— Не надо складывать руки и ждать погоды, Константин Владимировчи, улыбнулся Алексей, — надо только понять простую вещь, а именно то, что весь народ нам на борьбу с режимом не поднять! А вот бороться с большевиками самим, бороться организованно и целенаправленно, используя германскую мощь, мы можем! Для этого нам следует создать мощную подпольную организацию. Скажу вам больше, людей, нашего, понятно, уровня и происхождения в России предостаточно. Более того, у нас уже есть костяк такой организации, в которую входят даже высопоставленные чиновники, и не только в Москве. Как вы думаете, почему я вдруг оказался среди уголовников? — вдруг спросил Алексей. — Деньги были нужны! — усмехнулся Павлов. — И это тоже! — согласился Алексей. — Но главное все же в том, что я обзавелся очень серьезными связями. Более того, в различных преступных группировок очень много тех, кого принято называть «бывшими», которые пусть и в такой извращенной форме, но все же бросают вызов власти… — Так зачем же дело стало? — спросил генерал Кислицын, который с каждой минутой убеждался в том, насколько все они оторваны от российской действительнотсти. — Только за тем, — поджал плечами Алексей, — что, прежде всего, нам надо предать нашей организации солидность. Что для этого нужно? Только одно! Знамя, уровня великого князя, или генерала Деникина. Ну и, конечно, благословление немцев, без помощи которых мы просто не сможем существовать. Помимо идей, нам будут нужны деньги, много денег, взрывчатка, оружие, листовки и все остальное. Скажите честно, вы в силах все это обеспечить? Никто не ответил. — Но ведь «Трест» уже был! — не скрывая иронии, сказал Павлов. — Благодарю за напоминание, Иван Владимирович! — усмехнулся Алексей. — Но позвольте и мне вам напомнить: «что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем!» Да, Отелло задушил Дездемонну, но любить от этого люди не перестали! Первым засмеялся сам Павлов, затем его примеру последовали остальные вожди, и этот смех разрядил начинавшуюся сущаться атмосферу. Поскольку неожиданные по своей резкости речи гостя не нравились именно из-за своей остроты. — Наличие организации, — продолжал Алексей, — не исключает и личного, так сказать, вклада в нашу общую борьбу. Только куда удобнее посылать людей в определенное место с определенным заданием, нежели просто благослявлять отдельных смельчаков чаще всего на гибель! И если я через свою организацию сообщу вам, что в такой-то день и в такой-то час такой-то поезд повезет на уральский завод новое оборудование, вам будет намного легче осуществить диверсию! А люди, в Наркомате пути у нас есть. Но еще раз повторяю, что без согласия немцев у нас ничего не получится, и здесь уже вам, Константин Владимирович, с вашими связями, карты в руки… Больше вопросов не было. — Господа, — подвел итог, — я уважаю ваши взгляды и прошу меня извинить за мою, возможно, излишнюю резкость. Но хочу напомнить, что она объясняется только самым искренним желанием обрисовать вам ту ситуацию, которая сейчас сложилась в России. Что же касается меня лично, то я готов бороться с большевиками в той форме, какую вы посчитаете необходимой… Ответом Алексею послужили общие аплодисменты. И, судя по ним, Алексею удалось преодолеть то внутренее предубеждение, с каким вожди партии слушали его вначале встречи. Он слегка поклонился. — Благодарю! — Ну, а теперь, — широко улыбнулся на правах хозяина Родзиевский, — прошу всех закусить! За столом Алексей лишний раз убедился, что русские люди могут называть себя как угодно, но вино и речи они будут любить всегда. И в течение всего вечера ему пришлось ответить еще на множество самых разнообразных вопросв, вплоть до того, сколько стоит билет в баню. Затем Павлов проводил Алексея до ожидавшей его машины и попрсил шофера отвезти госят домой. — Алексей, — прощаясь, сказал он, — прошу завтра в четыре часа быть у меня. Нам предстоит важное дело… Когда Павлов вернулся в дом, то застал дискуссию в полном разгаре. — Да, — с некоторым раздражением басил генерал Кислицын, отвечая на чей-то вопрос, — этот человек может быть агентом НКВД, но скажите мне, что неправильного он сказал? То, что нельзя верить этим чертовым азиатам? Так я и без него это знаю! То, что никогда русский народ не примет идей фашизма? Так это ясно как божий день! Для русских людей даже такие понятия, как парламент и конституция оказались неприемлимыми, а вы им будете рассказывать о фашизме? Генерал замолчал и, махнув рукой, опрокинул стоявшую перед ним рюмку водки. — А, черт! — выругался он и налил себе еще водки. Опрокинув ее одним махом, он закусил соленым грибом и продолжал: — Меня мало волнует, откуда прибыл к нам этот парень, поскольку в эмиграции и без него полно агентов НКВД. И вам всем это прекрасно известно… — А что же вас волнует, генерал? — спросил Родзаевский. — Наше будущее! — ответил Кислицын. — Что вы имеете в виду? — Только то, — сказал генерал, — что Сталин сейчас поддерживает и Чан Кайши и коммунистов, поскольку они нужны ему как противовес против Японии, которая не может одновременно воевать и с Китаем, и с Россией! Но рано или поздно он должен будет сделать свой выбор, поскольку генералиссимус ненавидит коммунистов, а те ненавидят его, а власть всего одна! И что тогда? А вот тогда от нас просто-напросто избавятся, поскольку ни гоминьдановцы, ни коммунисты не будут ссориться со Сталиным из-за совершенно не нужных им эмигрантов! Надо заметить, что Кислицын