Урс заревел еще сильнее, а из его туши в десятках мест вылетел ихор, будто монстра сдавила какая-то исполинская рука. – Умри. Еще один удар Голосом, и гейст тяжело рухнул на землю, истекая ихором. Мы огляделись по сторонам. Райнхард тяжело выдохнул и наконец-то заменил магазин БАРа на снаряженный. Хильда засовывала патрон за патроном в окошко заряжания своего «спенсера». Сопящая Вилли настороженно водила стволом винтовки из стороны в сторону. А я на всякий случай создал схему Белого пламени и одновременно бросил заклинание поиска. – Чисто, – спустя пару секунд сказал я, когда пришел обратный отклик. – В двухстах саженях вокруг – никого. – Хорошо, – сказал дядя и кивнул в сторону еще дышащего урса. – Добейте. – А можно я? – вызвалась Хильда. – Можно. Сестра подошла у полудохлому урсу – грамотно подошла, не закрывая нам обзор и держа тварь на прицеле дробовика. Убедилась, что та действительно тяжело ранена, и только тогда подошла ближе, опустилась на одно колено, уперев приклад «спенсера» в землю и доставая хиршфангер. – Ну здравствуй, мое новое ожерелье, – ухмыльнулась Хильда и всадила клинок в шею гейста. Глава 9 Я запалил пальцами фитиль, бросил шашку внутрь норы и отошел в сторону. С громким шипением из логова вырвались яркие искры, языки пламени и дым. Секунд десять, и шашка прогорела сквозь слой мусора и пережгла свищ, после чего огня не стало, зато дым стал гуще и чернее. Выждал примерно минуту, сотворил водяную сферу, насыщенную магией, и швырнул в выжженное логово. Лесной пожар? В Ожоге? Нет уж, есть смерти и не столь экзотические… Помним, помним легенду о падении Эгейского царства, которое решило по-быстрому разделаться с Критским Ожогом, из-за которого всё не могли нормально остров колонизировать. Решили, раз огонь неплохо справляется с обычными гейстами, то – спалить чернолесье, и вся недолга. Но в процессе неожиданно выяснилось, что если выжечь все свищи, то Ожог, конечно, затихает… Но лишь на время. А потом его ка-а-ак прорывает… Вот и был небольшой Ожог, а стал Критский Араф, из которого в море полезли гейсты высшего ранга, к дэвам порушив все пути сообщения морского царства и на несколько тысяч лет сделав Эгейское море несудоходным. Хорошо справились, нечего сказать. Но больше так делать не стоит. Бросил магический щуп в логово, убедился, что его и правда выжгло, и двинулся дальше. …После ночного боя заниматься оттаскиванием дохлых гейстов от лагеря не стали, а просто снялись и прошли с версту до резервной точки, где можно было встать на ночлег. Но предварительно все-таки обзавелись трофеями. И нет, это только Хильда бредила ожерельем из зубов собственноручно приконченного урса – остальным бижутерия из гейстов была до фонаря. Но отрезанные хвосты и головы были единственным гарантированным доказательством того, что Винтерам стоит платить не только постоянное скромное жалованье, но и призовые за каждого убитого гейста. Особенно если это тварь старшего ранга. Ну и ингредиентов для зелий по мелочам – желчь урса, надпочечники рипперов… Есть все-таки некоторая ирония, что для убийства тварей мы используем самих тварей. Но что поделать, если боевые стимуляторы на их основе получаются самыми мощными и на удивление самыми же безвредными? А что до гипотезы, будто бы именно злоупотребление боевыми стимуляторами вызывает пресловутый эффект Мистических глаз Заклинателя тварей, так это все ерунда, не доказано и вообще не сметь лезть со своей богомерзкой наукой к древней и традиционной черте внешности славного рода Винтер… Учитывая, что красноглазость порой и правда проявлялась у членов клана, не владеющих Даром, такая гипотеза как минимум имела право на существование… Слева, где шла Хильда, послышался