Поискал вокруг, чем бы нейтрализовать сгусток… Нашел небольшое поваленное дерево. Бросил на себя усиление, поднял его, подтащил поближе и закинул прямо в середину марева, а затем отвернулся. Послышался скрежет, во все стороны полетели щепки от перемалываемого дерева, а затем раздался громкий хлопок. Подошел ближе, ударом Воздушного кулака разворошил старый муравейник. Достал нож, присел на корточки и начал раскидывать сухую хвою. Ничего… ничего… ниче… О! Черный кристаллик? Не слишком крупный, пара унций, но все равно недурно, совсем недурно… Положил кристалл Праха в подсумок и двинулся дальше. Старательно обошел заросли серебристых кустов, которые будто инеем припорошило… Нет, инеем – это еще ладно… Но откуда сейчас такие пышные листья и почему их так ровно обсыпало? Вариант только один – серебрянка. Это как обычная крапива, только жжется даже сквозь одежду, а ожоги такие, что кожа шматьями облезает – еще одно порождение Ожога. Можно бы и сжечь… Но особо незачем. Логова от свищей под серебрянкой не образуются, сам свищ слабый, случайный человек сюда не забредет, да и обычные звери стороной их обходят… Вот что странно – гейсты совершенно равнодушны ко всем, кроме людей. Рипперы скорее друг друга пережрут, чем начнут охотиться на обычных оленей. Почему так? А дэв его знает… Аккуратно перешагнул через поваленное деревце и почти на одних рефлексах кинул Тройные клинки в мелькнувшее в дупле одного из деревьев рыльце визеля. Мелкая тварюшка, но противная – любят они стаями нападать… Кстати, удачно попал – из дупла вылетели брызги ихора. Причем бил, как дядя вчера показал, – не тремя сразу, а последовательно с небольшим интервалом в одну точку. И не такая уж и сложная схема, в общем-то… С другой стороны, не настолько же она простая, что я ее так легко воспроизвел, всего лишь один раз увидев?.. Сделал шаг и остановил ногу в считаных дюймах от земли. Шагнул чуть шире, перескакивая через маслянисто поблескивающую лужицу, почти полностью скрытую прошлогодней листвой… И напоследок кинул в нее зажигательную шашку, на лету запалив фитиль. Позади меня с шипением ударил сноп искр и повалил дым, впрочем, шашка быстро прогорела и все закончилось. А вот такую лужицу без присмотра лучше не оставлять – уже к лету на ее месте появилась бы серьезная яма, что могла стать логовом монстров. Вот это и отличает гейстов от обычных творений природы: это не животные и не деревья – это твари. Они – не часть мира, они плесень на нем. У гейстов нет детенышей – они не рождаются привычным способом, они появляются из гнезд. Как только свищ Сердца достигает поверхности и укрепляется, то там образуется логово, заполненное черной маслянистой жидкостью – харзом. В харзе появляются яйца, которые всё растут и растут, а затем из них рождаются гейсты низшего, среднего и высшего рангов. Что есть харз? Что есть свищи? Что есть Сердце? А дэв его знает. Даже спустя тысячи лет, что мы живем бок о бок с магическими пустошами, – дэв его знает. Харз мало отличается по составу от обычной нефти – углеводородная смесь с примесью кучи всего, но больше всего там есть обычного железа. Потому по науке харз и называется ферромагической жидкостью, поскольку часто появляется в местах, где была задействована мощная магия. И чаще всего – связанная с Той Стороной магия. И, в отличие от нефти, харз не получится использовать в качестве обычного топлива – горит он почему-то крайне плохо. Зато его можно перегонять. И получать не бензин и керосин, а чистый Прах. Беда вот только в том, что проще перегонять нефть. Проще получать синтетический бензин из угля. Проще даже лебен-бензин из рапса гнать, потому что харз не добыть бочками и цистернами, а после его перегонки получаются сущие крохи Праха. С тех пор как кристаллизованный Прах стали добывать в шахтах, даже алхимики перестали собирать харз. Казалось бы – вот есть же свищи, что питают логова. Пусть из них и сочатся сухие крохи, но ведь такой источник сложно исчерпать – те же нефтяные колодцы в Ассирии чуть ли не восемь тысяч лет используют, и до сих пор полностью не исчерпали… Но нет, свищ – это часть Ожога, что не имеет к нормальной природе никакого отношения. Если начать раскапывать протоку харза, то в какой-то момент она просто исчезнет в земле. Как будто харз берется прямо из почвы… Но это не так. В Ожоге всегда все не так. Иногда даже интересно, а как бы выглядел мир без шрамов магических пустошей? Ладно мелочи вроде Печорского Ожога или Шварцвальда, но Сахара или Центральный Араф? Неужто на историю не может не повлиять отсутствие в центре континента гигантской непроходимой пустоши, полной гейстов и злой магии? Что-то сомневаюсь… Но, как говорится, история не знает сослагательного наклонения, и факта Войны Гнева уже не отменить, как не отменить того, что Древние выжгли едва ли не треть мира и породили пустоши. Шрамы на теле планеты, Ожоги и Арафы – следы от какого-то древнего невообразимого оружия, от которого даже названия не осталось. Может, оно и к лучшему; скорее всего, оно и к лучшему. Майя и саамы могут сколько угодно надувать щеки, рассказывая байки о своем древнем происхождении, но