Что же касается тайной деятельности на территории СССР, то Миллер перенес основные усилия на создание хорошо законспирированных подпольных ячеек, которые в нужный момент могли бы возглавить вооруженное восстание. Для этого в 1934 году Миллер воссоздал боевую организацию террористов при РОВС, поставив во главе ее генерала Драгомирова и уже вернувшегося после такой вылазки в Советский Союз капитана Ларионова. Параллельно внутри РОВС действовала засекреченная «Внутренняя линия» под началом генерала Шатилова. В ее задачи помимо разработки акций террора входили борьба с агентурой ГПУ среди эмиграции, проверка лояльности членов РОВС и даже негласная засылка агентов в другие центры российской эмиграции. Заброски боевых групп по линии РОВС в тридцатых годах продолжались. Впрочем, разведывательные возможности Миллера были действительно невелики. И прежде всего из-за ограниченных финансовых ресурсов. Кроме того, спецслужбы европейских государств после разоблачения «Треста» и похищения Кутепова скептически относились к возможностям РОВСа и уклонялись от контактов с ним. Другим важным обстоятельством было то, что Миллер в отличие от своих предшественников Врангеля и Кутепова не пользовался популярностью и авторитетом у белой эмиграции. Из-за этого в рядах РОВСа со временем стали возникать склоки и противоречия. Все это ослабило Союз, но, несмотря на испытываемые трудности, он продолжал оставаться крупнейшей эмигрантской организацией, потенциально опасной для Москвы, особенно в случае военных конфликтов с западными странами. Поэтому РОВС и его председатель по-прежнему находились под пристальным вниманием советских спецслужб, которые настойчиво внедряли в его ряды свою агентуру. Кульминацией работы против РОВС в 30-х годах стала очередная дерзкая операция в Париже по похищению первого лица этой организации Евгения Миллера. Решение об этом было принято после того, как в НКВД узнали об активизации связей РОВС с разведкой Германии. Тогда многие белоэмигранты в усилившейся при Гитлере Германии увидели своего главного союзника в борьбе против Советов и последнюю надежду на свое победное возвращение в Россию в случае скорой войны. В 1937 году против Миллера было решено провести силовую акцию, подобную акции против его предшественника Кутепова семью годами ранее. К 1937 году боевая деятельность в РОВС уже выдыхалась. Видя бесперспективность таких разовых забросок и гибель смельчаков из таких групп РОВС без практического вреда для советской власти. В помощи Миллеру отказали даже самые верные среди западных спецслужб финские разведчики. Создать же сильную подпольную сеть внутри самого СССР при советских реалиях 1937 года и тотальном контроле НКВД руководство РОВС было просто не в состоянии. Сам Миллер вынужден был признать необходимость в таких условиях сократить масштабы боевой работы и диверсионных забросок, чем все чаще стали заниматься молодые конкуренты ровсовцев из союза НТС. Понимал он и невозможность в сталинском СССР выстроить действительно устойчивую подпольную сеть агентуры РОВС. В 1937 году в Москве посчитали, что РОВС следует взять под полный контроль, поставив во главе его своего агента. Для этого было решено похитить генерала Миллера, после чего на пост председателя мог претендовать его ближайший соратник генерал Скоблин. За председателем РОВСа было установлено постоянное наблюдение, которое поручили нелегальной резидентуре Я. Серебрянского. Одним из агентов Серебрянского, следившим за Миллером, была Мирей Аббиат. По указанию Серебрянского она сняла квартиру рядом с квартирой Миллера, откуда вела наблюдение за председателем РОВСа. Позднее она проникла в квартиру Миллера, украла некоторые документы, а также установила микрофон, который позволял прослушивать разговоры генерала. В начале сентября 1937 года для организации похищения Миллера, проходившего в НКВД под псевдонимом «Дед», в Париж прибыл заместитель начальника ИНО ГУГБ НКВД Сергей Шпигельглас. На месте ему помогала целая группа товарищей. План похищения построили на Скоблине, который должен был заманить Миллера на конспиративную квартиру. 22 сентября 1937 года в 11 часов утра Миллер вышел из штаб-квартиры РОВСа, оставив у начальника канцелярии генерала П. Кусонского конверт, который попросил вскрыть в том случае, если он не вернется. После этого он встретился со Скоблиным, который отвез его на квартиру, где Миллера, дескать, ожидали немецкие офицеры, пожелавшие поговорить с ним. Но там Миллера встретили не немецкие офицеры, а два советских разведчика. Они вкололи Миллеру большую дозу наркотика, после чего поместили в деревянный ящик и на грузовике советского полпредства перевезли в Гавр. Там ящик, опечатанный дипломатической печатью, погрузили на пароход «Мария Ульянова», находившийся в порту под разгрузкой партии бараньих шкур. Не дожидаясь окончания разгрузки, пароход немедленно отплыл из Гавра и взял курс на Ленинград. 