– Не вынуждай нас выгонять тебя из Дома Собрания, Клеменси, – взмолился Леланд. Пастор запнулся и покраснел. – Я… я никогда… – Пошел вон отсюда! – выкрикнул кто-то сбоку. – Он даже не раскаивается в своих преступлениях! – Повесить его! Кто-то еще одобрительно закричал, и Кельвин Берман помог вытолкать Брайарда на улицу. – Нет! – закричала Ребекка, увидев, как ее единственного союзника бесцеремонно вышвыривают из зала. Она пробралась вперед, протягивая руки к Старейшинам. – Вы не можете его повесить! У вас нет доказательств! – Несколько свидетелей слышали, как твой отец сыпал угрозами в адрес Гидеона Даунинга, а затем видели, как он шел куда-то с бутылкой кукурузного самогона и ветошью. – Он просто напился! – воскликнула Ребекка. – Он просто старый пьяница, это не преступление! Наденьте на него кандалы, но не отправляйте на виселицу! – Ту же бутылку затем обнаружили на краю полей Даунингов, – сказал Маттиас и извлек прозрачную стеклянную емкость из мешка, стоявшего возле его стула. Огонь покорежил ее, сделав плоской с одной стороны и вспенив стекло по краям, но даже жар не смог скрыть, что это бутылка Дэнфорта. У Сайруса за домом стоял небольшой перегонный куб, с помощью которого он делал самогон из избытка кукурузы, собранной во время урожая. Этот крепкий пьянящий напиток пользовался огромной популярностью у работников ферм. Сайрус так гордился своим продуктом, что специально изготавливал для него бутылки со стеклянной ручкой, украшенной яркой, заметной буквой «Д». Ребекка разинула рот и умолкла, увидев бутылку. На негнущихся ногах она подошла к Маттиасу, взяла ее в руки и осмотрела цветное украшение внутри ручки. – Я сделала несколько таких на прошлой неделе, – пробормотала она. – Тут другой оттенок голубого, не такой, как мы использовали в прошлом году… Папа? – спросила она, поворачиваясь к нему. На лицо Ребекки набежала тень сомнения, вмиг превратив ее в маленькую девочку. – Ну допустим, вы нашли одну из моих бутылок. Это не значит, что ее оставил там я. – Сайрус нахмурил брови, пытаясь придать своему лицу покаянное выражение. – Признаю, я был зол на Даунинга. Да и сейчас зол. Один из них, – он ткнул в нас пальцем, – разворошил мою кладовку. Вы никогда не убедите меня, что это не так. Но я бы не стал сжигать ферму соседа, сколько бы ни выпил. И уж точно не стал бы мстить Саре. Я бы никогда не причинил вред женщине. – Синяки на руке Эллери говорят об обратном, – напомнил всем в зале Джонас. Сайрус фыркнул, не обращая внимания на это обвинение. – Говорю вам, я не подходил к этому сараю! – К какому сараю? – оживился Джозеф Абернати. – К сараю с инстру… – Сайрус осекся, наконец заметив ловушку. – Мы не упоминали сарай с инструментами. Только то, что Сара пострадала на пожаре. – Филемон перевел взгляд на Старейшин. – Он сам себя выдал. Эймос, ты же видишь! – Что… Нет, я не… Наверное, я слышал, как вы про это говорили. – Сайрус замотал головой и попятился, готовясь бежать. – Меня там не было. Меня… Ребекка! – воскликнул он, остановив взгляд на дочери, словно утопающий, который хватается за соломинку. – Ребекка знает, что я всю ночь был дома. Она вам скажет! Она… – Ты допоздна задержался в таверне, – напомнила она ему дрожащим голосом. Ребекка всегда была ужасно стеснительной, и я не представляла, что она чувствует сейчас, когда ее слышит весь город. – Я легла спать до того, как ты вернулся. И Марк тоже спал. – Она провела пальцами по голубой ручке расплавленной бутылки и решительно подняла взгляд. – Я не знаю, когда он вернулся домой. – Тогда… – Сайрус умолк и обернулся, пытаясь найти кого-нибудь, к кому можно обратиться. – Была же та женщина… В таверне. Я не… Не помню ее имени, но она сидела там со мной. – Он нахмурился, с трудом извлекая воспоминания, утопленные в спиртном. – Кельвин Берман, ты наверняка ее знаешь. Она здесь недавно. – Он помотал головой. – Почему, черт возьми, я не помню ее имя? Кельвин встревоженно осмотрелся по сторонам и с мрачным видом взъерошил короткие волосы. – Я вчера не видел с тобой никакой женщины, Сайрус. – Видел, конечно. Я покупал ей выпивку – несколько раз! Ты же помнишь, сколько денег я выложил. – Денег было много, – согласился Кельвин. – Но пил все это ты один. Больше никого не было. Шея у Сайруса побагровела, и я испугалась, что его сразит удар еще до того, как Старейшины решат, что с ним делать. – Это ложь! Она была вся такая тонкая, темные волосы, серебристо-серые глаза. Очень красивая. Только… Ее руки… Вот они были очень странные. Не такие… Не такие, как должны быть. – Он обвел взглядом зал. – Джудд Абрамс, ты там был. Ты ее видел. Хозяин ранчо покраснел, услышав свое имя, и покачал головой: – Не припоминаю, чтобы я кого-то видел. Сайрус едва не взвыл от досады и заметался в поисках других союзников. – Уинтроп Маллинз, я точно видел, как ты на нее пялился! Скажи правду, мальчишка. Уинтроп почесал веснушчатые