– Не вмешивайся, – огрызнулся он. Поднялся на постамент, где был установлен Оракул. Медные трубочки вяло зашевелились, потянулись было к Арману – но тут же бессильно опали. Интересно, Меркл намеренно не починил Оракул до конца? Или все само так вышло? Надо будет спросить. Арман протянул вперед руки и, сосредоточившись, выпустил изрядную порцию силы прямо в тускло светящийся синий камень, разнося его в труху вместе с отпечатком Вечной королевы. Как бы хотелось так же уничтожить и свои воспоминания! Но не получится, увы. Его качнуло. Но все же удержавшись на ногах, Арман обернулся к Сильену. – Льесс Сильен, вы готовы работать дальше? У нас много дел. В светлых глазах Мара появилось странное, очень теплое выражение, и Арман еще раз подумал, что Сильен ему в отцы годится. Если бы не знал, что тварь казнила того, настоящего, то непременно заподозрил бы… – С чего начнем, ваше величество? – совершенно спокойно отозвался советник. Теперь уже первый советник. – Личные вещи Леоны сохранить и к ним не прикасаться. Разыскать все по Бранту и той куколке, что зарезала королеву. Подготовить все для моего похода в меморум. И начать активные поиски Леоны Кьенн, задействовав всех поисковиков, кого найдете. – У вас есть несколько часов на отдых, – сказал Сильен, – я бы настоятельно рекомендовал прийти в себя. Арман подумал-подумал и согласился. В конце концов, мало толку от разваливающегося плантоса… – Не забудьте снять заклинание молчания с Меркла. – Я оповещу войска о том, что у нас новый король, – сказал Сильен. Арман покачал головой и ничего не ответил. Ну что за невезение! Глава 8 Цветы Жизни Странно это было и страшно. Казалось, только что перед сном мама поцеловала и подоткнула одеяло… И вдруг открываешь глаза и понимаешь, что неведомо как очутилась в незнакомом месте и мамы нет и папы нет, а вместо них – странный дядька, который явно чем-то болеет или у него что-то болит, иначе отчего бы ему плакать? А еще Леона обнаружила себя голой, совсем. Кто-то ночью украл ее сорочку, наверное, твари из Тени, которыми так любит пугать нянюшка. В довершение ко всему руки и ноги стали чересчур длинными, большими, совсем как у взрослых. Да и все тело как будто изменилось… Ну, точно! Заколдовали ее. Украли из дома и заколдовали. И что теперь делать? Между тем странный дядя вздрагивал, уткнувшись носом ей в коленку. Леона слышала, как он изо всех сил пытается задавить рвущиеся наружу рыдания, что получалось у него из рук вон плохо. И невзирая на то что ее заколдовали, ей стало жаль этого взрослого и большого и в то же время почему-то беспомощного человека. Она протянула свою изменившуюся руку, легонько погладила его по голове. – Дядя, вам больно? Молчание. Он медленно поднял голову, слезы, конечно, по щекам не текли, но веки были красные, глаза все в прожилках. Дядька этот, который назвался Арманом, долго и пристально смотрел на Леону, отчего у нее возникло ощущение, что он хочет вытащить наружу все ее мысли. Этот взгляд ее смутил. Было в нем что-то такое… Так на Леону не смотрел никто, даже мама. Мама! Да где она, почему ее здесь нет? Она растерялась окончательно, хотела спросить об этом у Армана, но не успела. Резко отворилась дверь и на пороге появился еще один незнакомый льесс, наверняка один из тех магов, что ее заколдовали. Льесс этот был седым, сухим как щепка и наряженным в такой роскошный сюртук, что у Леоны дух захватило от восторга. Одни только вышитые по вороту звездочки чего стоят! – Арман! – позвал этот льесс. – Пойдем, у нас проблемы. Почему-то Армана это разозлило, лицо его вмиг сделалось холодным, жестким. – Что там? – рявкнул он так, что у Леоны все внутри задрожало. Она съежилась на диване, сжалась в комок. Непонятно, чего от них ждать. Но тут Арман медленно, очень ласково погладил ее по голове, отчего Леоне вдруг захотелось заурчать, как любимая мамина кошка Феодора. Тоже странно: отчего этот Арман кажется ей хорошим? Он ведь не должен ее обидеть, ударить? Льесс-щепка сказал, почти не глядя на нее: – Проблемы, я же сказал. Идем. С маркизой ничего не случится, снаружи охрана. Интересно, кто такая маркиза? – Милая, посиди здесь, – попросил тихо Арман. – Пожалуйста. Я скоро вернусь. А у нее слезы подступили к глазам. – Я хочу к маме. Где мама? Вздох. Так вздыхает папа, когда чем-то опечален. – Я отведу тебя к маме, обещаю. Только посиди здесь тихонечко. Леона поежилась. Было прохладно, по коже побежали мурашки. Но у нее отобрали даже ночную сорочку, перенесли в эту странную комнату… Арман постоял-постоял, о чем-то раздумывая, а потом взял и предложил поесть винограда. Винограда! Дома такое угощение бывало не слишком часто. Кто же будет отказываться? Леона с хрустом разжевала тугую ягоду и подумала, что, если ее кормят виноградом, наверняка не будут обижать. А льесс Арман тут же пообещал и новое платье, но пока предложил закутаться в скатерть. Леона не стала возражать, тем более что дома она частенько делала себя королевские платья то из скатерти, то из покрывала. Получалось роскошно: и подол тянулся по полу, и к плечам можно было настоящую королевскую мантию прикрепить. Арман ушел, и Леона осталась одна, разбираться со скатертью. Нет, определенно, неведомые