— То же самое, что и о еще доброй тысяче подобных фирм — я никогда о такой не слышал. — А Сорокина знаете? — Понятия не имею, кто он? На экране опять возник ведущий теленовостей: — Похоже, у господина Горина возникло много проблем. И самая большая — это проблема с памятью. Но я обещаю, что непременно буду следить за ходом набирающего обороты скандала и, если смогу, попробую помочь Олегу Борисовичу вспомнить то, что напрочь вылетело из его головы. Я уже переговорил с известным гипнотизером, так что, господин Горин, если вам действительно понадобится досконально разобраться со своим прошлым, обращайтесь. А теперь о других новостях. В этот момент зазвонил телефон. — Аленушка, вы смотрите новости? – радостно поинтересовался Налимов. — Да. И содрогаюсь. — Мне кажется, пока все идет хорошо. И ваша программа окажется в эпицентре наших разбирательств. Как идет подготовка? — Полным ходом, — упавшим голосом ответила она. Ей стало жаль Олега Горина. Может, это было чувство справедливости, поскольку только что предложенные зрителю факты ведь же шиты белыми нитками. У нее не возникло уверенности, что хоть что-нибудь «раскопанное» является правдой. В основном потому, что ведущий вел себя слишком предвзято. Слишком старался отработать гонорар, который ему заплатили за раздувание публичного скандала. И что это за еженедельник «Wееkеnd»? Какая-то желтая пресса. А этот предприниматель Сорокин плохой актер. Но с другой стороны… — Нам нужно встретиться, — посерьезнел Налимов. — Давайте завтра. — Хорошо… Она положила трубку. «Информационная война, вот, значит, ты какая!» Ничего себе, сила четвертой власти! Ведь большинство людей уже прониклись идеей, что Горин — политик «с душком». Тяжело ему придется, бедному. Права ли она сама, что влезла в эту войну? Справедливо ли поступает? Не тащится ли против совести? Ведь то, что она собирается делать, да, в сущности, уже делает, — это работа на общественное мнение. А тут нужно действовать, только четко сознавая свою правоту. Ведущий новостей, конечно, хватил лишку. Но его можно понять — он выполняет заказ. У него свой интерес. И у Налимова тоже свой интерес: ему нужно сбросить с предвыборного поезда сильного противника. Тут все средства хороши. У этих людей свои понятия о чести и достоинстве. Но она-то при чем? Она влезла во все это дерьмо только для того, чтобы добиться справедливого возмездия. А справедливо ли оно будет? Но она же своими ушами слышала (вернее, ушами Марины, а та явно не врала), как адвокат «Дома» Прохоров пригрозил Марининому Павлу господином Гориным, если тот затеет разбирательство. И Титов опять же… Конечно, Горин мог и не иметь никакого отношения к смерти Андрея, но он же, в конце концов, покрывает компанию «Дом». Так что на руку он все-таки нечист. А значит, она — Алена — не сделала ничего плохого, разоблачив его. Эти размышления ее немного успокоили. Тут телефон зазвонил снова. — Видела новости? — с придыханием вопросил Катерина. — Ну… — Не ну, а круто! — Ничего крутого не вижу, — ворчливо отозвалась она. — Да что ты! Это же телевизионный взрыв! Такая смелость в эфире. Такой разгром. Ведущий просто супер! – Ведущий просто подлец! Раньше я ему верила. Когда он так же нападал на Сохина — помнишь, министра, я ему верила. А теперь сильно сомневаюсь, права ли я была. — Да брось ты! — отмахнулась Катька, — Я про саму программу. Улет! Какая эстетика! — Извини, но как раз эстетики я не увидела. — Потому что ты бумажный червь. Тебе никогда не понять телевизионную эстетику. — Знаешь, можно возгордиться тем, что я всего лишь бумажный червяк. «Дать бы ей телефонной трубкой по башке!» — Ну и черт с тобой! Ты хоть представляешь, на какой волне пройдет наша программа?! — А Горин не откажется участвовать? — Да ты спятила?! — хохотнула Катерина. — Нет, ты совсем ничего не смыслишь в информационных делах. Из его пресс-центра нам уже два раза позвонили и подтвердили его участие. Ему