взрыв – вероятно, натолкнулась на логово с «жильцами» и поэтому кинула им в качестве привета гранату. Расточительно, конечно… Но терпимо. Мы ж не армейскими «лимонками» и «толкушками» разбрасываемся, а самоделками на основе шахтерской динамитной шашки и чугунного лома в качестве осколков. Спящим в норах гейстам вполне хватает и такого. Прошел еще полсотни саженей и натолкнулся на новое логово – на этот раз гнездо веспов в корнях старой ели. Осы размером с ладонь были одним из самых меньших зол Ожога, но имели мерзкую привычку нападать стаей, зажаливая до смерти. К тому же если матка проживет лет пять, то может подрасти в размерах до волка, перестает разводить рой и превращается в одиночную тварь уже не низшего, а среднего ранга… Осмотрел логово. Похоже на улей обычных ос или шершней, разве что… немного крупнее. Раз эдак в десять. Но тоже бумажное. Хотя это такая бумага, что из нее впору броненагрудник делать – винтовочная пуля пробьет, а вот пистолетная может и не осилить… Судя по тому, что гнездо было наглухо запаяно, веспы еще не проснулись. Ну, неудивительно, в принципе – они любят, чтоб потеплее было, а пока по утрам еще заморозки бьют, веспы сидят в гнезде. Достал из переброшенной через плечо сумки небольшую канистру с керосином, облил и поджег. Полыхнуло знатно! Огонь быстро охватил улей, внутри что-то зашипело и заскрежетало, но теперь крепкая оболочка гнезда играла с веспами злую шутку – быстро ее не прогрызть даже с их челюстями. Минут пять, и гнездо было уничтожено. Воздушным кулаком развалил его на части, поковырялся стволом винтовки в обугленных остатках… О! Осиный прополис. Унций десять, хороший кусок. Полезная вещь – мази и масла на ней особенно хороши, надо положить в мешок для трофеев… Убедился, что свищ пережгло, и двинулся дальше. Где-то правее и позади раздалось несколько винтовочных выстрелов – похоже, что Вилли встретила кого-то относительно крупного, но вряд ли что-то серьезнее фухсов или фрехтенов. Сейчас, при свете дня и с активированными чарами поиска, нас застать врасплох было крайне затруднительно… Выстрел из дробовика слева. Одиночный. Все в порядке… И нет, это не беспечность или самонадеянная уверенность в сестре. Возможно, не так уж и неправы были некоторые предки, считавшие, что поколениями употреблять эликсиры и стимуляторы из плоти гейстов – так себе идея. Очень опасная так себе идея, если точнее. В обычной-то жизни это не так сильно проявлялось… Но стоило нам оказаться в пределах Ожога, как чувства начали обостряться и без всякой магии земли. А идущих слева и справа кузин я начал ощущать так, будто бы наблюдал за ними с пары десятков шагов, хотя нас разделяли сотни саженей. Просто еще одно знание, приходящее из ниоткуда, – идешь и понимаешь, что с другими членами стаи все в порядке… Чувство странноватое, но к нему привыкаешь быстро. Чего нельзя сказать о постоянном ощущении, что где-то под землей бьется исполинское черное сердце. Пульсируя в почве, пульсируя в воздухе, пульсируя в мозгах… К такому и спустя годы привыкнуть не получается. Поддержание заклинания поиска давалось без малейших усилий, практически без контроля. Все равно что идешь и просто по сторонам смотришь – даже особо стараться не нужно… Так что заметить одиночного риппера в полусотне саженей впереди труда не составило – смазанное багровое пятно ауры дрожало аккурат в зарослях можжевельника. Солнце еще было низко, воздух прохладный, земля не прогрелась, так что гейст пока что дремал. Я опустился на одно колено, вскинул винтовку, упер локоть левой в натянувшийся ремень в качестве упора, прицелился… Выбрал спуск «мосинки», а затем винтовка чувствительно двинула в плечо прикладом, а по ушам – раскатом выстрела. Гейст