это все чепуха. Небось, когда те же саамы поселились на руинах Арктиды, то лет десять с открытыми ртами ходили, пялясь на все эти разрушенные храмы, пирамиды и обсерватории… Я обогнул заросли кустов – обычного можжевельника на этот раз – и вышел к Черной речке. Не из-за того Черная, что вместо воды в ней харз, а из-за того, что русло устлано черным вулканическим песком. Теперь стоит подождать Вилли, вместе спуститься вниз по течению, соединиться с Хильдой и двигаться дальше – к лагерю около Старой Крепости. Опустился на одно колено около сосны, прислонил к стволу дерева винтовку, снял с пояса флягу, сделал глоток крепкого чая… И замер. Всем своим нутром я почувствовал на себе чей-то взгляд. Холодный, нечеловеческий и алчный. Именно так смотрят своими алыми буркалами гейсты. Виду не показал, аккуратно завинтил крышку фляги, убрал ее обратно… А сам в это время все разворачивал и разворачивал заклинание поиска. Двадцать саженей… Тридцать… Сорок… Пятьдесят… Шестьдесят… Семьдесят… Ничего. Можно развернуть поисковой радиус еще шире, но слишком уж упадет разрешение. Поэтому я взял винтовку на изготовку и начал медленно вести стволом «мосинки» вдоль противоположного берега Черной речки, сузив поисковые чары из круга в узкий луч и усилив его до сотни саженей дистанции. Где-то на самом пределе досягаемости мелькнуло багровое пятно ауры гейста… Мелькнуло и почти сразу же пропало. Я опустил винтовку и погасил заклинание, продолжая пристально вглядываться в ту сторону, где заметил тварь. И просидел так до тех пор, пока не услышал позади едва слышные шаги, которые было бы не услышать без усиления слуха. – Ауру ты прячешь неплохо, – заметил я, не поворачивая головы. – Но топаешь как слон. – Заметил, да? – разочарованно протянула Вилли, прекращая подкрадываться, и немедленно возмутилась: – И вовсе я не топаю! – Топаешь, топаешь, – поднялся на ноги и отряхнул брюки. – Хорошо прошлась? – А то! – Мина гордо похлопала по привязанной к поясу нижней челюсти… – Урс? Неплохо… Это, значит, его ты той серией выстрелов прикончила? – Ага, – кивнула сестра и кокетливо заковыряла землю носком ботфорта. – Не, ну он, конечно, небольшой был и в логове сидел… – Ла-а-адно, можешь не скромничать. – Я рассмеялся и потрепал ее по голове. – Молодец! А теперь пойдем найдем Хильду. Глава 10 Старая Крепость, разумеется, никакой крепостью не была – просто расставленные на земле по кругу здоровенные каменюки. Сооружение рукотворное, но на фортецию она не тянула и, скорее всего, никогда и не была. Но Хильда все равно пялилась на Крепость во все глаза. То есть блондинка как бы не подавала вида, но ей все равно было очень интересно – уж я-то своих сестер знаю как облупленных. Вилли-то у нас – деваха-рубаха, к миру нараспашку, эмоций не скрывает, а вот Хильда уже доросла до стадии, когда надо вести себя по-взрослому. Лицо там держать, рассуждать как умудренная опытом леди, ну и прочая инфантильная чепуха. Впрочем, на охоте это с нее сошло, и кузина, в общем-то, была сама собой от макушки до пяток – шумная, шебутная, но веселая и жизнерадостная. Поэтому даже от Старой Крепости разинула рот при виде десятков торчащих из земли каменных глыб пятисаженной высоты. Я, когда в первый раз это увидел, признаться, тоже по сторонам вовсю пялился, однако сейчас это был уже… да, шестой раз, когда я так глубоко забираюсь в глубь Ожога. Вилли была дважды, но конкретно здесь – тоже только в первый раз. Хильда же, дорвавшаяся до вожделенной большой охоты, сыто щурилась, как свистнувший кадку сметаны котяра, и вообще была чрезвычайно довольна жизнью. Дядя ожидал нас в лагере, где уже успел развести костер и доварить на нем в котелке кашу, а сам сидел и небольшой пилкой отделял от куска черепа элха оба рога. Всю башку тащить в качестве доказательства – это больно жирно, вполне хватит и просто части черепа с пеньками от рогов. По ним знающий маг сможет определить, что это был элх, а не более мелкий хирш, ну и по кольцам на пеньках от рогов поймет, сколько зим пережил гейст. – Обедаете, немного отдыхаем и продолжаем – вам за сегодня еще пару двойных верст надо проверить, – буркнул Райнхард. – Нам? – уточнила Вилли. – У меня будет своя охота. Раньше вечера не ждите. – Что-то интересное? – оживилась Хильда. – Расскажешь им? – Я взглядом указал на сестер. Дядя вздохнул, отложил кусок черепа с одним оставшимся рогом и пригладил растрепанные волосы. – Химера. Хильда присвистнула. – Вилли, характеристика. Райнхард не был бы Райнхардом, если б не устраивал экзамен из всего, что только мог и даже не мог. – Гейст старшего ранга, – с готовностью ответила Мина. – Чуть меньше и легче урса, но значительно более подвижный и живучий. Сдвоенный хребет, два сердца, очень прочный череп и нагрудная пластина. Убить сложно – нужно быстро поразить не менее четырех М-точек, иначе химера все равно сможет нанести удар. В ближний бой вступать крайне не рекомендуется, уничтожать только издали. – Если почти о всех тварях говорится, что с ними не рекомендуется вступать в ближний бой, то на кой ляд я таскаю эту тяжесть? – Хильда похлопала по рукояти палаша, висящего на боку.