сейчас каждая минута эфира на вес золота. Нам бы слупить с него побольше денег, но директор наш — перестраховщик, побоялся. На канале все уже в эйфории, предрекают нашей программе шквальный успех. Даже спонсоры нашлись, ты не представляешь, это на пилотную-то передачу! — А если Горин что-то заподозрит? — Это уже не важно. — Он что, идиот, головой в вулкан бросаться? — Наша программа для него — возможность ответить на обвинения, поддержать свое достоинство, если хочешь. Ты ведь видела, что творится. Журналисты дуют в свою дуду, а его зажали в коридоре, и его ответов никто не слышит. Даже если он поймет, что мы готовим для него подвох, он все равно придет в надежде отлаяться. Тем более оппонент выбран на редкость удачно. «Демократическая свобода» для Горина как красная тряпка для быка. К тому же ему доподлинно известно, кто начал информационную войну против него. Я думаю, он тоже заготовил немало компромата на твоего Налимова и его сотоварищей. Так что нам это все еще разводить в прямом эфире придется, чтобы не скосило в другую сторону. — У меня такое чувство, — невесело подытожила Алена, на которую энтузиазм Катерины произвел обратный эффект, — что мы оказались в эпицентре урагана, и этот ураган может запросто смести нас, как пыль с дороги. — Так это же здорово! — Не уверена. Глава 24 Странно, но уже спустя три дня Алена начала замечать перемены в собственном сознании. И немудрено — о нечистоплотности Олега Горина говорили на всех углах (в буквальном смысле): даже в магазинах, даже в вагонах метро первым вопросом случайно столкнувшихся знакомых был: «А ты слышал? Ну, то, что Горин…» Вторым, разумеется: «И как тебе?» Алена поначалу относилась к информации так, как должен относиться к ней человек, который сам является ее распространителем: отстраненно и рационально. Но потом сила четвертой власти взяла верх. Она вдруг поверила. Поверила, хотя, по логике, не должна была верить. Но количество в данном случае перешло в качество, и частота повторений словосочетания «Горин — плохой» вдруг проникла в ее мозг в виде истины. Понятно, что в редакции все стояли на ушах: Бакунин вообще спятил — с пеной у рта доказывал, что общался с предпринимателем Сорокиным и даже видел напиток боржом с этикеткой компании «Росводы». Да что там видел, пил этот боржом и находил его очень даже приличным. Были у него и оппоненты. В лице Борисыча, например, который грудным голосом заявил, что лично знаком с господином Гориным, а также с господином Налимовым, что оба они сволочи, и если затеяли публичную склоку, то интереса от этой склоки как от собачьих боев, много крови — мало толку. Все, что они валят друг на друга сплошное вранье. Измочалятся, потом выпьют вместе водки, разделят голоса избирателей и, «помяните мое слово, сядут рядышком в Государственной думе». Алена тихо радовалась, что никто в редакции, да и вообще никто (особенно Вадим) не догадывался, что она имеет самое прямое отношение к развязавшейся войне в прессе. И не просто имеет, она готовит решающую битву, причем заранее знает, какой должен быть финал. Конечно, ее слегка коробило, что она не слишком добросовестно относится к своей задаче. Все-таки планируется полное низложение Горина и как следствие возвышение партии «Демократическая свобода». Но она так поверила в правоту Налимова, который уже и с экрана заявлял о подлой сущности Горина, что не слишком задавалась вопросом справедливости своего телепроекта. С другой стороны, она понимала: ее сознание повернули насильно, но ничего не могла с этим поделать. Она попала в собственную ловушку: слишком правдоподобными казались доводы Налимова и его товарищей по партии. Эти политики вдруг полезли на экран во всех возможных программах. Алене начало казаться, что нейтральное эфирное время осталось только у рекламных блоков и передачи «Спокойной ночи, малыши!». Что уж говорить о газетах. Там что ни номер, то очередная обличительная