дернулся и остался лежать, а я перезарядил «мосинку» и двинулся в его сторону, держа винтовку наготове. Однако предосторожности оказались, в общем-то, излишни. Дядины тренировки не прошли даром, так что пуля вошла твари аккурат пониже ороговевшего уха – между костяными пластинами. Достал из ножен на левом бедре широкий кривой нож и начал аккуратно потрошить монстра, пока ихор в его теле окончательно не застыл. Конечно, в этом есть и приятный момент – в отличие от обычных животных, трупная вонь есть, а вот крови нет совсем. Но если промедлить, то ихор застывает, как свежий цемент, и выпотрошить гейста без применения магии становится сильно проблематично. Выковырял уже порядком застывшие железы, сунул их в специально подготовленный мешочек и положил в подсумок для ценных ингредиентов. Напоследок отхватил тонкий чешуйчатый хвост и запихнул его в сумку для трофеев. Отчетность прежде всего! Двинулся дальше. Солнечный свет пробивался сквозь никогда не исчезающие над Ожогом облака, в которых то и дело мелькали сполохи молний. Но – никакого грома. Это ж все-таки не обычные молнии, а имеющие магическую основу. Лес вокруг был вполне нормален – деревья как деревья, кусты как кусты, да прошлогодняя листва под ногами. Щебетание птиц да летающие в воздухе жуки. Мало ли таких лесов на белом свете? Но время от времени все-таки попадались признаки того, что вокруг не просто лес, а чернолесье. Изломанные черные деревья без листьев, чьи ветви походили на скрюченные пальцы, – тотенбаум. Многие – всего лишь деревья, чьи корни отравлены свищами. Но некоторые… Некоторые – уже что-то большее или что-то меньшее, чем обычные деревья, пусть даже и мертвые. Иногда можно почувствовать, что они будто за тобой наблюдают – пристально, внимательно. Выжидая момент, когда ты потеряешь бдительность и тебя можно будет утащить в желудочную камеру, спрятанную в основании ствола. Это не змеиная ива, анчар, мкодо, дунак, умд-глеби, ятевео или дракена – то обычные деревья, пусть и хищные. А вот тотенбаум… Я прошел мимо одного из мертвых деревьев… А затем остановился и вернулся назад. Потому что у меня сложилось твердое впечатление, что я уже проходил мимо него минут пять назад. При том, что последний раз плутал в лесу лет в восемь, если не раньше. – Не искушай меня, тварь, – прошипел я тотенбауму, похлопав по лежащей в сумке канистре с керосином, где оставался еще примерно штоф огненной смеси. Вот что больше всего раздражает в тварях Той Стороны, так это то, что они охотятся не от голода, а просто охотятся. На людей. А про тотенбаумов давно уже ходит легенда, что, пока ты на них не смотришь, они каким-то образом могут тебя преследовать. И, в отличие от обычных деревьев-людоедов, имеют поганую привычку сбиваться в стаи – впрочем, как и любые гейсты, не достигшие высшего ранга опасности. Конечно, не факты – всего лишь слухи. В основном потому, что егеря не очень-то и горели желанием проверять их правдивость, а при первом же задокументированном нападении тотенбаума составили описание, как его уничтожать, и, в общем-то, вопрос на этом закрыли. Я достал хиршфангер и чуть ковырнул кору мертвого дерева… Но нет – никакого ихора, всего лишь сухая древесина. Что ж, значит, ошибся. Либо этот тотенбаум еще просто не созрел. – Но я все равно буду следить, – усмехнулся я, погрозил мертвому дереву пальцем и зашагал дальше. Через десяток саженей заметил дрожащее марево над большим муравейником. Правда, судя по тому, что на нем уже порядочно мха наросло, – муравейник был дохлый. Если сложить два и два, то, скорее всего, под ним был свищ, но что-то пошло не так, поэтому логова не получилось. Но зато, судя по мареву, осталось статическое магическое напряжение…