– Вчера в сарае… – произнес Сайрус. – Я не знал, что там Сара… – Он лениво облизнул уголок рта. – Я думал… Думал, что там ты. Филемон дернул веревку, подтаскивая Сайруса к себе. – А ну-ка повтори, Дэнфорт. Сайрус издал бессвязный рык. – Я не поджигал поля. Клянусь, это не я. Но когда я пошел смотреть на пожар, то увидел… Увидел, что в сарае кто-то ходит. Я подумал, что там этот ублюдок, поэтому чиркнул спичкой и помолился Господу, чтобы пламя побыстрее разгорелось. Я разинула рот. – Папа, прекрати! – вскрикнула Ребекка пронзительно, точно сова. – Ты сам не понимаешь, что говоришь! – Похоже, он прекрасно понимает, что говорит, и точно знает, что сделал, – сказал Филемон, выставив руку, чтобы не подпустить Ребекку к Сайрусу. – Вы пытались убить меня? – пробормотал Сэмюэль, широко распахнув глаза. – Только потому, что… – Его взгляд упал на Ребекку, и ему хватило ума замолчать. Она повернулась и схватила Леланда за подтяжки. Слезы мольбы наполнили ее глаза. – Он не знает, что говорит. Прошу вас… Моему отцу плохо. Позвольте мне увести его домой, я сама о нем позабочусь. Он этого не делал! Он не мог! Люди пришли в движение, и нас буквально вынесло из зала. Толпа двинулась по улице, увлекая меня за собой, как волны беспомощную щепку, неспособную сопротивляться хаосу. – Стойте! – закричала я, когда Сайруса Дэнфорта проволокли мимо церкви и тюрьмы и затащили на помост. Разгневанные голоса из толпы требовали принести веревку. – Это неправильно! Так не делается! – Эллери, прекрати! – прошипел Сэмюэль. – Он пытался убить меня. Сам сознался. – С ним что-то не так – разве ты не видишь? После удара… Наверное, у него случилось сотрясение, а может, и что-нибудь похуже. Он сам не знает, что говорит, не осознает, что делает. Нельзя спрашивать с него за чепуху, которую он несет. Сэмюэль схватил меня за локоть и потащил из толпы. Я начала упираться, и тогда он повернулся и резко дернул меня. – Это не чепуха. Иди домой, если кишка тонка. – Его слова прозвучали резко и жестко. Я никогда не видела его таким. – А я останусь и посмотрю. Хочу увидеть, как Дэнфорты за все заплатят. – Ты же не всерьез это говоришь! – воскликнула я, цепляясь за его плечи и изо всех сил стараясь удержать брата. Он оттолкнул мои руки с горечью и разочарованием. В его глазах сверкали безумные злые искры, такие неистовые, что я едва его узнавала. Человек, который расталкивал толпу и пробирался к виселице, требуя освободить ему лучшее место, не мог быть моим братом. Казалось, какой-то незнакомец занял его место и очень неумело изображал его. Он был очень похож на брата, но еще никогда лицо Сэмюэля не искажала такая страшная гримаса ненависти. Его голос звучал так же, как у моего близнеца, но слова, срывавшиеся с его губ, были странными и неверными, скверными и жестокими. Толпа зашумела громче, приветствуя Уинтропа Маллинза, который выбежал на площадь, торжествующе вскинув над головой моток веревки. У меня внутри все перевернулось при виде оскаленных лиц и кровожадных ухмылок. Это были наши друзья и соседи, люди, с которыми мы жили бок о бок, готовые помочь, гостеприимные. Они были хорошими, добрыми, а вовсе не такими, как сейчас. С внезапной ясностью я осознала, что не смогу им помешать, и эта мысль подхлестнула меня. Я не могла спасти Сайруса Дэнфорта, но могла уберечь своих младших сестер от страшного зрелища. Нужно было найти Мерри и Сейди и вывести их отсюда. – Эллери! – с облегчением всхлипнула Мерри, когда я пробралась к ним. – Скорее пойдем, нужно уходить, – сказала я и поморщилась, услышав хлесткий звук, с которым веревку закинули на перекладину. – Но мистер Дэнфорт… – произнесла Сейди, готовая сопротивляться. – Сейчас мы ему уже ничем не поможем, – ответила я, крепко сжав ее руку в своей. Мы бросились бежать, оставив позади беснующуюся толпу, и остановились лишь на окраине города. Но мы все равно услышали, как произошло ужасное. Ветер донес до нас одобрительный рев и – громче всего – отчаянный вой Ребекки. Осень 14 Прошла неделя. Затем вторая. Потянулась третья. Дни казались намного длиннее, чем обычно. Мы зорко следили за дорогой, надеясь увидеть нашу повозку. Я подскакивала от каждого звука, уверенная, что во двор вот-вот войдет папа, держа на руках маму – все еще не до конца поправившуюся, но живую и с гордо выпирающим животом. Но каждый раз оказывалось, что это не они. Поначалу наш дом превратился в место паломничества для всего города. Целый день к нам то и дело подъезжали повозки и тележки. Соседи приносили свои соболезнования и корзины с