Было потоплено 4 линкора, 2 эсминца, 1 минный заградитель. Ещё 4 линейных корабля, 3 лёгких крейсера и 1 эсминец получили серьёзные повреждения. Потери американской авиации составили 188 самолётов уничтоженными, ещё 159 были тяжело повреждены. Американцы потеряли 2403 человека убитыми и 1178 ранеными. — Целью нападения на Перл-Харбор, — закончил диктор свое особщение, — являлась нейтрализация тихоокеанского флота США для того, чтобы обеспечить свободу действий японской армии и флота в юго-восточной Азии… — Все это означает только то, — хмуро сказал Преклонский, — что на Россию эти макаки нападать не будут! Алексей задумчиво покачал головой. Это, действительно, было удивительно. И не только удивительно, но и выгодно для Японии, поскольку с точки зрения немедленного эффекта, нападение на Перл-Харбор превзошло любые ожидания тех, кто планировал операцию. Нейтрализация тихоокеанского флота США на 6 месяцев позволила Японии без особых проблем захватить большую часть Юго-Восточной Азии, включая Гонконг, Бирму, Голландскую Ост-Индию, Малайю, Сингапур и Филиппины. — Черт поймет, — снова заговорил Преклонский, — как эти азиаты смогли додуматься до такого! — Да какая разница, как, Евгений, — ответил Алексей, — главное, что додумались! Они еще долго разговривали на эту весьма болезненную для них тему, поскольку вся дальневосточная эмиграция оказывалсь не у дел, но никому из них не могло даже придти в голову, что во многом этот успех был спровоцирован советской разведкой. Ее подготовка началась еще в октябре 1940 года, когда нарком внутренних дел Л. П. Берия вызвал к себе работника 1-го управления НКВД СССР Виталия Павлова и сообщил ему о скорой командировке под прикрытием должности дипкурьера в США. Затем Павлов узнал, что ему надлежало провести операцию, направленную на ликвидацию военной угрозы Советскому Союзу со стороны Японии. Перед ним была поставлена задача склонить Соединенные Штаты Америки к определенным шагам, которые должны отвлечь Японию от её экспансионистских шагов в отношении Советского Союза. Об операции знали сам Павлов, начальник внешней разведки НКВД Павел Фитин, резидент нелегальной разведки в США, Исхак Ахмеров и Л. Берия. — Готовь все необходимое и храни все, что связано с операцией, в полнейшей тайне, — сказал Берия. — После операции ты, Ахмеров и Павел Михайлович должны забыть все и навсегда. Никаких следов не должно остаться… Операция «Снег» строилась на знакомстве Ахмерова через своего агента с очень влиятельным работником министерства финансов США Гарри Декстером Уайтом. Как выяснилось, Уайт обладал определенным влиянием на министра финансов США. По своим взглядам Уайт был антифашистом. Идея, которую высказал Ахмеров, заключалась в том, чтобы посредством Уайта повлиять на позицию правительства США и, в конечном итоге, на позицию президента Соединенных Штатов Америки относительно захватнических планов Японии. Ахмерова Уайт знал, как Билла, учёного-синолога. Было решено, что Павлов встретится с Уайтом и, представившись коллегой Билла, изложит ему тезисно идеи, исходящие от Билла, как специалиста по Дальнему Востоку, касающиеся угроз, исходящих от Японии. В апреле 1941 года Виталий Павлов и еще один сотрудник внешней разведки Михаил Корнеев выехали в Соединенные Штаты Америки под видом дипкурьеров. В мае Павлов встретился с Уайтом в одном из ресторанов Вашингтона. Павлов изложил Уайту мысли относительно положения на Дальнем Востоке. В ответ Уайт заметил, что и сам размышлял над этими же проблемами и, что получив информацию от специалиста по данному региону, сможет предпринять определенные усилия в данном направлении. Когда Павлов