Лишь бы она обращалась не ко мне, потому что я не имела ни малейшего представления, как древний замок может стоять на чём-то подобном. Мы будто попали в гигантский магазин цифровой техники с его блестящими белыми стенами и разлитым в воздухе ощущением технологических чудес и продуктивности. И больших денег. – Потому что в октябре мы поджариваем всё, что сделано людьми, – добавила Мирабель. Я вспомнила наши почившие бесславной смертью телефоны, часы и лампочки. – Нет, – тут же ответила Керра. – Это всё сделано ведьмами. – Магическая фабрика, – пробормотала Мирабель. А ведь ещё недавно мне было стыдно за тётю Конни, не знающую, что такое «процессор». Но теперь, глядя на всё это, я осознала, что сама совершенно в этом не разбираюсь. – А скорее – настоящее злодейское логово, – шёпотом поправила себя Мирабель. Тётя Пруди, не сомневаюсь, пришла в ужас при виде этого откровенного нарушения всех известных мне правил, что значит быть ведьмой. Моя семья строго верила, что наша звёздная сила зарождается в ночном небе – и никак не в лаборатории. – Мирабель, – тихо сказала я, – просто не знаю, что и думать… насчёт всего. Технологии Морган заставили меня так распахнуть глаза, что веки слегка засаднили. Но я прибыла сюда ради своих родных, и мне не стоило об этом забывать. Мама и тёти стояли перед тыквой, упершись в неё поднятыми над головой руками. По бокам от каждой из них стояли Морганы, и ещё три на моих глазах вышли из-за тыквы. Можно сбиться со счёта, сколько тут было Морганов. Даже с высоты балкона я могла различить золотую нить магии, протянувшуюся от груди и рук мамы и тёть к тыкве. Но… дома всё было иначе. Сейчас магия искрила в определённом ритме, чего у нас не получалось. Тыква, вокруг которой неустанно кружили роботизированные руки, равномерно освещалась изнутри, насыщаясь ровным потоком магии. Тонкий металлический пол балкона завибрировал с тихим гудением, и благодаря этому звуку меня осенило: моему ковену больше не нужно выстраиваться цепочкой и передавать друг другу магию, потому что здесь её вытягивали из каждой из них. Вся эта пещера представляла собой единый механизм, и мои родные были его частью. – Что они делают? – спросила Керра. – Ваш ковен использует наш ковен как источник, – грубо ответила Мирабель. Лишь тогда до меня дошло, какая сложная задача стоит перед нами. Мы не можем просто взять и спуститься туда. – Почему Морганы не применяют свою магию? – спросила я. Сердце больно сжалось от безысходности: что начиналось как соревнование между двумя семьями за обретение круглогодичной магии, обернулось войной. – Они заряжают тыкву как огромный магический аккумулятор. – Мирабель покачала головой со смешанным выражением восхищения и ужаса на лице. Я присмотрелась к нашим родным, насколько это было возможно с высоты. Тётя Конни стояла, опустив голову, а тётя Пруди вдруг развернулась и попыталась вырваться. – Опять эта зелёная ведьма устраивает спектакль, – сказала Керра таким тоном, будто ничего особенного не происходит, и отвернулась, хотя я не могла оторвать глаз от разворачивающейся сцены. – Это наша тётя Пруди, если что, – огрызнулась я, вытягивая шею, чтобы лучше видеть. – Та старая злыдня в зелёном комбинезоне? – уточнила Керра. Тётя Пруди была вне себя – иными словами, в своём обычном состоянии. Она что-то неразборчиво кричала и пыталась отойти от тыквы. – Да. А там тётя Конни. В фартуке. Это она хотела наладить с вами отношения. – При этих словах моё сердце сочувственно сжалось. Бедная тётя Конни. – Ведьма домашнего очага. – Да. Она самая. А это моя мама. – Больше я ничего не сказала, потому что меня охватил гнев, не оставив места грусти. Тётя Пруди выгнула спину, стараясь отклониться от тыквы как можно дальше, но её руки продолжали лежать на ней как приклеенные. Затем она несколько раз топнула ногой, напомнив мне бьющегося в истерике ребёнка, и наконец пнула тыкву. Тётя Пруди, которая выращивала её тринадцать лет… со всей силы врезала по ней ногой. Но все Морганы были моложе и быстрее, не говоря уж о превосходящей численности их ковена над нашим, и они, моментально окружив её и даже не касаясь, заставили её застыть. – Оставьте её в покое! – вырвалось у меня. – Матушка ненавидит, когда что-то идёт не так, как ей хочется, – заметила Керра. Она хмурилась, её руки были у лица, как будто она хотела в ужасе зажать рот ладонями. – И она не захочет упустить ни единой звезды. Это прозвучало так, будто тётя Пруди – какая-то чашка, полная драгоценной жидкости: сама чашка бесполезна, но её не станут швырять об пол, пока жидкость не перельют в другой сосуд. – Но это… как-то неправильно, – добавила