уши: – Да, пожалуй, пялился, но не на женщину. Вы просто уж очень странно выглядели вчера, когда разговаривали сами с собой. – Сам с собой? – повторил Сайрус. Уинтропу явно было неловко. Он пожевал листок табака, загоняя его за щеку. – С вами никого не было, сэр. Эймос Макклири переступил с ноги на ногу, опираясь на трость и обдумывая ситуацию. – Кельвин, ты помнишь, в котором часу Сайрус вышел из таверны? – Помню. Все остальные ушли около десяти, а он все продолжал пить. В полночь мне пришлось наконец его выставить. Я сказал, что мы закрываемся. Жена и так уже была недовольна, что он засиделся. Все уши мне прожужжала. – Это сделала та женщина! – настаивал Сайрус. – Она постоянно спрашивала меня про кладовую, рассуждала про то, кто это мог сделать. Сказала, что виновник должен быть наказан. Старейшины многозначительно переглянулись. – Она сказала, что нужно пойти и отнять что-нибудь у этого ублюдка Даунинга. Сказала, нужно… – Сайрус осекся, закатив глаза. Сейчас он бормотал как пьяный, и я подумала, что, возможно, от удара Джонаса у него случилось сотрясение. Сайрус качнулся вперед, как маленький ребенок, клюющий носом на воскресной службе в первом ряду. Потом он вдруг очнулся. – Я пошел домой из таверны. Решил попробовать новую партию самогона. Убедиться, что она удачная. – Сайрус бросил взгляд на бутылку в руках Ребекки. – Он так красиво смотрелся в лунном свете. Все это новое голубое стекло. – Он рассмеялся, хотя ничего смешного здесь не было. – Новое, голубое. Мерри потянулась ко мне, глядя на меня с такой же тревогой, какую испытывала я сама. Да что с ним такое? – Он был такой же серебристый и сияющий, как эта женщина. Красивая, красивая женщина. Она сказала, что бутылку нужно отнести в лес. Немного развлечься… – Сайрус снова закрыл глаза и, покачнувшись, опустился на колени. – Но потом мы услышали крики. Треск. Пошли посмотреть. Понаблюдать. Ребекка нахмурилась, пораженная его словами. – Почему ты пошел смотреть? Им нужна была помощь. Нужно было… – На ее лице отразилось осознание, и она повернулась к Старейшинам. – Он не мог разжечь огонь! Если он пришел посмотреть, значит, пожар устроил кто-то другой! Сайрус тяжело моргнул. Его голова моталась, как поплавок на волнах. – Это она подожгла. Та женщина. С серебряными глазами. Это была она. Сказала, что любит, чтобы как следует полыхало. – Ты видел, как кто-то устроил пожар, но ничего не сделал? – пробормотал Джозеф, разинув рот от ужаса, и попятился, как будто это странное признание вызвало у него физическое отвращение. – Да не было с ним никого, – раздраженно повторил Кельвин. – У стойки он сидел один. Ушел тоже один. Посмотрите вокруг – разве в городе есть новые люди? Нет никакой женщины. Он спятил. Свихнулся наконец от своего самогона. Пруденс Латетон покачала головой, сдерживая смех. – Что такое? – спросил Кельвин. – Да просто забавно… Ты сам продаешь это дьявольское пойло, а теперь валишь на него все беды. – Ничего я не валю! – возмутился Кельвин. – Ты уже сколько лет пытаешься прикрыть мою таверну, навязывая нам надуманные правила трезвости. Скажи-ка, где в Писании сказано, что спиртное – это грех? Сам Христос угощал учеников вином на Тайной вечере, или ты этот отрывок пролистала? – Ах ты… – начала было Пруденс, шагнув вперед и наставив на него острый, как кинжал, палец. – А ну-ка прекратите оба! – велел Эймос. Его гнусавый голос с удивительной силой разнесся над хаосом. Пруденс сверкнула глазами: – Что-то мне кажется, что если бы он вчера не напился, Сара Даунинг сегодня не стояла бы на пороге смерти. – Мама не умрет! – закричала Сейди и разрыдалась. – Почему вы так говорите? Папа повез ее в город. Доктора ей помогут. Правда, Мерри? – Конечно, – ответила та, поглаживая по спине Сейди, спрятавшую лицо в ее юбках. – Да что с вами такое? – набросилась Мерри на Пруденс. – Вот почему детей нельзя пускать в Дом Собрания. Никогда, – сказала та. – Дети, – произнес Сайрус, словно соглашаясь с Пруденс. – Дети – это так странно, правда? – Это уже никуда не годится, – пробормотал Леланд, тронув Эймоса за локоть. – Может, нам пора… – Всю жизнь их растишь, так ведь? Кормишь, отправляешь в школу, оберегаешь. А потом они перестают быть детьми, и внезапно… – Сайрус умолк и сильно качнулся в сторону. – Ему нужен врач, – сказала я, но меня никто не услышал. – Где доктор Эмброуз? – Я попыталась повысить голос, но он тонул в шуме. Сайрус склонил голову набок, уставившись в пространство. Солнечный блик попал ему в глаза – яркий кружочек света, наверняка отразившийся от чего-то блестящего. Вокруг было слишком много людей, чтобы можно было найти его источник. – Ты! – взревел Сайрус, заметив моего брата. Он, покачиваясь, пытался подняться с пола, но тело его не слушалось. – Я думал, что там ты! Сэмюэль непонимающе нахмурил брови. Из зала снова донеслись крики, и мой брат шагнул ближе, чтобы лучше слышать.