— Да, конечно! — кивнул Алексей. Грязнов закурил и, сделав несколько глубоких затяжек, сказал: — Так вот, дорогой Алексей Петрович, я прибыл в Париж из Тегерана, где мы с отцом оказались волею судеб после эвакуации Крыма. В Иране оказалось много наших. Большинство из них осело в северных провинциях страны, в Гиляне и Мазендеране, а также на северо-западе, в Иранском Азербайджане, где общины их потомков живут до сих пор. Мой отец сейчас исполняет обязанности помощника начальника отдела Братства русской в Персии. Слышали о таком? — В общих чертах, — ответил Алексей. — В Харбине я познакомился с генералом Косминым, который, насколько мне известно, возглавлял местный отдел «Братства русской правды». Но поговорить мне с ним так и не удалось… — Тогда я расскажу вам о нем! Хотите? Алексей хотел и в следующие минуты узнал о том, что русская белоэмигрантская православно-монархическая диверсионно-террористическая организация «Братство русской правды» была образованная в 1921 году в Берлине бывшими участниками Белого дела. Они были недовольны и малоэффективной деятельностью военной эмиграции под руководством П. Н. Врангеля. Возглавлял Братство исполнительный орган — Верховный круг. С первого же дня своего сущестования Братство отличалось активиностью и склонностью к террористической деятельности. «Николаевские» монархические организации надеялись на иностранную интервенцию, «кирилловцы» — на военный переворот при посредстве военспецов РККА. И если стратегия РОВС основывалась на ожидании «Весеннего похода», то Братство собиралось опираться на собственные силы. Девизами организации стали лозунги «Коммунизм умрет! Россия — не умрет!» и «Мы незримы, но мы везде». Ее символом стал православный восьмиконечный крест с надписью славянской вязью «Господи! Спаси Россию!» Деятельность Братства имела два направления: литературно-агитационное, занимавшееся печатанием антисоветских материалов и переброской их в СССР и повстанческо — террористическое. Все отделы делились на тыловые и боевые. Тыловые располагались в странах, имевших границы с СССР, и их основной работой считался сбор средств и подготовка кадров. Вместе с тем, многие отделы в портах, куда заходили корабли с советскими экипажами, активно занимались агитационно-пропагандистской работой с моряками. В странах, расположенных далеко от СССР, фактически отделы функционировали как информационно-пропагандистские центры. Начальником отдела Братства в Персии был бывший генерал императорской армии А. И. Выгорницкий. Известный в свое время востоковед, военный переводчик, он был первым русским офицером, который выучил язык хинди. Несмотря на свой преклонный возраст, он представлял интерес для многих разведок мира, представтиелей которых в Иране всегда хватало. Как профессиональный разведчик, прекрасно знавший Восток, и как уважаемый человек среди эмигрантов он был незаменим. Выгорницкий поддерживал контакты с генералом В. В. Бискупским — начальником Управления делами российской эмиграции в Берлине. — В конце тридцатых годов, — закончил свой рассказ Грязнов, — наш отдел по сути дела прекратил свою деятельность. Но с начала войны к нему снова стал проявлять повышенный интерес абвер. Что же касается самих эмигрантов, то у нас произошло то же самое, что и везде, и многие встали на позиции русских патриотов, порвав все отношения с немцами. Я понимаю всю условность немецкого «освобождения», и, тем не менее, не могу сидить и ничего не делать! Именно поэтому я хотел бы наладить с вами отношения… — А почему со мной? — удивился Алексей. — Я самый рядовой участник движения! Почему бы вам не связаться с нашими руководителями и не договориться с ним о сотрудничестве? — С Родзаевским? — усмехнулся Грязнов. — Который сидит в Харбине и сам зависит от той милостыни, которую ему время от времени обещают японцы? Это не серьезно! А вот вы совсем другое дело! Прежде всего, вы живете в Москве, и судя по всему, вас будут использовать именно там. Да и зачем вы нужны в Харбине? Грабить японцев там смогут и без вас… Алексей усмехнулся. — На мысль о знакомстве с вами, — продолжал Грязнов, — меня натолкнула ваша встреча с Куколовичем, после