Керра и оглянулась в поисках Сенары, но почти сразу снова обратила свой взор вниз. С ней было трудно не согласиться. Понурая поза тёти Конни, продолжающая сопротивляться тётя Пруди – всё это было неправильно. В пещере появилась ещё одна Морган, которая была выше всех остальных. Тётя Морган. Узнав её, я судорожно втянула ртом холодный воздух. Не знаю, что она сказала, но это моментально положило конец суматохе. – Если им так это нужно, пусть сами насыщают эту дурацкую тыкву своей магией! – возмутилась я. Мне вспомнилось, как в начале октября – целую вечность назад – я сказала Мирабель, что магия напоминает мне жульничество. Так вот это было самое настоящее жульничество. – Что это матушка задумала? – озадачилась Керра. – Ты вроде говорила, что ты неотъемлемая часть её планов, – съязвила я от отчаяния и злости. Я слышала, как родные называли её слабачкой и никчёмышем. Моя семья никогда бы так не поступила. – Я стараюсь ею быть, – Керра глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. – Натуральный сосуд для магии… Постепенно высвобождающий её в течение всего года… Экспериментально. Умно. Но матушка… Было не похоже, что она хвалит моих тёть. – Как и ожидалось от маленькой колдуньи, вы только посмотрите! – проворковал позади нас незнакомый голос, и у меня оборвалось сердце. Керра тут же развернулась, но я медлила. Может, белая мантия и делала нас похожими на Морганов со спины, но при ближайшем рассмотрении этот фокус не сработает. – Тётушки! – воскликнула Керра. Вероятно, она хотела изобразить радость, но у неё вышел взволнованный писк. – Мы… – Прикуси язык! – гаркнула на неё одна из Морганов. Я оглянулась. К нам направлялись три ведьмы в белых мантиях. – Бессильная маленькая колдунья! – сплюнула вторая. – От тебя никакого толку, никчёмыш! – добавила третья. Они все говорили с одинаковыми отрывистыми интонациями, а их тонкие губы кривились в одинаковых презрительных ухмылках. И без того тонкие губы Керры стали совсем как ниточки – так сильно она их сжала. – О нет, – выдохнула Мирабель. Я не знала, откуда появилась эта троица, но заметила за их спинами ещё один силуэт. – Сестра? – спросила Керра. Сенара держалась позади старших ведьм и отвела глаза, не ответив Керре. – Где матушка? – спросила троицу Сенара. – Хочу показать ей, кого я для неё привела. – Вид у неё при этом был как у кошки в ожидании похвалы за пойманную и принесённую в дом птичку. Сенара и не собиралась помогать нам в поисках наших родных – она завела нас в западню. Глава 19 Мне хотелось кричать от злости на саму себя. Конечно, Сенара нас предала! Почему я вообще решила, что одна из Морганов станет помогать Мерлинам? Но старшие Морганы холодно улыбнулись. – Твою матушку нельзя отвлекать, иначе возникнут очень и очень большие проблемы, маленькая колдунья. А пока катись отсюда. Если Сенара и была разочарована, что ей не удалось похвастаться своей добычей, она никак этого не показала. При словах, что она может отвлечь маму от работы, на её лице промелькнул страх, и она торопливо отвернулась. – Ты гадкая предательница!.. – выкрикнула я и в гневе шагнула навстречу Морганам, но тёплая рука Мирабель на моём предплечье меня остановила. – Не двигайтесь, Мерлины! – приказала одна из старших ведьм, сверкнув золотыми глазами. Я затаила дыхание, чувствуя, как в груди гулко бьётся сердце, требуя кислорода. Ковен – это почти то же самое, что банда, а Морганы не просто жестоки – они ещё и могут применять небесную магию одним взглядом. Одна из ведьм неуловимо быстро моргнула, но, не считая этого, вся троица сохраняла полнейшую неподвижность. Но я всё равно похолодела от ужаса, чувствуя воздействие их ледяной магии, охватывающей наши с Мирабель руки. Мирабель ахнула, и так как она стояла прямо позади меня, я ощутила шеей её судорожный вздох. Весь этот месяц мои руки горели, но сейчас они быстро остывали. Холодный поток обвил по очереди каждый палец, и, опустив глаза, я увидела на своих руках белоснежные светящиеся перчатки, точно такие же, какие сковали магию мамы и тёть. Мы с Мирабель стали похожи на сотрудниц музея, работающих со старыми и ценными экспонатами. Но присмотревшись, я поняла, что перчатки на самом деле – это сотни или даже тысячи крошечных звёзд, соединённых между собой наподобие кружев или тончайшей кольчуги, покрывшей наши с Мирабель кисти от кончиков пальцев до запястий. С начала октября меня не отпускало ощущение собственной несостоятельности, но это… мы будто ухнули с обрыва в совершенно новый страшный мир. Руки не слушались, я даже не могла их приподнять. – Я требую их отпустить! – пафосно заявила Керра.