был недалек от истины. Как известно из истории, первый император династии Цинь ввёл жестокие формы уголовных наказаний за мировоззрение, усиленно ограничивая свободу убеждений, и в последствии уничтожил более тысячи последователей конфуцианства, не согласных с его политикой и осуждавших её. Тирания пришедшей к власти компартии превзойдет жестокость династии Цинь. — Кем же был первый император династии Цинь? — вопрошал Мао Цзэдун и презрительно пояснял: — Он уничтожил всего 460 последователей Конфуция, мы же репрессировали 46 тысяч интеллигентов. Есть люди, которые называют нас диктаторами, говоря, что компартия — «современный Цинь Шихуан-ди». Это — факт, мы полностью его признаём. Жаль только, что их оценка занижена, надо бы её усилить… После того, как в 1949 году к власти пришел Мао Цзэдун, стало ясно, что те эмигранты, которые убежали от советской власти, вынуждены бежать дальше. Они бросали нажитое имущество и бежали через Филиппины, в Австралию, Южную Америку и США. Но все это будет потом, а пока китайские коммунисты сражались за власть с Гоминьнданом, и никто не мог предсказать, чем закончится их борьба. — Эко куда хватили! — усмехнулся Родзаевский. — Война только началась, а вы уже итоги подводите! А если победит Германия и отдаст Японии Дальний Восток, что тогда? Да и с Чан Кайши не все так просто. Это ведь он сейчас прислушивается к Москве, а что будет в случае его победы над коммунистами, не знает никто! Так что не торопитесь, генерал! Кислицын обреченно махнул рукой и налил себе еще водки. — А я согласен с генералом вот в чем, — вступил в разговор Гроссе. — Как мне кажется, нам на самом деле не следует открыто проповедовать идеи, которые русский народ не приемлет! У нас сейчас задача куда сложнее: разделаться с помощью немцев, о чем и говорил Анненков, с большевиками, а там мы найдем соответствующую форму общения с народом… — И что вы предлагаете? — взглянул на него Родзиевский. — На самом деле попытаться создать центральную организацию! — ответил Гроссе. — Уже создавали, — усмехнулся Жадовин. — О «Тресте» здесь уже упоминали, остается напоминть еще о «Мечтателях»! Не забыли? — Ничего я не забыл! — покачал головой Гроссе. Да и как можно было забыть о событиях, которые острой занозой сидели в памяти всех собравшихся в этот день на вилле Родзаевского. Эту операция была проведена в начале тридцатых годов разведотделом Восточно-Сибирского полпредства ОГПУ, который возглавлял Борис Гудзь. Именно он, не скрывая своего презрения, назвал разработанную им операцию «Мечтатели», как он называл белых эмигрантов, мечтавших о свержении советской власти. И операция удалась. Контрразведчики создали мнимую подпольную антисоветскую организацию, роль связного в которой выполнял ничего не подозревающий сын репрессированного священника. Через бывшего белого генерала Лапшакова, который лояльно относился к советской власти, контрразведчики вышли на его брата, одного из руководителей белой эмиграции в Маньчжурии полковника Кобылкина. Вскоре через границу в адрес псевдоподполья начали поступать деньги, оружие и антисоветская литература. А затем через «окно» на территорию СССР попыталась проникнуть вооруженная группа во главе с самим Кобылкиным, которая была немедленно уничтожена. — Я бы на вашем месте, полковник, — холодно ответил Гроссе, не любивший представителей монархического центра, которых он заглаза называл «реликтами», — не иронизировал, поскольку вы, подобно гоголевскому городничему, смеетесь над самим собой! И если вас переиграли чекисты, то это говорит только о вашей профнепригодности, а не порочности той или иной идеи! Мы послали на советскую сторону десятки отрядов, и большинство их было уничтожено! Тем не менее, мы продолжаем готовить и диверсантов, и террористов! И переиграть советских контрразведчиков ваша задача, поскольку вы принимаете деятельное участие во всех разведывательных операциях! Если вы, конечно, на это способны… Жадвоин хотел ответить, но усилием воли сдержал себя. Да и что отвечать? Гроссе бы прав: после драки кулаками не машут, а драку они пока проигрывали. И в том, что «мечтатели» так и остались мечтателями, была и его вина. Опускаться же до кухонных выяснений он посчитал ниже собственного достоинства. — Еще раз повторю, — продолжал несколько удивленный покладистостью полковника Гроссе, — нам очень важно иметь своих людей в Москве, поскольку у Гурина, как вы все знаете, ничего не получилось! И инофрмация из центра нам не помешает! А вот работает этот Анненков на НКВД, или нет, это уже ваша задача, полковник! Но если вам и это не удастся, то мы сами узнаем об этом после первых же провалов… — Да как же вам не стыдно? — ударил кулаком по столу сильно опьяневший генерал Кислицын. — Ведь это же наши люди! — А вы знаете другой способ проверить лояльность того или иного агента? — насмешливо взглянул на него Гроссе. Споры продолжались до поздней ночи, и, как это чаще всего бывает у русских людей, они ничем не кончились. В конце концов, участники встречи решили в ближайшее время еще раз встретиться. И надо отдать Алексею должное, со своими прямыми вопросами и ответами заставил их серьезно задуматься о смысле всего происходящего. Положение осложнялось еще и тем, что Алексей, волно или невольно, ударил по самому больному месту: по отношению Японии, с которой связывали свое будущее русские фашисты, к идущей войне. Да, Япония вынашивала идею нападения на СССР, но отказалась от нее.