маги хотели ей навредить – внезапно скатерти оказалось не так много, чтобы соорудить бальный наряд. Едва хватило, чтобы обернуть вокруг себя и кое-как завязать над грудью. Грудь… Леона хмыкнула. Грудь ее стала как у взрослой. И руки и ноги как у взрослой. По длине самодельное платье едва прикрывало колени. Интересно, что будет дальше? И Леона, подогнув под себя ноги, принялась ощипывать гроздь винограда. Что мама скажет, когда увидит свою дочку такой вот длинной, несуразной, да еще и непривычно твердой? Леона потыкала себя в плечо. В самом деле, непривычно твердо. Еще перед сном она вся была мягонькой и пальчики пухленькими… А сейчас? Точно жердь. Правда, вот грудь стала большой. И попа явно подросла вширь… Но все-таки, что же произошло? Она спустила ноги с дивана, а потом и вовсе поднялась. Медленно обошла комнату, но как-то все было скучно. Только вот красивый диван измазан чем-то… Неужто кровью? Леона тряхнула головой. Нет-нет, не может быть, чтобы кто-то здесь лежал с ободранной коленкой. И все равно обивка измазана чем-то. Она опустилась на четвереньки, заглянула под диван. Там, словно ее специально задвинули ногой, лежала груда одежды. И почему-то от одного взгляда на нее Леоне сделалось жутко – до дрожи, то пятнышек перед глазами. В нос ударил запах крови, как будто тряпье под диваном ей пропиталось. Желание разглядеть поближе отпало, Леона поднялась и, теребя локон, задумалась. Итак, ее магическим образом перенесли в незнакомое место. Вокруг незнакомые люди, которые ей не сделали ничего плохого, даже виноградом угостили. Но под диваном – что-то страшное, к чему даже прикасаться жутко. Следы крови на обивке. И к Леоне закралась совершенно невероятная, невозможная мысль: а вдруг на этом диване убили именно ее, а потом оживили? Картинки, замелькавшие в голове, были столь пугающими, что Леона уселась в уголок, подтянула колени к груди и тихо заплакала. Как вернуться домой из этого красивого, но столь пугающего места? Когда дверь вновь открылась, Леона уже устала плакать. Это снова был Арман. Вошел тихо, почти беззвучно, оглядел комнату и, увидев сжавшуюся в комок Леону, подошел к ней. Опустился рядом на корточки. – Ну что, красавица? Пойдем, я отведу тебя к маме. И потрепал по щеке. Леоне не слишком это понравилось, гораздо приятнее было, когда Арман просто гладил ее по волосам. И, кажется, сейчас он уже как-то по-иному на нее смотрел. В глазах больше не было тепла. Но он предложил отправиться к маме. – Идемте! – Леона решительно поднялась и протянула льессу руку. Внезапно прикосновение тоже оказалось не слишком приятным, словно дохлого ужа коснулась. – Будь умницей, – сухо посоветовал Арман, – не шуми. Сейчас мы тихонько выйдем и… – У меня же нет туфелек, – внезапно вспомнила Леона. – Будут тебе туфельки, не переживай. И он настойчиво потянул ее за руку, уводя из комнаты. Леона пошлепала по каменному полу. Что-то не давало ей покоя, ей казалось, что Армана, который так ей понравился, словно подменили. Но как можно подменить человека? Они вышли в коридор, Леона поймала удивленные взгляды гвардейцев. Но они ничего не сказали, и Арман повел ее дальше. Изредка им попадались люди, роскошно одетые. Смотрели с удивлением. Леона думала, что наверняка они удивлены тем, какое отличное платье она соорудила себе из скатерти. А может быть, они были удивлены тем, что маленькая льесса так странно вытянулась в длину. Арман вывел ее в парк, и там пришлось идти по колючим камешкам. Леона невольно ойкала и хромала на обе ноги. – Ну, потерпи, – попросил Арман, – еще немного! Когда они зашли за деревья, Арман достал что-то из кармана, бросил на дорожку, Леоне показалось, что это был золотистый шарик. Шарик тут же развернулся в сверкающую воронку. – Что это? – спросила она. – Сейчас мы немного попутешествуем, – уверенно сказал Арман, – не бойся. – Мы пойдем к маме? – Конечно, – заверил он. И уже совсем неласково дернул за руку, увлекая за собой в крутящуюся золотую воронку, от одного вида которой почему-то тошнило. Леона взвизгнула – но в тот же миг оказалась снова на твердой земле. Перед ними был небольшой домик, сложенный из бревен. За домиком поднимались темные ели, а вокруг стоял высокий забор. – А где мама? – прошептала Леона, сообразив, что, похоже, ее обманули, причем подло. – Придется подождать, – бодро сказал Арман… тонким женским голосом. Ойкнув, Леона отскочила в сторону. Она обомлела: очертания мужчины плыли, подергивались радужными сполохами, он съежился, сделался меньше… На Леону уставилась молодая льесса с пышными каштановыми кудрями, наряженная в мужской костюм. У нее было очень красивое лицо, щеки с ямочками. Только вот глаза – карие, выразительные – оставались холодными. Леоне даже показалось, что эта льесса прикасается к ней совершенно ледяным взглядом. Так страшно. Неприятно. – Вы, – пролепетала она. – Что вам нужно? – Поживешь пока здесь, кукла, – сообщила льесса. – Ты – наша гарантия того, что Линто нас не тронет. По крайней мере, если бы ты ему не была нужна, он бы с тобой так не возился. И тут Леону словно прорвало. Всхлипнув, она огляделась, развернулась – и побежала к воротам. Затрясла тяжелый засов. – Мама! Мамочка-а-а!