Беглецы плотно закусили припрятанными китайцем заранее жаренными куропатками и сделали по несколько глотков водки. Впервые за несколько месяцев чувствовали абсолютную сытость. Немного отдохнув, беглецы снова тронулись в путь. До китайской границы было около сорока километров, и преодолеть их надо было как можно быстрей. И надо отдать им должное, уже к десяти часам утра они вышли к берегу Амура, где в удобной гавани их ждала моторная лодка. Теперь беглецам предстояло самое сложное: переправиться на ту сторону. Конечно, они могли дождаться ночи и переплыть Амур, который достигал в этом месте ширины трех кмлометров под покровом темноты. Это тоже было рискованно, но темнота давала известные преимущества, и в случае стрельбы с советской стороны попасть беглецов было довольно сложно. Вся проблема было только в том, что за это время их могли догнать. — Что будем делать? — спросил Алексей. — Пойдем сейчас! — решительно ответил Преклонский. — Пограничных вышек здесь нет, а пока наряды, если они есть, опомняться, мы будем уже далеко! Так? — взглянул он на китайца. Тот кивнул. — Тогда с Богом! — перекрестился Преклонский и направился к стоявшей в кустах лодке. Они стащили тяжелую лодку в воду, и китаец завел мотор. Лодка дрогнула и, быстро набирая скорость, устремилась к другому берегу. Как и предполагал Преклонский, расчет на неожиданность оправдался, пограничники опомнились слишком поздно и открыли стрельбу уже после того, как лодка достигла середины реки. После чего они стрелять не решились, поскольку беглецы уже находились на территории Китая. — Ну, вот и все! — вздохнул Преклонский полной грудью, выходя на китайский берег. Алексей последовал его примеру и выпрыгнул из лодки на белый песок. Пахло рыбой и водрослями. И еще свободой. И ее сладкий запах перебивал все остальные… Глава XXI Харбин встретил беглецов проливным дождем. Преклонский остановил такси и, когда они сели в машину, сказал шоферу: — «Метрополь» на Центральном проспекте! Заметив вопросительный взгляд Алексея, пояснил: — Русский ресторан… — Ничего себе, развернулись соотечественники! — улыбнулся тот. А соотечественники, действительно, развернулись. Именно беженцам — чинам белых армий Дальневосточья — харбинцы обязаны появлением на своих улицах первых такси, лихо управляемых элегантными офицерами в выцветших френчах без погон и залихватских фуражках со следами былых кокард. Они были всегда готовы доставить пассажиров в любом направлении, в том числе и на увеселительные прогулки за город. У стоянок такси стихийно стали возникать разнообразные «погребки», где перед дальней поездкой любой желающий мог вкусно поесть, сопровождая обед недорогой харбинской водкой. В городе бойко заработали новые кабаре, рестораны, ломбарды, в которых с легкой руки беженцев накапливались у ростовщиков коллекции драгоценностей, золота, наград, мехов и фамильного серебра. Деятельность большинства открытых новыми эмигрантами предприятий была сосредоточена на обслуживании досуга состоятельных иностранных и консульских служащих, представителей разведок, в том числе и иностранного отдела ОГПУ. Ни для кого уже давно не было секретом и то, что ОГПУ, как и все другиеспецслужбы, вело сбор оперативной информации путем вовлечения в круг информаторов ресторанных див, официанток и просто скучающих любительниц авантюрной жизни, обещая им самые разнообразные поощрения. При этом они обещали все, что угодно, от предоставления советского гражданства до выплаты поражающих воображение сумм. Известно было и то, что чаще всего все эти щедрые обещания почти никогда выполнялись. Машина тронулась. Алексей с интересом смотрел на пролетавшие за окном пейзажи. Центральный проспект был проложен в 1900 году и первое время назывался Китайским проспектом. В 1924 году улицу замостили, она приобрела чистый и респектабельный вид. В то время здесь было множество иностранных магазинов, аптек, ресторанов, гостиниц, баров и танцевальных залов. В 1925 Китайский проспект был переименован в Центральный проспект и являл собой самый оживленный в Харбине торговый район. — Это, — сказал Евгений, кивая в окно, — Собор Святой Софии… — Давай зайдем, Женя! — попросил Алексей. Преклонский кивнул и, прниказав водителю подождать, направился к входу в собор. — Как можешь видеть, — сказал он, — его главный купол имеет форму лука. Не знаю, так ли это на самом деле, но специалисты говорят, что по красоте он не уступает московскому собору Василия Блаженного… Алексей кивнул. Он был всегда далек от того, чтобы сравнивать два великих произведения русского зодчества, поскольку кажджое из них было величественно по-своему. Для него было достаточно то, что они были. Когда они вошли в храм, служба была в полном разгаре. Как выяснилось, именно в этот день православная церковь отмечала Рождество Пресвятой Богородицы. — Хорошее предзнаменование, — шепнул Алексею Преклонский. Тот кивнул. Он хорошо помнил историю возниковновения этого праздника. Жители Назарета, христиане Иоаким и Анна, долгие годы были бездетными. Это считалось карой Божией. Дабы замолить грехи и очиститься, Иоаким ушел в пустыню и провел там 40-дневний пост. В то время обоим супругам явился посланник с вестью о скором зачатии и рождении девочки. Иоаким с радостью вернулся домой, и через 9 месяцев у них с Анной родилась дочь Мария. Праздник в честь этого события был установлен в V веке. Алексей слушал священника и с интересом осмтривал внутренее убранство собора. Он никогда не был в Стамбуле и не мог судить о том, насколько была хорош возведенный там Юстинианом собор Святой Софии. Но то, что он увидел здесь, в Харбине, приятно поразило его. Особенно ему понравилась стенная роспись, сделанная, как он узнал позже, русским художником Анастасьевым. В соборе три святых места: скульптура Христа, икона «Христос воскрес» и иконы Святой Софии и Святого Николая. Алексей с удовольствием отстоял почти всю службу.