ознакомился с текстами записок, подготовленных Уайтом для Г. Моргентау и доложенных осенью 1941 года президенту Ф. Д. Рузвельту, он понял, что Уайт развил переданные ему им тезисы Билла в убедительные аргументы, которые принял на вооружение Белый дом. В результате США потребовали от Японии немедленно прекратить агрессию в Китае, а также нейтрализовать Маньчжоу-го. Таким образом, как будут говорить после войны многие историки, операция советской разведки в конечном итоге привела к нападению Японии на Пёрл-Харбор. Возможно, что они и были правы. Для того, чтобы понять, почему, надо вспомнить знаменитый меморандум Танаки, который был составлен еще в 1927 году. «Для того, чтобы завевать Китай, — говорилось в нем, — мы должны сначала завоевать Маньчжурию и Монголию. Для того, чтобы завоевать мир, мы должны сначала завоевать Китай. Если мы сумеем завоевать Китай, все остлаьные азиатские страны и страны Южных морей будут нас бояться и капитулируют перед нами. Имея в своем распоряжении все ресурсы Китая, мы перейдем к завоеванию Индий, Архипелага, Малой Азии, Центральной Азии и даже Европы. Но захват в свои руки контроля над Маньчжурией и Монголией является первым шагом…» СССР японцев не пугал, и именно поэтому Танака писал: «В программу нашего национального роста входит, по-видимому, необходимость вновь скрестить мечи с Россией на полях Монголии в целях овладения богатствами Северной Маньчжурии». И когда между японским «национальным ростом» и господством над всей Азией встала Америка, Япония решила разобраться с нею в лучших самурайских традициях. Столь неожиданному повороту во внешней политике Японии огорчились не только Преклонский с Алексеем, но и руководители Фашистской российской партии в Харбине. Нападение на Пирл-Харбор японцы разуршили не только американский флот, но и все их ожидания, связанные с нападением на СССР. — И теперь, — подвел итог встречи Преклонский, — я не знаю, есть ли нам смысл возвращаться! Мне надоело сидеть и слушать бесконечные обещания этих макак! — Что я тебе могу сказать, Евгений? — пожал плечами Алексей. — Ведь здесь тоже не особенно рвутся воевать! — Ладно, — махнул рукой Преклонский, — посмотрим… Алексей только развел руками, как бы говоря, что ничего другого им не остается… Проводив Преклонского, Алексей улегся на диван, укрылся теплым пледом и мгновенно заснул. Через два часа его разбудил звонок в дверь. Алексей неслышно подошле к двери и посмотрел в двернойглазок. Он увидел мужчину лет тридцати пяти. Лицо мужчины показалось ему знакомым. Алексей напряг память и вспомнил, что видел его на том самом приеме, где они с Преклонским были вызваны на дуэль. Он открыл дверь и вопросительно посмотрел на гостя. — Здравствуйте, Алексей Петрович, — сказал тот. — Извините за беспокойство, но мне хотелось бы поговорить с вами… — Проходите! — открыл шире дверь Алексей. — Благодарю вас! Мужчина вошел в коридор и снял плащ. — Чай, кофе, или что-нибудь покрепче? — поинтересовался Алексей. — Если вас не затруднит, — улыбнулся мужчина, — то кофе! — Не затруднит! — кивнул Алексей. Он провел гостя в гостиную, а сам отправился варить кофе. Сварив кофе, Алексей быстро накрыл на стол. — Угощайтесь! — улыбнулся он. Когда с кофепитием было покончено, Алексей вопросительно взглянул на гостя. — Меня зовут Александр Михайлович Грязнов, я сын полковника Грязнова… — Михаила Андреевича? — воскликнул Алексей, меньше всего ожидавший встретить в Париже сына товарища отца. — Да, — ответил гость. — А где сам Михаил Андреевич? — спросил Алексей. — Надеюсь, с ним все в порядке? — Да, в порядке… Гость достал из кармана пиджака пачку папирос. — Вы разрешите?