За более чем десять лет успешной работы Линицкий завербовал более десятка членов РОВС и подданных югославского короля Александра. Таким образом он создал для Разведупра и ГПУ хорошую разведывательную базу, стравливая разные фракции эмиграции. Заодно он выкрадывал для Лубянки тайные документы местных отделений РОВС и НТС. Для того, чтобы добыть документы из белградской квартиры председателя НТС Байдалакова Линицкий и его люди наняли профессионального взломщика. Однако тот оказался агентом югославской тайной полиции, и Линицкий и его люди были арестованы. Югославские власти были потрясены масштабом шпионской сети, которую в их стране и среди белых эмигрантов сумел за эти годы создать Линицкий со своими помощниками. Дело Линицкого лично взял при расследовании под контроль начальник югославской Тайной полиции Йованович. Однако тот умудрился даже суд в Белграде над группой советских агентов использовать для компрометации РОВС, огласив на нем факты тайных акций белой эмиграции втайне от белградской власти. При этом Линицкий, чьей задачей являлоьс с равливание белых «стариков» из РОВС с молодежью из НТС, оболгал ряд по-настоящему непримиримых к Советскому Союзу русских эмигрантов, называя их тоже советскими агентами и членами своей сети. Даже такого истинного бойца РОВС ротмистра Комаровского он выдал за руководителя своей сети и главным агентом НКВД в Белграде. Понятно, что после этого несчастный ротмистр годами отмывался перед соратниками от вылитой на него Линицким на суде грязи. После тюремного заключения НКВД вывез Линицкого в СССР отдельным самолетом. А 1943 году он вернулся в Югославию в качестве связного советских спецслужб с партизанским штабом Тито. Засылка собственных агентов из СССР для захвата и руководства эмигрантскими организациями была сопряжена со значительными трудностями. Поэтому наиболее выгодным было привлечение к осведомительной и провокационной работе видных эмигрантских деятелей с громкими именами в прошлом. В этом деле ОГПУ преуспело в немалой мере. Завербованные эмигранты стремились к захвату командных постов в эмигрантских организациях, навязывая им «новую тактику» и дезинформируя о положении в СССР. Когда этого было мало, они просто уничтожали своих противников. Одним из наиболее важных агентов был генерал-майор Николай Скоблин. Воевал он отважно, и за храбрость и боевые заслуги был награжден орденом св. Георгия и золотым Георгиевским оружием. В Галлиполийском лагере в июне 1921 года Скоблин женился на известной русской певице Надежде Плевицкой, которая и в Европе пользовалась громадной популярностью среди русских эмигрантов. Она давала концерты сначала в Болгарии, а потом в Прибалтике и Польше, Берлине, Брюсселе, Праге, Париже и других городах Европы. В начале сентябре 1930 года Скоблин встретился со своим бывшим подчиненным штабс-капитаном Ковальским. К тому времени тот уже работал на советскую разведку под псевдонимом «Сильвестров». В результате этой встречи генерал Скоблин стал агентом ГПУ НКВД «Фермером». Позже советский разведчик Л. Треппер в своих мемуарах напишет о том, что именно Скоблин по заданию НКВД подбросил в СД к Р. Гейдриху ложные материалы о том, что маршал Тухачевский готовит военный переворот. Эта фальшивка вернулась к Сталину готовым компрометирующим материалом. По оценке ИНО ОГПУ, через год после вербовки Скоблин стал одним из лучших источников. Гастроли его жены давали возможность Скоблину осуществлять инспекторские проверки периферийных подразделений РОВС и обеспечивать советскую разведку оперативно значимой информацией. С помощью Скоблина были ликвидированы боевые кутеповские дружины, скомпрометирована идея генералов Шатилова и Туркула о создании в РОВС террористического ядра для использования его на территории СССР. Скоблин стал одним из ближайших помощников Миллера и его поверенным в делах центральной организации РОВС. Когда некоторые члены РОВС стали высказывать подозрения относительно сотрудничества Скоблина с советской разведкой, Миллер решительно выступил в его защиту. Начало громких операциям советских спецслужб положило похищение в янавре 1930 года председателя Русского общевоинского союза генерала Кутепова. Документы об обстоятельствах, месте