«Я же беременна, – подумала Леона, – у беременных всегда глаза на мокром месте, перепады настроения и все такое». И снова вспомнила герцога Саторийского. Вернее, теперь уже короля. Нового Вечного короля, судя по всему. «Почему ты так поступил? Почему так некрасиво лгал? Почему недрогнувшей рукой отправил меня сдыхать в Оракуле, а потом все равно занял место королевы? Почему?» Но ответов не было. Возможно, она могла бы спросить Армана, но Леона знала, что видеть его будет слишком больно. Слишком. А потому лучше просто забыть и жить себе дальше. Она открыла дверь, ведущую в пекарню, зазвенел колокольчик. И в тот миг, когда Леона уже шагнула к витрине, из темноты помещения выплыла Злата. Ничего в ней не изменилось за прошедшее время, однако при виде Леоны она замерла и слегка побледнела. – Леона… – сиплый шепот был едва слышен. – Ты жива! Где ты была?! И, оглушительно хлопнув откинутым прилавком, Злата заключила ее в крепкие объятия. – Леона, Леона! – повторяла она как заведенная. – А я уж к тебе и домой ходила, а тебя все не было. Соседка снизу сказала, что очень давно тебя не видела. Я думала, что ты там и сгинула, в этом проклятом меморуме. А ты? Что случилось-то? Дождавшись, пока подруга даст возможность дышать и говорить, Леона слабо улыбнулась: – Ну, вот так получилось, видишь ли… И, знаешь, кое-что изменилось. – Так у всех изменилось! – подхватила Злата, размахивая крепкими руками. – Королева-то померла! Никто не думал, что она помрет, а она… И теперь у нас новый король, как его там… – Она смешно наморщила нос. – Арман Линто, герцог Саторийский, – подсказала тихо Леона. – Но вообще-то, знаешь, я очень голодна. У тебя есть мои любимые пирожки с лимонным желе? – Садись! – Злата повелительным жестом указала на столик в углу. – Сейчас сварю кофе. Когда она вернулась, Леона маленькими глотками долго пила обжигающе-горячий напиток, откусывала пирожки и рассказывала Злате о своем путешествии, разумеется, умочав о том, что подруге знать не следовало. В итоге получилось так, что Леона, так и не выполнив заказ Феломены, совершенно случайно встретила старого знакомого – ну, из тех, что при дворе. Они поехали к нему, и там она жила некоторое время. – Он тебе предложение сделал? – строго спросила Злата, уплетая ватрушку. – Нет, – вздохнула Леона, – но кое-что он мне все-таки сделал, если можно так сказать. В голубых глазах Златы появилось недоумение. – Ребенка он мне сделал, – все же призналась Леона и поспешно добавила: – Чему я очень рада, если честно. – Да как же так-то? – ошарашенно спросила Злата и отставила свою чашку. – Ты так спокойно говоришь о том, что тебя обесчестил мужчина, да еще и не собирается жениться? Леона пожала плечами. Вот ведь вопрос… А если бы Арман предложил, что тогда? Леона непроизвольно вздрогнула. Она бы отказалась. После того, что он сделал, она и видеть его не желает, не говоря уж о прочем. – Мы бы все равно не ужились, – со вздохом сказала она. – Как по мне, так уж лучше так, чем быть игрушкой мужчины, которого не слишком-то и любишь. – А разве так бывает – не слишком? Я всегда думала, что или любишь, или нет. Странная ты. «Не слишком», хм. Леона откинулась на спинку стула. Она ощущала себя сытой и почти счастливой. – Ну что я могу поделать? Зато теперь у меня будет малыш. Понимаешь, я ведь долго не могла забеременеть. А тут раз – и готово. Я рада. Думала, что и ты порадуешься. – Я тоже рада, если ты рада, – смущенно пробормотала Злата, – но как-то все это странно. – Так бывает, – улыбаясь, сказала Леона. – Поверь, еще и не так бывает. – Значит, ты ему ничего не скажешь о ребенке? – Вопросы сыпались из Златы, как горох из дырявого мешка. – Не скажу, – заверила Леона. Она на самом деле думала, что будет так. Нужно было начинать новую жизнь, без Армана. Впрочем, новая жизнь по большому счету ничем не отличалась от старой. До того, как она его повстречала. Арман объявился неожиданно, когда Леона уже перестала его ждать, а в том, что она все-таки его ждала, стоило признаться хотя бы самой себе. Она ждала месяц, другой… Дни покатились, и однажды, когда она чуть ли не впервые не прислушивалась к шагам за запертой дверью и не выглядывала в окно, тщетно пытаясь разглядеть силуэт Рекко над городом, раздался осторожный стук в дверь. Такое вот противоречие: она старалась Армана забыть, но вместо этого изводила себя и надеялась. Леона отперла дверь, и вместе с гаснущим рассветом в ее квартиру шагнул король, мужчина, от одного вида которого ей показалось, что ее заживо режут на части. Она даже говорить не могла, молча шагнула в сторону, позволяя пройти – ну а как еще, когда он король! Арман так же молча миновал коридор, оттуда, не дожидаясь приглашения, прошел в гостиную. Леона прикусила губу изнутри до крови, чтобы заставить себя двигаться, и медленно пошла следом. Чувствовала она себя при этом так, как если бы шла на эшафот. И ловила себя на том, что жадно пожирает глазами мужчину, которого только начала забывать. Он почти не изменился. Разве что немного похудел, как будто потемнел лицом. Это сложно понять и объяснить, но в Армане как будто стало меньше света – хотя его и так было не много. Леоне показалось, что Арман весь стал будто жестче. Жесткость эта