29 сентября Миллер был доставлен в Москву и помешен во внутреннюю тюрьму НКВД как заключенный № 110. Судьбу генерала Миллера решил новый нарком внутренних дел Лаврентий Берия. Незадолго до казни на одном из допросов он сказал: — Я не покончу жизнь самоубийством, прежде всего потому, что мне это запрещает моя религия. Смерть будет моей последней службой Родине и Царю. Я докажу всему миру и моим солдатам, что есть честь и доблесть в русской груди. Подло я не умру… Повезли расстреливать генерала Миллера 11 мая 1939 года. По правилу, применявшемуся к особо секретным смертникам, генерала доставили в московский крематорий. Расстреляли председателя Русского общевоинского союза 11 мая 1939 года в московском крематории. Бывший лидер Белого движения на Севере России спокойно встал к стенке, с презрением глядя на своих палачей. Следствие, проведенное французское полицией, доказало причастность к похищению генерала Миллера Скоблина и его жены Надежды Плевицкой. 24 сентября Плевицкая была арестована по подозрению в соучастии в похищении генерала Миллера и шпионаже в пользу СССР. Суд над ней состоялся в декабре 1938 года, а 14 числа того же месяца был вынесен приговор: 20 лет каторжных работ и 10 лет запрещения проживать во Франции. Сам Скоблин бесследно исчез при помощи НКВД из Франции. После его бегства выявился истинный масштаб проникновения советских спецслужб в руководство РОВС. Тем не менее, его судили заочно и, признав виновным в похищении Миллера, приговорили к пожизненной каторге. Весной 1939 года Плевицкая была отправлена в Центральную тюрьму города Ренн. Вскоре она тяжело заболела и 5 октября 1940 года умерла… Вместе с генералом Скоблиным в похищении председателя Миллера был замешан и Сергей Яковлевич Эфрон, муж Марины Цветаевой. Знала ли Марина о том, что её Белый Рыцарь и герой Перекопа — советский агент? Скорее всего, догадывалась об этом, но боялась признаться в своих тяжких подозрениях даже самой себе. Сергей, которого она всю жизнь «лепила» и вела по жизни, вдруг изменил ей. Он изменил не с женщиной, не с «телом» (такую измену Марина простила бы легко). Он изменил самому дорогому, что она любила в нём, и стал духовным предателем всего, что было дорого им обоим. Всего, что связывало их долгие годы. Согласно одной из версий, Эфрон был причастен и к убийству Игнатия Рейса — советского разведчика, который отказался вернуться в СССР. В октябре 1937 года «провалившегося» агента Эфрона вывезли в Гавр, откуда пароходом — в Ленинград. Вслед за ним была вывезена в СССР и его семья. 1 сентября 1937 года вблизи Лозанны было обнаружено изрешеченное пулями тело. У убитого был найден паспорт на имя чехословацкого гражданина Германа Эберхарда. Некоторое время спустя полиция получила письмо, в котором говорилось, что убитый является контрабандным торговцем оружием и убит своими конкурентами. Еще через некоторое время в «Бюллетене оппозиции», который редактировал и издавал в Париже Лев Седов, сын Л. Д. Троцкого, был опубликован некролог, в котором в траурной рамке было помещено имя «Игнас Рейсс». Игнас Порецки, он же Игнас Рейсс, он же Людвиг, с 1931 года был сотрудником советской внешней разведки. В 1921–1933 годах он нелегально работал в разных странах Центральной и Восточной Европы, а в 1933 году обосновался во Франции. По своим убеждениям Рейсс был стойким коммунистом-большевиком и к изменникам и лицам, опасным для разведки, относился без всякого сожаления. Именно так он разобрался в августе 1925 года с бывшим резидентом военной разведки Владимиром Нестеровичем, отравленного в одном из ресторанов города Майнца, после того как Нестерович покинул свой пост в Вене и перебрался в Германию, где вступил в контакт с английскими спецслужбами. Судя по всему, Рейсс принимал прямое или косвенное участие в убийстве изменников и «невозвращенцев», среди которых были резидент в Прибалтике Игнатий Дзевалтовский, бывший сотрудник советской резидентуры в Германии Георг Земмельман, курьер Ганс Виссангер и один из ведущих нелегалов Витольд Штурм де Штрема. Не прошел Рейсс и мимо убийства бывшего резидента ИНО Г. Агабекова. После убийства Кирова в СССР развернулся массовый террор, который, естественно, затронул и сотрудников советских спецслужб, находившихся как в СССР, так и за границей. Десятки разведчиков были отозваны, и большинство из них подверглись репрессиям.