По одной версии Бандера ответил отказом, после чего был отправлен в концлагерь Заксенхаузен. Согласно другой версии, лидер ОУН принял требование немцев и был арестован только в сентябре, после чего полтора года содержался в немецкой полицейской тюрьме в Кракове и только затем был переведён в Заксенхаузен. — Если бы Советы припозднились бы с началом войны, — закончил свой довольно интересный для Алексея рассказ Куколовчи, — на что очень рассчитывали в Берлине, то это произошло бы в сентябре 1939 года, только тогда их не было в Западной Украине. Куколович опрокинул в себя очередную порцию водки, поморщился и продолжал: — Так что, как ты сам понимаешь, Алексей, нам куда безопаснее работать с теми, кто уже зарекомендовал себя! Среди них особенно выделяются бывшие петлюровские офицеры, группы гетмана Скоропадского и полковника Коновальца, у которого имеются очень сильные сторонники в Польше… — Но ведь Коновалец убит, — перебил Куколовича Алексей. — Да, — кивнул тот, — убит еще в 1938 году, но немцы продолжили работу с его преемником полковником Мельником… Мельник был управляющим имением митрополита Шептицкого и претендовал на роль вождя украинских националистов до августа 1939 года. В сентябре 1939 года он был освобожден немцами из польской тюрьмы, где за убийство польского министра Перацкого отбывал наказание один из лидеров националистов Бандера. Между Бандерой и Мельником началась борьба за власть, которой умело пользовались как германская, так и советская разведки, играя на противоречиях лидеров ОУН. — А знаешь почему, мы верим украинцам и не верим вам? — вдруг повысил голос Куколович. — Нет, — покачал головой Алексей. — Так я тебе скажу… Однако Алексей в тот вечер так и не узнал, почему немцы верили украинским националистам и не верили русским, по той простой причине, что Куколович откинулся в кресле и уснул на полуслове. Алексей попытался его разубдить, но было проще заставить помириться Бандеру с Мельником, нежели привести в чувство основательно перебравшего Куколовича. Убедившись, что тот пребывает в полной отключке, Алексей быстро осмотрел содержимое его крманов. Во внутреннем потайном кармане он обнаружил удостоверение, из которого следовало, что Николай Карлович Куколович является капитаном Абвера-II. В бумажнике он обнаружил какую-то сложенную вчетверо бумагу. Алексей расправил ее и усмехнулся. Это было досье на него… «Анненков Александр Петрович, 1900 года рождения, уроженец города Ростов, русский, беспартийный. Прадед, Антон Головатый, был первым атаманом кубанского казачества. Отец — Петр Алексеевич Анненков, есаул Кубанского войска, умер от ран в 1915 году. Мать — Бунакова Анна Михайловна — из княжеской семьи, до 1917 года работала преподавателем женской гимназии, после революции заведующая школой. Дед — Н. И. Бунаков — полковник Гренадерского полка, дворянин, умер в 1918 году. Дядя — Александр Михайлович Бунаков, артиллерист, до 1917 года служил в царской армии. После революции до 1922 года работал в Кремлевской артшколе, затем в ВСНХ. В 1926 году был арестован ОГПУ как участник антисоветского заговора в военной промышленности, возглавляемого академиком-артиллеристом Михайловым. Находясь под следствием, А. М. Бунаков умер в Ярославском изоляторе. Дядя — Евгений Тимофеевич Анненков, бывший казачий офицер, в период оккупации белыми Анапы работал в контрразведке. Был ранен и умер от ран. Алексей Анненков в 1914 году поступил в Новочеркасское казачье училище, из которого был выпущен в 1917 году в звании хорунжего. В 1918–1920 годах, по всей видимости, воевал в Добровольческой армии и дослужился до звания капитана. В 1929 году закончил юридический факультет МГУ, работал в Торгсине. В 1932 году был арестован ОГПУ по подозрению в организации коллективной читки мемуаров Шаляпина. Освобожден без последствий. В 1938 году А. П. Анненков был осужден на два года за мошенничество на рынке ценных бумаг. В мае 1941 Анненков был осужден вторично на два с половиной года за участие в краже. В сентябре 1941 года вместе с Евгеним Преклонским бежал из мест заключения в Харбин». Алексей невольно усмехнулся. Глядя на это досье, можно было подумать, что Куколович получал информацию о нем не от случайных людей, а из НКВД. Положив удостоверение и бумагу на место, Алексей встал с кресла и направился в комнату, где его давно уже ждала Жанна. Увидев входившего Алексея, сидевшая в кресле с каким-то журналом в руках девушка улыбнулась. — Ну, наконец-то! Она не спеша разделась и, накинув на плечи тонкий и почти прозрачный пеньюар, отправилась в ванную. Приняв душ и протерев все тело пахнувшим розами и молодстью нектаром, приготовленным по древним даосским рецептам, Жанна вернулась в комнату. Алексей окинул ее долгим взглядом и улбынулся. Что там говорить, хороша! Точеная фигура, крепкие и еще стоявшие груди, красивые длинные ноги, темные волосы, ниспадавшие на матовые плечи, — все это производило впечатление. И все же особенно хороши были у Жанны бедра, упругие и в меру выпуклые. Не встречал Алексей и таких ласковых рук, и когда Жанна массировала ему сначала спину, а потом грудь и живот, он испытал неземное наслаждение. А чего стоили ее нежные пассы грудью вдоль всего его тела, от глаз до кончиков пальцев! За ночь любви Жанна сменила столько поз, что Алексей начинал путаться в них. В конце концов, она села к нему на колени лицом к нему и обеими руками обвила его за шею… Они уснули часа в три ночи, усталые и довольные друг другом. Когда Алексей проснулся, Жанны не было, и только исходивший от постельного белья тонкий аромат роз напоминал о том, что эта сказочная ночь не приснилась ему. Алексей сварил себе кофе. Несмотря на бессонную ночь, он чувствовал себя на удивление легко. Алексей улыбнулся. Во что значила карсивая и ласковая женщина! Минут через двадцать из своей комнаты вышел Куколович. Чувствуя, что он наговорил вчера много лишнего, абверовец выпил кофе и, когда они вышли из дома, даже не заикнувшись о новой встрече, попрощался с Алексеем. На улице шел дождь и дул сильный ветер. Алексей поднял воротник плаща и отправился к себе, намереваясь принять ванну и завалиться спать. Однако отдохнуть ему в то утро не дали. Не успел он принять ванну и выпить кофе, как к нему явился Преклонский. Он был зол и, к удивлению Алексея, слегка пьян. — По какому поводу траур? — спросил Алексей. — Сейчас узнаешь, — поморщился тот и включил радио. Передавали последние известия, и Алексей узнал, что ранним утром 7 декабря самолёты с японских авианосцев нанесли удары по аэродромам на острове Оаху и по кораблям, стоявшим на якоре, в гавани Перл-Харбор.