После чего японские газеты сообщили, что в Харбине царит полная анархия, китайские полицейские безнаказанно стреляют на улицах и грабят гражданское население. По этому поводу японским консульством в Харбине был заявлен протест китайским властям. В первых числах января 1932 года в одном из китайских магазинов города Харбина, произошла драка между русским покупателем и китайскими продавцами. Для того, чтобы раздуть этот инцидент, Косьмин, по заданию все того же Осавы, направил в указанный магазин несколько членов своей организации, которые учинили там погром. Затем началось массовое побоище между русскими и китайцами. В итоге этой провокации несколько человек было убито. Для того, чтобы еще больше усугубить этот инцидент, Осава поручил Родзаевскому и японскому журналисту Накамура отправиться на автомашине с японским флагом к месту происшествия. Он предупредил, что машина будет обстреляна. Рядом с местом проишествия машину обстреляли неизвестные, после чего японцами снова был заявлен протест китайским властям и корпусу иностранных консулов. При этом японцы беспардонно заявили, что китайские полицейские обстреливают машины с японским флагом и совершили покушение на Родзаевского и Накамуру. После этих провокаций части Квантунской армии 5 февраля 1932 года захватили Харбин и начали оккупацию Северной Манчжурии. — Друзья, — заговорил Родзаевский, — сегодня мы имеем одновременно радостную и редкую возможность услышать человека, который всего три месяца назад проживал в России, и задать ему имеющиеся у нас вопросы… Прошу вас! Раздались сдержанные аплодисменты. Алексей поднялся со своего места и всем своим видом выразил готовность отвечать на любые вопросы. И они не заставили себя долго ждать. — Скажите, пожалуйста, Алексей Петрович, — спросил Матковский, — насколько сильно среди прстых людей недовольство Сталиным? — Я, — ответил Алексей, — такого недовольства не заметил. И вовсе не потому, что его нет. Коненчо, оно существует, но проявлять его публично люди боятся! Любая фраза, в которой содержится хотя бы намек на критику существующего режима, грозит самыми печальными последствиями. Более того, те люди, которые попадают в лагеря по политической статье, и там находятся на положении изгоев, поскольку «фашистов», а их называют именно так, угнетает не только начальство и охрана, но и блатные. А это, скажу я вам, удовольствие ниже среднего. Более того, сейчас даже в лагерях люди рвутся на фронт, так что же говорить о тех, кто на свободе? — Все сказанное вами, — покачал головой Радзиевский, — означает только то, что на организованное выступление против сталинского режима нам рассчитывать не приходится? — Не только на организованное, — покачал головой Алексей, — но и на спонтанное! Единичные выпады доведенных до отчаяния людей не в счет! — Иными словами, освобождение может придти только извне? — Я смогу ответить на ваш вопрос, — повернулся к нему Алексей, — только после того, как узнаю, что вы имеете в виду под освобождением извне? — Например, вторжение Квантунской армии! — пожал плечами как о чем-то само собой разумеещимся Родзиевский. — То есть, — ответил Алексей, — вы не исключаете такой возоможности, что японцы дойдут до Москвы, покончат со Сталиным и освободят русский народ? — Вы несколько утрируете, — несколько неуверенно сказал Родзаевский, говоря откровенно, не привыкший к столь острой дискуссии. — Ничуть! — покачал головой Алексей. — Просто я реально смотрю на вещи, и именно поэтому считаю, что никогда Квантунская армия не пройдет по Красной площади! А если даже гипотетически представить себе, что японцы дойдут до Москвы, то невольно возникает вопрос: а что будет дальше! После того, как они покончат со Сталиным? Более того, война идет уже четыре месяца, а Токио что-то не спешит вступать в нее! Да и у немцев, которые гораздо ближе к Москве, дела идут далеко не так блестяще, как того нам всем хотелось бы! Можно говорить все, что угодно, но не видеть того, что блицкриг провалился, может только слепой! А теперь я хотел тоже спросить вас, Константин Владимирович! — Пожалуйста! — улыбнулся Родзаевский. — Какой вы видите конечную цель существования вашей организации? Удар был нанесен, что называется, не в бровь, а в глаз. Принятый на 3-м Всемирном съезде ВФП в июле 1935 года «План Новой России», согласно которому русские фашисты намеревались свергнуть коммунистическую власть в России к первому мая 1938 года, провалился. «Российские фашисты обязаны выполнить эту задачу или погибнуть!» — говорилось в нем. Однако не выполнили и не погибли! — Вопрос, — после некоторого замешательства ответил Родзиевский, — не очень корректный… — А что в нем не корректного? — удивился Алексей. — Если Япония завоюет Дальний Восток, — сказал Радзиевский, — мы сможем усилить наше влияние на занятых японцами территориях. Кроме того, у нас имеются определенные силы… Так оно и было на самом деле. Некоторые японские политики планировали создание силами своей армии «единой национальной России», которая находилась бы под влиянием Японии. Вдохновителем таких планов являлся бывший военный министр Японии — генерал Араки. Более того, начальник Харбинской военной миссии генерал Дой говорил, что созданное японцами «Бюро по делам российских эмигрантов» должно считать себя будущим русским правительством. Тем не менее, японская военная миссия в Харбине взяла под контроль все действовавшие антисоветские белоэмигрантские организации. Более того, к каждой белоэмигрантской организации были приставлены советники из числа сотрудников японской военной миссии. При «Российском фашистском союзе» роль такого советника выполнял майор Акикуса. Под руководством японской военной миссии белоэмигрантские организации в счет будущего благоустройства проводили в эмиграции широкую антисоветскую пропаганду и забрасывали свою агентуру в Советский Союз с заданиями по разведке и созданию антисоветского подполья. И надо отдать японцам должное: все это время японцы не скупились на обещания. Другое дело, что пока все они были, пусть и заманчивыми, но все же обещаниями. И Родзаевский на собственном печальном опыте хорошо познал ту простую истину, что между любыми обещаниями и их исполнением, чаще всего, лежала дистанция огромного размера. И что на самом деле стали бы делать японцы, завоевав Дальний Восток и Сибирь, не знал никто. — Извините меня, Константин Владимирович, — воспользовавшись очередной паузой, снова заговорил Алексей, — но это даже не наивно! Япония не нападет на Советский Союз только по той простой причине, что очень боится это делать. Как бы ни была ослаблена Красная армия после репрессий, но, смею вас уверить, у Дальневосточной армии хватит сил, чтобы очень быстро покончить с японцами. В противном случае план «Кан-Току-Эн» был бы уже приведен в исполнение. Что же касается ваших сил, то их хватит, чтобы захватить какое-нибудь село, поскольку сейчас на границу с Китаем подтягиваются новые пограничные отряды, и очень скоро их численность достигнет пятидесяти тысяч. Не надо забывать и том, что у японцев не самым лучшим образом складываются дела в их войне с Китаем, и проведенные в этом году наступления японской армии не дали особых результатов. А ведь Квантунская армия намного превосходит по урвоню подогтовки и вооружения китайские войска. Тем не менее, ни Чан Кайши, ни Мао Цзэдун и не собираются уступать! Но если мы даже представим, что японцы возьмут Дальний Восток, неужели вы думаете, что они будут делиться своей властью с вами? Родзиевский не ответил. Он просто не знал, что отвечать, поскольку этот Анненков хорошо знал, что говорил. Японцы и на самом деле не спешили реализовывать план «Кан-Току-Эн» («Особые маневры Квантунской армии»), который сводился к нанесению главного удара в начале войны по Приморью. Что же касается цели всего их сущестовавния, то она заключалась в отделении от СССР его дальневосточных районов и Востчной Сибири и создания на этой территории российского государства под протекторатом Японии. — В лучшем случае, — продолжал Алексей, — мы будем исполнять с вами роли надсмотрищиков и надзирателей, но до высокой политики нас никто никогда не допустит. В японском Генеральном штабе сидят трезвые люди и прекрасно понимают, им за глаза хватит одного Приморья, и на Москву они никогда не пойдут, предоставив это весьма сомнительное удовольствие немцам. Вы знаете, что сказал о Японии высокопоставленный чиновник рейха Гёрделер? Ответом послужила тишина. — В нашем распоряжении, — продолжал Алексей, — нет настоящих союзников. Япония — это не союзник, а страна, которая хладнокровно извлекает выгоду из положения в Европе и в случае победы беззастенчиво уничтожит и германские интересы в Восточной Азии… Алексей замолчал. Молчали и все присутствовавшие в комнате. По сути дела, их гость не сказал ничего нового, они и сами постоянно спорили на эту тему. Только так ни до чего и не договорились. — И каков же выход? — нарушил затянувшееся молчание Матковский. — Выход у нас один, — ответил Алексей, — и даже не выход, а надежда. Надежда на то, что немцы все-таки сумеют победить. И нам по большому счету остается только одно: всячески помогать им! А теперь скажите мне, почему Белое дело проиграло? — Ну, здесь очень много причина, — пожал плечами генерал Кислицын. — Конечно, много! — согласился Алексей. — Во многом потому, что Троцкий под угрозой смерти заставил многих наших офицеров служить в Красной армии. Но сыграло свою роль и то, что наши белые вожди и не думали объединяться! Деникин, Юденич, Врангель, Колчак, — все он мечтали въехать на Красную площадь на белом коне, но вся беда была только в том, что въезжать на эту самую площадь они собирались по отдельности. А у Ленина, хотим мы того, или нет, была объединяющая всех большевиков сила — партия! — Иными словами, — начал Гроссе, — вы хотите сказать, что нам… — Именно это я хочу сказать! — договорил за него Алексей. — У нас должна быть организация, которая несла бы в себе некую объеденительную идею! А теперь давайте посмотрим какую! Может воодушевить и хоть как-то объеденить русский народ идея фашизма, особенно после того фашисты напали на его землю и жгут на ней все, что возможно? Алексей замолчал и обвел долгим взглядом внимательно сулшавших его людей. Ему никто не ответил. — Думаю, что нет! — продолжал он. — Хотя бы той простой причине, что фашизм это окрашенный в коричневый цвет коммунизм! Только вместо партийного секретаря у власти будет стоять партийный фюрер! Но если своего секретаря народ еще терпит, то чужого фюрера вряд ли будет терпеть… — Ну, знаете! — возмущенно воскликнул Наголян. — Это отдает Коминтерном! — Это правда, — спокойно ответил Алексей. — Жестокая, как и всякая правда! И единственное, с помощью чего мы хоть как-то сможем объеденить людей это монархия! Тем более, что она в России по большому счету и не умирала! Только на смену батюшки-царя, любившего и заботившегося о своем народе, пришел красный император, который мордует этот народ всеми доступными ему способами! — Но в таком случае, — снова вступил в разговор Родзиевский, — нам не остается ничего другого, как только сложить руки и ждать у моря погоды!