Да еще где! В его же собственной вотчине! А он даже не знал, на кого ему думать. Марина? Конечно, все может быть, но она никогда не видела этого самого сейфа, который он хранил в погребе. Да и не знала она ни о какой икре. Зеки? Эти могли, если, конечно, знали. Подельники? А что? О его доходах знали в Управлении два человека и вполне могли ограбить его. Но самым печальным было то, что он не мог дать делу официальный ход. Проще было самому явиться в прокуратуру и заявить на себя. Что оставалось? Закусить губы и материться! И, конечно же, воровать! На том до глубины души оскорбленный и униженный чекист и остановился. И все же он ошибался. Знала Марина о пещере Лейхтвейса, ох, как знала. И тому, что в ней хранилось, мог позавидовать и сам знаменитый разбойник Генрих Лейхтвейс, который хранил в своем убежище награбленные сокровища. О тайнике она узнала случайно, в тот самый день, когда Николай получал от начальника производственного отдела очередную долю за икру, а затем пошел прятать ее в сарай. Дальше все было делом техники. Она рассказала о тайнике Алексею, тот Хрому, который достал воровские инструменты, а Анненков вскрыл сейф. Другое дело, что Марина затеяла всю эту эпопею только с одним желанием: отомстить! Ни о каком обогащении она не думала. Да и теперь, когда все было сделано и это золото легло между нею и Алексеем, она многое бы отдала за то, чтобы исправить положение. Но было уже поздно. Во всяком случае, пока… Как и было обусловлено, половину добычи Алексей отдал Хрому, а остальное поделил с Мариной. А еще через неделю Дугин получил новый удар. Совершенно неожиданно для него, ему было приказано сдать дела и прибыть в Москву. После чего след его затерялся… Глава III Поезд из Москвы пришел в Ростов ровно в назначенное время. Сотни измученных дорогой пассажиров с радостным шумом высыпали на перрон. Стоял тоскливый февральский вечер. Погода в этом году не баловала даже этот южный город, было прохладно, и вперемешку со льдом моросил мелкий нудный дождик. Прячась от дождя, люди раскрывали зонтитки, а те, у кого их не было, торопливо поднимали воротники плащей и пальто. Все спешили как можно скорее покинуть залитый водой негостеприимный перрон и быстрее добраться туда, где их ждал горячий чай и теплый прием. Сложно сказать, ждал ли чай и прием невысокого мужчину с черным сильно потертым кожаным портфелем в руках, но, судя по его быстрому шагу, он спешил. А вот затем случилось нечто странное. Выйдя на привокзальную площадь, мужчина не пошел ни на остановку автобуса, ни к частникам, которые наперебой предлагали свои недешевые в этот ночной час услуги приехавшим. Он быстро свернул в темный переулок и долго простоял у какого-то плуразрушенного барака, наблюдая за площадью. Создавалось впечатление, что он, то ли следил за кем-то, то ли кого-то ждал. Но как бы там ни было, минут через тридцать, когда на площади не осталось ни одного пассажира, ни машины, он пятнадцать, мужчина еще раз внимательно осмотрелся и быстро зашагал в темноту только в одном ему известном направлении. Направление это проходило по начинавшейся от вокзала Красноармейской улице. В конце улицы начинался небольшой сквер. Мужчина с портфелем несколько раз оглянулся и вошел в мрачную и залитую водой аллею, сквозь уже полуголые ветки многочисленных деревьев едва пробивался тусклый лунный свет. Мужчина прошел всего метров пятьдесят, когда из-за одного из деревьев к нему метнулась черная тень и нанесла ему удар тускло блеснувшим в неверном свете луны ножом. Даже не охнув, мужчина споткнулся и упал на грудь. Тень выхватила из его рук портфель, и в следующее мгновенье к нему присоеденилась еще одна такая же темная тень. Ею оказался молодой парень лет тридцати в каком-то подобии бушлата. — Давай! — хрипло произнес он своему подельнику, плотному нозкорослому мужчине лет сорока пяти с кривым шрамом на левой щеке. — Сейчас! — кивнул тот. Парень со шрамом открыл портфель и запустил в него руку. Когда он вытащил ее из портфеля, в ней в неверном свете луны тускло блестнули золытые ювелирные изделия. — Порядок! — усмехнулся он. — Теперь Зяма раскошелится! — Что с ним? — кивнул парень на неподвижно лежавшего на земле мужчину. — Добить? — Зачем? — усмехнулся тот. — После моего удара не добивают! Парень наклонился ниже и увидел огромную лужу черной крови, которая обильно текла из раны в спине. — Ну, и силен ты, Баркас! — в неподдельном восхищении покачал он головой. — Ладно, Козырь, — отмахнулся тот, кого назвали Баркасом, — потом хвалиться будем! Давай с ним кончать! Однако вместо того, чтобы поднять бесжизненное тело, бандиты поволкли его по земле, оставляя за ним широкий кровавый след. Создавалось такое впечатление, словно они специально хотели оставить этот след. Дотащив тело к начинавшемуся метрах в тридцати от аллеи большому и глубокому пруду, они взяли его за руки и за ноги и, несколько раз тяжело качнув, бросили в воду. Через несколько секунд человек, совсем еще недавно мечтавший о горячем чае, лежал на трехметровой глубине, и только какая-то полусонная рыба отметила его появление в пруду тем, что несколько раз ткнула его мягкими губами в лицо. — Перо! — взглянул на Баркаса Козырь. Тот достал из кармана окровавленную финку и бросил ее недалеко от берега. Потом снял перчатки и сунул их в карман. — Ну что, — спросил он, — теперь можно и водки выпить! — Подожди! — взглянул тот на часы. — Через два часа сядем в поезд и будем пить до самой Одессы! Но выпить бандитам в ту так удачно начавшуюся для них ночь, им так и не пришлось. Не успели они пройти и сорока метров, как сзади раздался негромкий, но очень властный голос: — Стоять! Больше удивленные, нежели испуганные, бандиты быстро повернулись на голос и увидели рослого мужчину в широкополой шляпе с пистолетом в руке. — Ты кто такой? — прохрипел Баркас.