которой вы обязательно увидитесь с Шульцем, а эти абверовцы, прошу поверить мне на слово, с рядовыми участниками движения не встречаются! Не тот уровень! Вот я и подумал о том, что мы могли быть друг другу полезными. Ваше безукоризненное поведение на дуэли и проявленное на ней благородство еще больше убедили меня в том, что вы тот человек, с которым можно и нужно иметь дело… Грязнов замолчал и вопросительно посмотрел на Алексея. — Так как, Алексей Петрович? — Хотите еще кофе? — улыбнулся тот. — С удовольствием, — кивнул Грязнов. На этот раз Алексей вместе с кофейником поставил на стол бутылку водки и блюдце с холодным мясом и овощами. Он разлил водку и поднял свою рюмку. — Я благодарю вас за оказанное мне доверие и поднимаю этот бокал за наше будущее и, как мне очень хотелось бы надеяться, успешное сотрудничество! Они выпили и закусили. — Давай на «ты»! — предложил Алексей и налил еще водки. — Давай! — улыбнулся Грязнов и чокнулся с Алексеем. Они выпили и закусили. Грязнов закурил и несколько раз с наслаждение глубоко затянулся. В комнате вкусно запахло душистым дымом. При всей своей любви к России Грязнов курил турецкие папиросы. — Теперь, — продолжал Грязнов, — я, дабы не быть голословным, расскажу тебе вот о чем. В ряды возрожденного Братства мы принимаем всех честных русских людей, готовых беззаветно служить России. Как правило, это благонадежные, энергичные, твердые в словах и верные в делах люди. За каждого принимаемого должен поручиться тот Брат, кто рекомендует. Все члены нашего Братства, братья и сестры, имеют свой порядковый опознавательный номер. К тому же многие братья имели псевдонимы. Первичной организацией Братства является пятерка во главе со старшим братом. Пять пятерок образовывали группу с братом-начальником. Пять групп составляли подотдел. Кроме «пронумерованных» были также глубоко законспирированные «невидимые» братья. Очень важным является то, что наши братья прекрасно говорят по-русски, знают советский образ жизни и, что самое главное, имеют родственников на советской территории… Алексей с интересом слушал своего нового приятеля. Что там говорить, для него это была самая настоящая находка! Иметь такой козырь в своей колоде, как действуяющая и хорошо законспирированная агентура в Иране, дорогого стоило. — И сколько у тебя таких пятерок? — спросил он продолжавшего наслаждаться. — Пока немного, — уклончиво ответил Грязнов. — Но несколько из них полностью состоят из бывших офицеров, прошедших горнило Первой мировой и Гражданской войн! Они великолепно подготовлены и готовы на все! И поверь мне на слово: любая из этих пятерок в определенных условиях стоит дивизии! — Верю, — кивнул Алексей. Они еще выпили и Грязнов спросил: — А что с мамой, Леша? — Она умерла… — Извини! Грязнов налил еще водки и, встав со своего места, поднял свою рюмку. — Не чокаясь, Леша, за светлую память наших родителей! Они выпили и сели. Несколько минут они помолчали, вспоминая ушедших родителей. — Извини, Алексей, — снова заговорил Грязнов, — может быть тебе будет это неприятно, но я все же скажу! Насколько я понял из рассказов отца о прошлой жизни, он был влюблен в твою мать… — А что же здесь неприятного, Саша? — пожал плечами Алексей. — Моя мать была очень красивой и интересной женщиной, которая нравилась многим… Вот, смотри! — раскрыл он висевший на шее золотой медальон. — Да! — восхищенно произнес Грязнов, любуясь одной из самых красивых женщин высшего петербургского света. — Я бы и сам влюбился! Они проговорили еще час и в конце разговора условились о том способе связи, с помощью которого будут поддерживать отношения. Через полчаса Грязнов ушел, а Алексей в какой уже раз подумал о том, насколько же на самом деле неисповедимы пути Господни… Но в тот дождливый декабрьский день он даже не мог и предположить, какое неожиданное продолжение получит его знакомство с Грязновым… Глава IV За несколько дней до нового 1942 года на вилле «Кер Аргонид» появился нотариус из Сен-Бриака. Он сообщил встретившему его Сенявину, что действует по поручению своего швейцарского коллеги, который специально прибыл из Швейцарии, чтобы вручить «его высочеству» важный документ.