едой. Мужчины помогли Сэму разобрать остатки сарая и спланировать на его месте новый. Они даже назначили день для его постройки, и мы знали, что столько помощников быстро справятся с работой. Я подозревала, что, когда безумие, повлекшее за собой смерть Сайруса, развеялось, всем стало стыдно за свой вклад в случившееся, и теперь они пытались прогнать чувство вины, готовя угощения и проявляя доброту к соседям. Но вишневые пироги и моченые яблоки не могли стереть воспоминания о том дне. Я не забыла, как они скалились и одобрительно вопили, требуя крови. Виновный или нет, никто не заслужил, чтобы его смерти так громко радовались. Один раз я попыталась навестить Ребекку, приготовив жалкое подобие маминого медового торта, захватив с собой вязаные пинетки и искренне желая найти способ спасти нашу дружбу. Она открыла дверь, и я увидела ее лицо, утонувшее в тени и темноте траурных одежд. Ребекка прищурилась от яркого дневного света, как будто ей было больно на него смотреть. Увидев меня, она так резко захлопнула дверь, что я уронила торт и еще целый час промучилась, собирая осколки тарелки и развалившиеся коржи без ведра и тряпки. Когда я вернулась, Мерри помрачнела, заметив мои юбки, перепачканные в креме и крошках. – Могла бы хотя бы швырнуть его тебе в лицо, – скривилась она, бросая все в бельевую корзину, только что принесенную с реки. – Столько сахара пропало. А потом однажды вечером, снимая белье с веревок, я услышала лошадиное ржание, подняла взгляд и увидела, как Уитакер скачет к нашему дому из города. Он ехал верхом на Луне, и мое сердце болезненно забилось. На этой кобыле всегда ездил только папа. Уронив простыню, я бросилась ему навстречу, чуть не потеряв шаль. Несколько дней назад в Эмити-Фолз похолодало, и всем пришлось доставать с чердаков свитера и шарфы. Сэмюэль от рассвета до заката колол дрова, наполняя наш дровяной сарай на зиму. Мы, девочки, собрали все, что выросло в огороде, и принялись закрывать банки в душной от пара кухне. – Где они? – с ходу спросила я. – Мама в порядке? Где папа? И повозка? Где… – Стой, стой, – сказал Уитакер, вскинув руки в перчатках. Луна решила, что команда адресована ей, и тут же остановилась. Меня немного успокоила широкая улыбка на его лице. – Вернулись! Вернулись! – закричала Мерри. Хлопнула дверь. Мои сестры сбежали вниз по ступенькам. Сразу же вслед за ними с бокового двора примчался Сэмюэль. – Они в порядке? – спросила я Уитакера. – Просто скажи, пока остальные еще не добежали. С ними все хорошо? Он кивнул. Его глаза скрывала тень широкополой шляпы. – Мы добрались без проблем. Я отвечу на все твои вопросы, но сперва… – Он перекинул ногу через седло и со стоном спешился. – Я три дня скакал без отдыха. Можно мне немного отдохнуть у вас на крыльце? И чего-нибудь попить? – У нас есть вода и чай. И еще сидр – после пожара Вайолет Берман прислала бутылочку из своей лучшей партии. Я забрала повод Луны, чтобы Уитакер мог спокойно дойти до крыльца. Наши пальцы соприкоснулись. Я не могла понять, случайно это вышло или нет. Он устал. Вокруг глаз появились темные круги, лицо было покрыто застарелым потом и дорожной пылью. Рубашка выглядела – да и пахла, если честно, – так, будто он не снимал ее три недели. Но все это не имело значения. Он во весь опор пересек целый горный хребет лишь для того, чтобы принести нам вести о маме. Мерри добралась до нас первой. – Где они? Что случилось? – Все в порядке, – заверила я ее, повысив голос, чтобы Сэм и Сейди тоже услышали. – Тогда где они? – спросил Сэм. Он подбежал последним, тяжело дыша. – Остались в городе, в больнице. Мерри схватилась за сердце и всхлипнула с облегчением. – Когда они уезжали, я спрятала твой четырехлистный клевер маме в карман, – призналась Сейди, поглаживая Луну. – Как думаешь, это поможет? Уитакер кивнул, взъерошив ей волосы: – Я в этом уверен. * * * После того как Сэм отвел Луну в стойло, почистил ее и напоил, мы все собрались на крыльце. Нам не терпелось узнать обо всем, что случилось. Уитакер сел в папино кресло, Сэм в мамино. Мы с Мерри и Сейди устроились на ступеньках, прижавшись друг к другу плечом. Уитакер в два глотка выпил полкружки сидра и утер рот рукой. – Мы добрались до города всего за пять дней. – А эти существа? – спросил Сэм. Уитакер почесал подбородок: – В лесу мы ни с кем не столкнулись, хотя видели много медвежьего помета. Ваш отец решил, что это, наверное, гризли, но, кроме следов, мы так ничего и не нашли. – Мама не просыпалась в дороге? – встряла Мерри, которой не хотелось слушать про медведей.