- Точно? – сочетание фамилии и имени ему не понравилось, - Если врешь, утоплю. - Да точно-точно. Вон у вас мой паспорт лежит. Инспектор взял паспорт из лотка, сравнил задержанного с фотографией и ввел данные в терминал. Фамилия, имя, дата рождения и место прописки. Чем больше данных, тем быстрее поиск. Для полноты картины поставил флажок «член Внешней партии». Нажал кнопку и отправил запрос. Вошел констебль с большим ведром воды. - Вы его по базе пробиваете? - Конечно. Видно же, что не простой лошок. Нельзя сразу топить кого попало. - А причина проверки какая? - Связи с организованной преступностью. Констебль пожал плечами. В дверь заглянул другой сотрудник. Увидел ведро и смутился. - Что тебе? – строго спросил инспектор. - Сэр, у вас там телефон звонит, сэр, - робко доложил полицейский. - Внутренний или городской? - Городской. - Я же говорил, - сказал инспектор, - Сдам тебя Костюмам, если сам не расколешься. Сотрудник закрыл дверь, а терминал пропищал мелодию. Уинстон не видел экран, но писк вызвал ощутимое недовольство обоих полисменов. - Посмотри, - инспектор кивнул констеблю на монитор. - По приметам и по фото он, - ответил констебль, - По нашей базе чист, а вот у умников… - Куда ты влип? – спросил инспектор. - Не знаю, это ошибка, - Уинстон не торопился менять свою версию событий, пока не узнает новых обстоятельств. - Ты знал, что на тебя дело в Полиции Мысли? - Да. - Почему у тебя в паспорте нет отметки, что он выдан по справке? - По знакомству. Воинским учетом занималось Министерство Мира, учетом трудовой деятельности – Министерство Изобилия, а учетом отношений с законом – Министерство Любви. Паспортами, пропиской и актами гражданского состояния населения занималось Министерство Правды. В самих Министерствах говорили, что так сделано специально, для дублирования данных на случай ЧП. Неофициально люди считали, что система учета населения распределена по Министерствам для того, чтобы в стране не было слишком много порядка. Причем Скотланд-Ярд и Полиция Мысли вели разные электронные базы, и Полиция Мысли имела возможность заглядывать через плечо в дела Скотланд-Ярда. Поскольку дело Уинстона Смита курировал лично О`Брайен, то, когда он решил вернуть Смита на свободу с промытыми мозгами, подарил ему на прощание «чистый» паспорт. Но отменить личное дело, заведенное в Министерстве Любви, он не мог. Или мог, но это потребовало бы существенно больше ресурсов. Уинстон по опыту тюремной жизни слышал от сокамерников, что Полиция Мысли ревностно следит за своим контингентом, и люди, однажды арестованные за политику, обречены возвращаться в башню без окон при любом последующем правонарушении. Но он не ожидал, что за ним вышлют наряд по обычному запросу, а не по документированному преступлению. Может быть, там уже знают про виллу? Вдруг он оставил там отпечатки пальцев или какие-то еще улики? - Ты понимаешь, что из двух зол ты выбрал третье? – продолжил инспектор. - Нет. - Если ты не хочешь идти к Костюмам, мог бы договориться с нами. Хотя с Костюмами тебе бы дешевле вышло, но черт знает, что ты у них натворил. Молчи про ошибку! Уинстон молча кивнул. - А сейчас за тобой выслан наряд из самого Министерства. Если ты хотел откупиться от Костюмов или от нас, то опоздал. Уинстон вздохнул. - Ты пожалеешь, что мы тебя в этом ведре не утопили. Уинстон вздохнул еще раз. - Черт. Ты или совсем тупой, или тебя у Костюмов ждет что-то похуже комнаты сто один. Был там в прошлый раз? - Был. - И что, понравилось? Еще раз захотелось? Там ты точно скажешь, что за дела у тебя с Костюмами. И, самое смешное, что, если ты Костюмам очень нужен, то умники тебя им же потом и отдадут. Что молчишь, придурок? - Слушайте, а вы не будете так любезны застрелить меня при попытке к бегству? Сэр. - Не буду, конечно, - хмыкнул инспектор, - Побегу сейчас из-за тебя еще оружейку вскрывать. Теперь понял, во что влип? - Сэр? – обратился констебль и потер пальцами, намекая на деньги. - Забей. - Так он же скажет. - Пускай клевещет, - махнул рукой инспектор, - Умники нам еще спасибо сказать должны, что мы им часы