затаилась в движениях, в замершем и каком-то вымученном выражении лица, в глазах, которые стали похожи на бездушные зеркала. Но в целом, конечно, если не обращать внимания на такие мелочи, за которые может цепляться только взгляд бывшей любовницы, Арман выглядел роскошно. Идеально причесанный, волосы собраны в низкий хвост, прекрасно и дорого одетый в белую сорочку, черный сюртук и бриджи. Грудь пересекала перевязь, обильно расшитая золотом. И ножны, в которые была вложена шпага, тоже сверкали золотом и камнями. «Зачем он здесь?» – обреченно подумала Леона, останавливаясь у входа, в то время как Арман замер у темнеющего окна. Он стоял к ней спиной, и Леоне вдруг стало ясно, что он попросту не решается… Да, король, и не решается посмотреть ей в лицо. Молчание затягивалось. Леона подумала о том, что можно было бы предложить его величеству чаю… И как же это глупо, предлагать чай тому, кто тебя отвел на верную смерть, тому, кто лгал. Но в то же время чай прекрасный повод начать разговор. А поговорив, Арман быстренько уберется восвояси, потому что ничего приятного Леона ему говорить не собиралась. Ей даже досадно стало оттого, что она почти переломила себя и глупые чувства, а он взял и явился. – Как ты здесь? – наконец спросил Арман. Тихо так спросил, едва слышно. Повернулся к Леоне и окинул ее пристальным, внимательным взглядом. Она откашлялась. И, глядя под ноги на потертый ковер, пробормотала: – Хорошо. Спасибо, ваше величество. Все хорошо. Воцарилась неловкая пауза. Где-то на краю поля зрения Арман переместился в сторону, а потом, таким коварным маневром, ближе к ней, при этом напрочь перекрыв путь к бегству в коридор. – Леона, посмотри на меня. Она против воли с наслаждением слушала его тихий, чуть хриплый голос. «Да убирайся уже отсюда, пока я еще держусь…» Мотнув головой, она упорно разглядывала ковер. – Леона… Он поднял руку, словно желая коснуться ее лица, но тут же отдернул, как будто давно убедил себя в том, что не имеет никакого на это права. – Нам надо поговорить, – наконец произнес Арман, – пожалуйста, присядь. – Нам совершенно не о чем говорить, ваше величество, – прошептала Леона. А внутри все корчилось, сжималось от жгучей боли, от сожаления, от осознания всей гнусности его лжи, от того, как он ее использовал. Попросту поимел – а потом использовал так, как ему хотелось. Наверное, в этом весь корень ее несчастья: почему-то всем женщинам кажется, что, если они были близки с мужчиной, что-то может в нем измениться. А когда этого не происходит, становится дико больно. – А мне кажется, есть о чем. Не обращая внимания на ее попытки освободиться, Арман твердо взял ее за плечи, подвел к стулу и усадил. Сам сел напротив. – Ты помнишь Эрику, не так ли? – Уходите, – шепнула Леона, но он сделал вид, что не слышал. – Эрика снова объявилась во дворце. Я подозревал, что она там ошивается. Она ко мне зашла. И кое-что интересное рассказала. Не догадываешься, что именно? Леона вскинула подбородок. – Понятия не имею, ваше величество. Мы не были с ней подругами. – Хорошо, – голос Армана сделался обманчиво-мягким, – тогда я намекну. Вообще-то я давно собирался тебя навестить, независимо от того, что мне вчера рассказала Эрика. Я хотел увидеть тебя. Но, к сожалению, корона никому не приносит свободу и я не могу вот так запросто покинуть дворец. Да что там!.. – Он махнул рукой, задумался на мгновение, а затем размеренно проговорил: – Льесса Кьенн, вы окажете мне честь стать моей женой? – Нет, – твердо ответила Леона и услышала характерный скрежет зубов. – Почему? Если ты ждешь, что я буду на коленях ползать, то вынужден тебя разочаровать. Этого не будет. Свою вину я полностью признал. Единственное, что добавлю: да, сперва я солгал, чтобы ты не боялась, а потом – оттого что придумал, как тебя вернуть. И я вернул, ты жива. Невольно улыбнувшись, она наконец-то подняла глаза на Армана. Тот изрядно побледнел. Сидя за столом, Арман положил кулаки на скатерть, и было видно, как побелели от напряжения костяшки. А на Леону внезапно снизошло полное спокойствие. – Мне ничего не нужно от вас, ваше величество, – спокойно сказала она, – у меня все есть. И, право же, вам лучше уйти. Во дворце вас ждут дела. – Я сам решу, какие и где меня ждут дела. – В голосе Армана слышался металл. – Послушай… Да, я знаю, что поступил с тобой дурно. Но я, видит бог, предпринял все меры, чтобы в итоге ты была жива и здорова. Да, я не мог оставить Витту в том положении. Да, я был готов вернуть королеву только ради Витты, чтобы ее не убили. Единственное, чего я не знал, – что будет происходить внутри Оракула. Леона поникла. Даже неясно, что более невозможно простить – ту боль, которую ей пришлось пережить внутри медного монстра, или ту ложь во спасение, которой ее потчевал Арман? – Почему королеву так и не вернули? – все же спросила она. – Эрика успела повторно сломать Оракул. Мне пришлось самому считывать отпечаток королевы. Вот тогда и выяснилось, что она, оказывается, была моей матерью, а заодно и матерью Витты. Но это я рассказываю не для того, чтобы ты меня пожалела, нет. Просто я хочу, чтобы ты поняла, что произошло на самом деле. Так что я стал королем как прямой потомок королевы. – А Витта? Что с ней?