и времени смерти генерала до сих пор являются секретными. Похищение Кутепова было поручено агентам Иностранного отдела ОГПУ Якову Серебрянскому и Сергею Пузицкому в рамках более широкой операции ОГПУ «Трест». К 1930 году Серебрянский уже считался опытным разведчиком-нелегалом. В органах госбезопасности он начал работать еще в 1920 году во время похода Красной армии в Персию. В ИНО он пришел в 1923 году и сразу же был направлен в Палестину в качестве заместителя нелегального резидента Я. Блюмкина. Через год, сменив Блюмкина на посту резидента, он смог проникнуть в боевое сионистское движение и завербовать большую группу эмигрантов — уроженцев России. Позднее именно они и составили костяк Спецгруппы. В 1925–1928 годах Серебрянский успешно работал в качестве нелегального резидента в Бельгии и во Франции, а в апреле 1929 года был назначен начальником 1-го отделения (нелегальная разведка) ИНО ОГПУ. В начале января 1930 года вместе с А. Н. Турыжниковым и Р. Эске-Рачковским он выехал в Париж. 26 января 1930 года Кутепов в 10 часов 30 минут отправился на панихиду по генералу Каульбарсу в церковь «Союза галлиполийцев». До панихиды, он, по словам жены, собирался встретиться с каким-то человеком. Но на панихиду генерал так и не пришел. Не вернулся он и домой. В 3 часа дня обеспокоенная семья Кутепова подняла тревогу и заявила об исчезновении генерала в полицию. Подозревая возможность похищения Кутепова, французские власти срочно известили пограничные пункты, порты и аэропорты. Но все оказалось напрасным. Расследование, проведенное французской полицией, установило, что Кутепов был похищен около 11 часов на углу рю Удино и рю Русселе. По версии полиции, двое неизвестных в желтых пальто втолкнули генерала в серо-зеленый автомобиль. После чего похитители уехали в сторону бульвара Инвалидов. Вслед за автомобилем поехало стоявшее рядом такси. Больше Кутепова никто никогда не видел. Конечно, это было похищение, и на Кутепова чекистов вывел агент ОГПУ генерал Дьяконов. С его помощью Дьяконова Кутепову написали записку, в которой неизвестное лицо выразило желание встретиться с ним по денежному вопросу. Встреча была назначена на воскресенье. Те два человека в желтых пальто, что запихнули Кутепова в машину, на самом деле были французскими коммунистами и агентами группы Серебрянского. Роль постового исполнил офицер французской полиции, также являвшийся агентом ОГПУ, а в красном такси находились непосредственные руководители операции на месте — Турыжников и Эске-Рачковский. Посадив Кутепова в машину, чекисты проехали весь центр Парижа, после чего повернули к окраине. Когда заволновавшийся Кутепов спросил, куда его везут, ему ответили просто: — Можете говорить по-русски, генерал. Мы — сотрудники ОГПУ… После этого Кутепова усыпили хлороформом, а по другим сведениям, морфием. При этом сердце генерала якобы не выдержало действия препарата, и Кутепов умер вечером 26 января и был тайно похоронен в саду дома, принадлежащего вышеуказанному французскому полицейскому. Ликвидация Кутепова имела далеко идущие последствия. Во-первых, всем лидерам белой эмиграции было наглядно продемонстрировано, что и за границей они не могут быть гарантированы от насильственной смерти от рук агентов ОГПУ. Во-вторых, РОВС, как претендующая на лидерство среди эмигрантов организация, стал гораздо менее влиятельным, поскольку сменивший Кутепова на посту председателя генерал Е. Миллер не пользовался большим авторитетом. От боевой организации не осталось почти ничего, так как основная часть боевиков погибла в вылазках на территорию СССР, а оставшиеся были деморализованы разоблачением «Треста» и похищением Кутепова. Единственной боевой единицей была группа боевиков в Чехословакии, которую возглавлял генерал-майор В. Харжевский. Понимая, что неудачи Кутепова были связаны с отсутствием у него опыта конспиративной работы, Миллер первым делом организовал при РОВСе в октябре 1930 года небольшой контрразведывательный отдел. Его начальником стал генерал-майор К. Глобачев, в свое время окончивший Николаевскую академию Генерального штаба по второму разряду и в период Первой мировой войны занимавший посты начальника Охранного отделения в Варшаве и Петрограде.