статья. Мысли о гибели Андрея Титова, равно как прочие версии, касающиеся тех, кто, кроме Горина, был заинтересован в его смерти, отошли на задний план. Алена же усердно готовила пилотную программу «Политический ринг». В ее обязанности входило общение с Налимовым и подготовка публики, которая должна была заполнить студию. Тут все шло как по маслу: кандидаты в общественные обвинители, видимо, тоже прониклись духом «справедливого возмездия» и уже сами выражали уверенность в своем участии. Даже банкир Бусляр, наплевав на свой неблагоприятный астрологический прогноз неожиданно заявил, что «национальное сознание возобладало над личным интересом», поэтому он явится на съемки, какими бы катаклизмами это ему ни грозило. Бандит Леха Коновалов настоятельно порекомендовал свою группировку для обороны демократии в отдельно взятой студии телецентра. И, похоже, обиделся, когда Алена отказалась от его предложения. Она так закрутилась, что совершенно забыла о Вадиме. Ну не совсем совершенно: ночами он ей снился. Все в каких-то странных ситуациях: то в жарких песках Каракумов, то в холодной бездне Атлантического океана, причем и туда, и туда они попадали после неизменной катастрофы «Титаника», на котором плыли, стоя на верхней палубе, как герои известного блокбастера. А поутру, разглядывая огромные фиолетовые круги под глазами, она напрочь забывала о привычке осмысливать свои сны. Последнее время она вообще спала мало и нервно, а поэтому откладывала анализ своих ночных видений до лучших времен. Да и Терещенко опять пропал. Он не появлялся и даже не звонил. Вечером, за три дня до съемок, в тот момент, когда Алена ввалилась в квартиру после целого дня мотаний по будущим участникам программы, телефон все-таки разразился нетерпеливой трелью. Пока она неслась к аппарату, то успела удивиться, что совсем не ждет родного голоса своего следователя. Как раз наоборот — она ждала звонка от Налимова, потому что на недавней встрече не до конца прояснила с ним ряд вопросов по пунктам обвинения Горина. В ходе программы Налимов обещал предоставить ряд документов, которые подтверждали бы нечестность Олега Горина как министра в прошлом, так и бизнесмена и политика в настоящем. Она в этих делах не слишком разбиралась. По-настоящему задел ее только один факт — его покрывательство компании «Нефтяной союз», в которую она в достопамятные годы вложила свой приватизационный чек. История с фирмой «Дом» должна была возникнуть в самом конце передачи и стать «ударом ниже пояса», мол, всему, что мы вам тут наговорили, вы, дорогие зрители, можете и не поверить, но вот сидят люди, которые лично пострадали от деятельности этого мерзкого человека. Итак, им слово… В общем, когда Алена добежала до телефона, в голове ее крутились мысли, настолько далекие от собственной личной жизни, что, услыхав в трубке голос тетки Таи, она даже растерялась. — Ты чего-то совсем пропала, — сразу насела та. — Замоталась со статьей, — с ходу соврала Алена. — А как Вадим? — Понятия не имею. — И что же, вы не видитесь? «Почему мне все время кажется, что тетка хитро ухмыляется? Голос у нее какой-то ненатуральный, слишком уж лилейный…» — Мне некогда. А он не звонит. Не буду же я его разыскивать? — Так, может быть, он тебе уже и не нужен? — Ой, теть Тай, мне сейчас никто не нужен. Правда. Поговорим об этом через неделю. — А если будет поздно? — В каком смысле? — Рука ее дрогнула. — Я просто спросила. — Родственница оказалась чертовски жестоким человеком. — Ну тогда и на фиг он мне сдался! — вспылила Алена. — Мужик, который не может подождать, мне не нужен! — Ты, наверное, очень удивишься, но мужики вообще не умеют ждать, — вкрадчиво заметила тетка. — И что ты предлагаешь? Бросить все и мчаться к нему под окна, петь серенады и устраивать стриптиз на радость соседям?! — Я ничего не предлагаю, я просто спрашиваю. — Просто так ты никогда не спрашиваешь. И отвяжись от меня, ради бога.