отдадим. Черный автозак с двумя охранниками буднично забрал арестанта. Уинстона приняли как груз, даже с меньшими церемониями. Накладные никто не подписывал, комплектность и состояние на предмет соответствия правилам не проверял. Короткая поездка в кузове без окон, подземный гараж, лифт, широкий коридор, где могут разойтись две группы конвоиров с заключенными. Как предсказывал инспектор, здесь не стали тратить время на допрос в простом кабинете, а сразу повели в комнату 101. В этот раз Уинстон внимательнее смотрел по сторонам и понял, что 101 это не одна комната, а целый коридор. Ему достался кабинет 101D. В отличие от обычных полицейских, умники ходили с оружием. Должны были ходить с оружием, но молва считала, что у старшего по званию в кобуре фляжка с джином, а у младшего – с тоником. - Забирайте, - сказал старший конвойный, - Бобби взяли вашего потрясателя основ, забили в базу, и вот он, красавец, к вашим услугам. - И личное дело уже у меня на столе, - ответил следователь в черном комбинезоне, - Спасибо Партии за технический прогресс. - Распишитесь, - конвойный подал планшет. Следователь поставил закорючку, и конвой вышел за дверь, оставив Уинстона наедине со следователем, еще одним сотрудником, наверное, палачом, и двумя крысами в знакомой клетке с вогнутой стенкой. В комнате сто один — то, что хуже всего на свете. В личном деле Уинстона Смита в этом пункте были записаны крысы. В прошлый раз такую клетку хотели надеть ему на лицо, чтобы голодные звери рвали нос и щеки. Или глаза. Тогда он впал в панику. Он кричал. Он чуть не потерял сознание. Он предал Джулию. - Что ты натворил? – спросил следователь, - С кем связался? - Ничего, - ответил Уинстон дрожащим голосом, - Это ошибка. - Вот дурак, - следователь повернулся к палачу, - Фиксируй. - Садись, - сказал палач и подтолкнул арестанта к стальному креслу с кожаными ремнями на ножках и подлокотниках. - Давай быстрее, не первый раз, - сказал следователь. - Кто хоть такой, что по второму кругу идет? – удивился палач. - Да мелочь. Писарь сраный. Что с него взять, я даже санитаров не позвал. - А бобби за что его взяли? - Подозревают в связях с организованной преступностью. В принципе, могу поверить. Посмотри на эти ботиночки. И часики как у товарища старшего майора. Надо будет инспектору проставиться за часы. Страх как не люблю быть должным. Уинстон вздрогнул. Они не знают про виллу. Они вообще не следили за ним и не обновляли дело. То есть, они думают, что он такой, каким его приняли в прошлый раз. Когда он и правда был сраным писарем, а не занимался два года боксом и кушал как на убой. И их всего двое безоружных. Не толпа фанатов с кастетами и палками. Пойти под пытки и заговорить, значит, предать всех. Ни Мерфи, ни Плезенс и коллеги по отделу не сделали ему ничего плохого. И Стивен. И шахматный клуб. И охотничий клуб. И Барт, и тренер. Если из него выжмут виллу, это стопроцентно смертный приговор. А если выжмут рассказ про знакомство Мерфи и Железной Леди, то его не просто отменят, а отменят в особо извращенной форме, что бы это ни значило. - Что встал? Садись давай, - недовольно приказал палач. Следователь вышел из-за стола и сделал шаг к подследственному, держа в руке резиновую дубинку. Разница в том, что в тот раз «Шестьдесят - семьдесят девять, Смит У.» еще не был опасным преступником. И сегодня утром не был. А теперь стал, и все это личное дело «сраного писаря» безнадежно устарело. Теперь перед палачами стоял настоящие преступник, убивший за один день четверых человек, в том числе троих членов Внутренней партии, в том числе функционера партийного контроля. И ему, что удивительно, за это пока еще ничего не было, кроме уважения от приличных людей. Его даже не ищут. Эти двое не крупнее и не сильнее. От них несет перегаром и куревом. Они устали за день, пришли выспаться на ночной смене и совершенно не готовы к бою. «Хотят напугать меня крысами? Пока я жив, никаких крыс не будет», - подумал Уинстон. Он быстро сел, чтобы палачи не заметили изменений в поведении, и нерешительно подергал руками в наручниках между подлокотниками.