона будто растворились, меня окутал мрак полутранса, а затем с обеих сторон зажглась россыпь мерцающих алых точек. – По два десятка целей с обеих сторон. Дистанция – до ста метров, маскировка стандартная, – сообщил я, не дожидаясь, пока Перова придет в себя и построит схему поискового заклинания. – Занять оборону! «Церберы» рассредоточились по бойницам, но огня без команды не открывали, первым делом начиная выискивать противника по моей наводке. А вот путейцы бросились к трем башенным пулеметным установкам и начали от души полосовать темноту. Где-то громыхнула пушка, застучала зенитка. Я полез на возвышение под смотровым колпаком и начал крутить головой, вглядываясь в ночную темноту, которую прорезали летящие трассеры и сполохи боевых заклятий. Почему не отдавал приказ вступить в бой? Все просто – я ждал. Чего ждал? Путейцы повесили над поездом несколько «люстр», подсвечивая окружающее пространство на случай, если к нам уже подползала пехота… И тут же из близлежащего леса, откуда по нам и вели огонь, к небу взметнулся огромный столб голубоватого пламени. Десяток шаровых молний, несущихся в одной обойме, разделился, распустившись исполинским цветком, а затем ударили по поезду. И не просто так, а точечно, накрывая броневагоны с тяжелым оружием. По всему составу прокатилась волна взрывов – вряд ли они пробили броню, но наверняка зацепили многих через смотровые щели и бойницы. Одна за другой начали гаснуть осветительные «люстры», и тут же резко усилился обстрел со стороны врага. Но на наш вагон особо плотно не наседали – похоже, что не посчитали чересчур опасными. Вот чего я ждал. – Усилить магическую защиту! – скомандовал я. – Ночное виденье! «Церберы» потянулись к сумкам с зельями, доставая «катз». Сам тоже на ощупь достал с пояса нужный бутылек, большим пальцем отковырнул крышку и залпом проглотил зелье.