Приехав в Белград, Околович сообщил, что японцы настаивают на заброске агентуры НТСНП в Советский Союз с территории Румынии. Спустя некоторое время несколько диверсантов из НТСНП прибыли в Бухарест, где Околович с помощью приехавших туда японцев Усуи и Монаки организовал их подготовку для заброски в СССР. Все они были своевременно обезврежены. Репрессии нанесли разведке страшный урон, тем не менее, она сумела не только оправиться от нанесенных ей р ан, но и еще более окрепла. И уж кто-кто, а генерал Москвин знал об этом непонаслышке… Москвин вызвал к себе Громова и, ознакомив его с донесением, сказал: — Как ты понимаешь, Сергей, Преклонский нам нужен живой и невридимый… — Понимаю, — ответил Громов, мгновенно оценивший план своего начальника по использованию столь одиозной фигуры в собственной игре, — а потому прошу отправить в Харбин меня… — Хорошо, — кивнул Москвин. — Вылетай сегодня же! Вот только как ты собираешься искать этого Лесника? Ведь у нас на него ничего нет! — Зато у меня есть идея, — улыбнулся Громов. Москвин понимающе покачал головой. Он по опыту знал, что Громов всегда считался авантюристом, но самой высокой пробы. Поскольку никогда не был авантюристом ради авантюризма и отличался продуманностью и тонким расчетом. Да и не стал бы его приятель полковником в тридцать шесть лет, если бы не обладал одновременно страстью к приключениям, с одной стороны, и потрясающей интуиции, с другой. Но то, что он услышал сейчас, поразило даже его, не раз смотревшего смерти в глаза. — Ну что же, — сказал он после небольшой паузы, — если ничего другого не остается, то действуй… Москвин вышел из-за стола и протянул Громову руку. — И прошу тебя, — негромко сказал он, — зря не рисковать. У нас еще очень много дел. Удачи… — Спасибо, Сергей, — крепко пожал протянутую ему руку Громов. Глава X Через неделю из прибывшего на Харбинский воказл поезд из Берлина вышел стройный мужчина в элегантном сером костюме и такого же цвета шляпе. По паспорту он значился как Хельмут Райснер, коммерсант из Мюнхена. С вокзала он отправился в расположенную в пригороде Харбина гостиницу. В семь часов вечера в его номере раздался телефонный звонок. Райснер снял трубку. — Это «Белый лотос»? — услышал он заданный на французском языке вопрос. — Нет, — ответил он, — вы ошиблись… — Извините, месье! — снова заговорил голос на другом конце провода. — Это надо же, как не везет! Звоню в десятый раз и все время попадаю не туда! Ладно, завтра попробую еще раз! Извините! — Ради Бога! — ответил Райснер. В восемь часов Райснер по широкой лестнице из красного дерева спустился в холл и, улыбнувшись бросившему на него взгляд портье, вышел из гостиницы. Пройдя метров пятьдесят к шоссе, он резко повернулся, словно внезапно что-то вспомнил, и пошел назад. Но ничего подозрительного не обнаружил. На всякий случай Райснер простоял минут пять в благоухающих кустах. Никого. Он вышел на шоссе, поймал такси и приказал отвезти себя на Центральную улицу, которая вместе с Софийским собором считалась одним из символов русского Харбина. Отпустив машину, Райснер медленно двинулся по Центральной улице. Он впервые был в Харбине и с интересом осматривал улицы этого уже успевшего стать знаменитым города. Как считали некоторые историки, запись иероглифами позволяет перевести название города как «высокий берег» и даже «красивая могила». Согласно другой версии название города происходит от монгольского «хараба», что означает «баранья лопатка». И с высоты птичьего полета Харбин на самом деле напоминает своими очертаниями лопатку. Называют Харбин и «жемчужиной под крылом лебедя», так как провинция Хэйлунцзян по форме границ напоминает грациозную птицу, под крылом которой уютно расположился город. В XII веке в этих местах размещалась первая столица чжурчжэньского государства Цзинь. Город был основан русскими в 1898 году как железнодорожная станция Трансманчжурской магистрали. Одним из основателей города был Николай Сергеевич Свиягин, руководивший строительством КВЖД. Во время русско-японской войны Харбин являлся базой для российских войск в Маньчжурии. В конце русско-японской войны Харбин временно находился под совместным японско-китайским управлением. В 1910–1911 годах город пережил эпидемию чумы. К 1917 году число жителей Харбина перевалило за 100 тысяч. Из них русских насчитывалось более 40 тысяч. После Октябрьской революции многие дворяне, офицеры и белогвардейцы бежали в Харбин и внесли большой вклад в его развитие и возвышение. В результате к 1924 году в городе насчитывалось около ста тысяч русских эмигрантов. В те времена Харбин стал исключительным явлением. Построенный русскими на китайской территории, он оставался типичным русским городом в течение ещё 25 лет после революции. К тридцатым годам население Харбина превысило 2 миллиона человек, и лишь полмиллиона из них были китайцы. В 1932 году произошел переворотный момент в истории жизни города. Япония захватила Маньчжурию, а Харбин вследствие отказа СССР от прав на железную дорогу перестал быть «тихой гаванью» для русского населения. В 1935 году СССР продал долю собственности КВЖД Японии, после чего отток русских из Харбина существенно увеличился. Но даже сейчас Харбин во многом оставался русским городом. И далеко не случайно сами русские называли Центральную улицу Арбатом, на котором находилось множество иностранных магазинов, аптек, ресторанов, гостиниц, баров и танцевальных залов. Райсман подошел к гостинице «Модерн», построенной в 1913 году французом еврейского происхождения Иосифом Каспе по проекту архитектора С. А. Венсана. И для всякого русского примечательная она была, в первую очередь, не своими кухнями, а тем, что здесь останавливался в 1936 году великий Шаляпин. На вокзале великого певца забросали цветами, после чего его отвезли в лучший отель города «Модерн» в сопровождении десяти лимузинов. Шаляпин дал три концерта в самом большом кинотеатре города «Америкэн». Для того чтобы достать билеты, люди с вечера занимали очередь и, греясь у костров, стояли всю ночь. Подавив в себе искушение поужинать в знаменитом русском ресторане, Райсман с интересом осмотрел здание филиал компании «Чурин и Ко», основанную знаменитым сибирским купцом Иваном Яковлевичем Чуриным. В двадцать лет Иван Чурин отправился вместе с экспедицией генерал-губернатора Восточной Сибири Николая Муравьева-Амурского исследовать земли Амура и Приморья. Вскоре он стал самостоятельно водить торговые караваны в удаленные казацкие поселения, расположенные по линии русско-китайской границы. Купца Чурина знал весь Дальний Восток. Он много жертвовал, строил на свои деньги великолепные каменные здания в Благовещенске, Хабаровске, Николаевске-на-Амуре, Уссурийском и Черниговке, во Владивостоке. Со временем Чурин сосредоточился на приобретении золотых приисков, особенно на территории современной Амурской области. Затем очередь дошла до собственных пристаней, складских помещений и финансовых организаций. К удивлению Райсмана, на здании не было даже меморилаьной доски знаменитого на весь Дальний Восток купца. Райсман отправился в храму Святой Софии, который находился на одной из центральных улиц Харбина Наньцзицзе. Это был крупнейший православный собор на Дальнем в византийском стиле. Он был построен в 1907 году царской пехотной дивизией в Восточной Сибири, в 1912 году церковь Святой Софии была перестроена из дерева и кирпича. Нынешний же вид церковь приняла в 1932 году, когда была восстановлена после десятилетней реставрации.